Товарищ капитан. Часть 1. Блондинка с розой в сердце - Андрей Анатольевич Федин
Меня заинтересовал белый ВАЗ-2105 (брат близнец того автомобиля, на котором я в Москве проткнул покрышки). Потому что эта машина расположилась напротив парадной, где находилась квартира журналистки Александры Лебедевой (Саша вчера продиктовала мне именно этот адрес). И потому что окно в автомобиле со стороны водителя было приоткрыто. Из него вылетал сероватый дымок и устремлялся в направлении арки (я ещё у входа в арку почувствовал в воздухе запашок табачного дыма). Сидевшего в машине человека (или людей) я не рассмотрел. Но отметил, что у того (или у тех) был прекрасный обзор на пространство около двери Сашиной парадной.
Сразу я к Сашиной парадной не пошёл. Направился к противоположной от неё части этого мрачного двора, похожего на квадратное дно большого каменного колодца. Сделал небольшой крюк мимо замерших во дворе автомобилей. Убедился, что в салоне белого ВАЗ-2105 находился сейчас лишь один человек: он сидел на водительском кресле, курил. Я рассмотрел его причёску и очки, заметил ухо и на секунду мелькнувший кончик носа. Лишь после этого я направился к белым «Жигулям». Держался за пределами зоны обзора водителя «Жигулей». Ступал осторожно, чтобы звуки моих шагов не метались по двору, эхом отражаясь от стен и от окон домов.
Подошёл к машине, распахнул переднюю пассажирскую дверь, уселся в кресло. Уронил себе под ноги рюкзак. Направил ствол пистолета на удивлённое лицо водителя.
— Руки на руль, — приказал я. — Чтобы я их видел. Быстро!
Водитель вздрогнул. Он выполнил моё распоряжение. Выронил на пол ещё дымившуюся сигарету.
Я ухмыльнулся и сказал:
— Знакомое лицо. Ожидаемая встреча. Так и знал, что вы не оставите Лебедеву в покое.
Глава 15
— Здравствуй, Павел Дружинников, — сказал я. — Или кто ты там на самом деле?
— Я… Паша.
— Замри, Паша. Руки на руле. Оружие где?
Ствол моего пистолета смотрел мужчине на подбородок.
Мужчина тряхнул головой.
— К-какое… оружие? — сказал он.
И тут же сообщил:
— Ничего… т-такого у меня нет.
— Замечательно, — сказал я. — Медленно, двумя пальцами достань свой паспорт и протяни его мне. И затуши ногой сигарету. На полу. Сделай это тоже медленно, не спеша. Пока мы не сгорели в твоей машине.
Я махнул пистолетом — водитель (тот самый «студент», с которым я познакомился в поезде «Волгорад-Ленинград») вздрогнул. Его очки чуть сдвинулись к переносице, сместились ближе к кончику носа. Я отметил: прыщ ещё не исчез с лица «студента», но он заметно побледнел и уже не сильно выделался на загорелом лице.
— Эээ, — проблеял «студент». — Я…
— Паспорт! — сказал я.
«Студент» дернулся, точно по его креслу пробежал разряд электрического тока. Будто с большим трудом он оторвал правую руку от оплетённого бежевой пластиковой лентой рулевого колеса. Не сводил глаз с пистолета Макарова. Направил указательный палец на меня. Я заметил, что его палец непроизвольно вздрагивал.
— Под вами, — сказал «студент». — Там. Паспорт. В сумке.
Я переложил пистолет в левую руку (ствол ПМ теперь указывал на верхнюю пуговицу рубашки «студента»). Нащупал на сидении рядом с собой потёртую коричневую барсетку. Видел, как «студент» дёрнул острыми коленями — он почти беззвучно потоптался подошвами сандалий по полу, куда выронил при виде меня сигарету.
Я достал из барсетки паспорт гражданина СССР. Бросил барсетку в пустой (!) ящик для перчаток. Поднял паспорт на высоту своего лица, большим пальцем сдвинул обложку.
— Павел Иннокентьевич Битков, — прочёл я.
Посмотрел на «студента», сказал:
— Битков, значит. Павел Иннокентьевич. А говорил, что Дружинников.
Я покачал головой, посмотрел Павлу Биткову в глаза (сверил его лицо с фотографией в паспорте) — Павел снова вздрогнул.
— Обман, кругом обман, — пробормотал я, большим пальцем перелистывая страницы паспорта. — Не женат. Детей нет… официально. Прописан в Ленинграде. Превосходно.
Бросил паспорт поверх барсетки. Вынул из своего кармана удостоверение.
Открыл его и предъявил взиравшему на меня сквозь мутные линзы очков Биткову.
— Капитан Нестеров, — представился я. — Оперативный уполномоченный. Комитет государственной безопасности.
Опустил руку с удостоверением и сказал:
— Я не спрашиваю, почему ты здесь, Павел Битков. Это я и без тебя знаю. Я спрашиваю: кто тебя сюда отправил?
Приблизил пистолет к лицу «студента» — Павел отшатнулся.
— Я… никто! Никто не присылал! Я сам!.. Просто так!.. Я…
— Посмотри сюда, Павел Битков.
Я снова приподнял удостоверение, спросил:
— Видишь отпечатанную в типографии надпись под словами «состоит в должности оперативного уполномоченного»? Она гласит, что владельцу этого документа… то есть, мне… разрешено хранение и ношение огнестрельного оружия. Но вот кое-что там не указали. Мне разрешено и применение этого оружия, если того требует ситуация. Понимаешь?
Я захлопнул корочки, сунул их в карман жилета. Взял ПМ в правую руку.
Павел чуть повернул голову: он не спускал глаз с моего пистолета.
— Сейчас ситуация именно такая, — сказал я. — Она требует. Просекаешь? Она требует, чтобы я прострелил тебе колено. Прямо сейчас. Понимаешь меня, Павел Битков?
Я резко опустил ПМ и ткнул его стволом в ногу «студента».
Битков дёрнулся, ударился плечом о дверцу.
— Не надо! — вскрикнул он.
— Прострелю, — пообещал я. — Не веришь? Выстрелю в тебя столько раз, сколько понадобится. Имею на это право. Никто мне не помешает. Даже милиционеры, если они примчатся на звуки выстрелов. Они только посмотрят в мой документ и возьмут под козырёк. Проследят, чтобы простые советские граждане не мешали нашему с тобой разговору… Павел Битков.
Я постучал дулом по ноге Павла (тот снова вздрогнул). Отметил, что запах табачного дыма и запашок оплавившегося коврика уже не затрудняли моё дыхание — эти ароматы частично выветрились через приоткрытые окна.
— Повторяю свой вопрос, — сказал я. — Кто заказал вам убийство журналистки Александры Лебедевой? Говори. Ну⁈ Стреляю тебе в колено на счёт три. Раз. Два!..
Нажал большим пальцем на флажок предохранителя. Прозвучал тихий щелчок.
Битков дёрнул ногой и визгливо воскликнул:
— Не надо! Я всё скажу! Пожалуйста! Не знаю ни про какое убийство! Это правда! Я клянусь! Эта
