Афганский рубеж 3 - Михаил Дорин
А может уже и есть у компетентных людей решение, просто соблюсти нужно формальности и допросить всех причастных.
Закончив с перевязкой, я пошёл в ординаторскую. Постучавшись, мне ответил звучный голос и разрешил войти. В охлаждённом кондиционером помещении присутствовали двое.
Первый — особист 109й дивизии Турин Вячеслав Иосифович. Судя по его форме, ему присвоили очередное звание.
— Здравствуй, Клюковикин, — поприветствовал меня Турин, протянув руку.
— Товарищ подполковник, добрый день! Разрешите поздравить?
— Считай, что уже поздравил. Спасибо! Присаживайся, — указал он мне на свободный стул.
Вторым гостем был мне неизвестный человек. Волос на голове нет совсем, на лице густые усы, а взгляд пытается меня прожечь ещё сильнее, чем это делал Турин. Видимо, это тот самый особист из Кабула.
Выражение лица у него совсем недоброе. Он так и ищет в каждом моём движении какую-то зацепку. Да этот особист даже не моргает!
— Полковник Юрьев. Я из особого отдела 40й армии. Более вам Клюковкин знать не положено.
— Добрый день! — поздоровался я.
— Вы знаете, что произошло вчера? — спросил полковник.
— Так точно. Я был рядом с подполковником Баевым, когда он умер.
— Любопытно. И ничего не сделали, чтобы спасти его? — ехидно улыбнулся Юрьев.
Я повернул голову на Турина, но тот стоял с каменным лицом. Ему показывать эмоции не стоит. Но вот то, что он в шоке от такой предъявы, в этом я уверен. В глупых мыслях и вопросах Вячеслав Иосифович никогда замечен не был.
— Виноват, товарищ полковник. На врача я не учился, но и без медицинского образования там было всё ясно. Кузьме Ивановичу уже ничем нельзя было помочь.
— У вас же нет медицинского образования. Как вы можете тогда определить, что у подполковника Баева не было шансов? — продолжил Юрьев.
Ну он сам напросился! Не знаю, работал ли когда-нибудь «в поле» этот полковник, но вряд ли он видел подобное состояние раненого, какое было у Баева.
— А вы дали бы себе шанс, если б у вас полностью обуглилась кожа, вы лишились бы обоих ног и части одной из рук. Ваше лицо бы выгорело до неузнаваемости…
— Прекратите! — воскликнул полковник, прикрыл рот платком и зашёлся в сильном кашле.
Через несколько секунд он пришёл в себя и продолжил.
— Будем считать, что подполковника Баева спасти было невозможно. Но это не отменяет того факта, что вы высказывали недовольство его работой во главе эскадрильи. Как вы это объясните?
— А что, есть те кто был доволен? — уточнил я.
— Отвечай на вопрос, Сан Саныч, — спокойно сказал за спиной Турин.
Я прокашлялся и рассказал как было дело. И про гибель Баги и Маги, предшествующие этому постоянные «постановки-перепостановки». Про вынужденную посадку тоже упомянул.
— В вопросе гибели экипажа старшего лейтенанта Гураева мы ясность установили. И вины Баева здесь нет. Подполковник выполнял указание начальников. Так что рапорт вашего замполита идёт в топку. Ну а факт трусости в эпизоде вашей аварийной посадки доказательств не имеет от слова совсем.
О покойниках обычно говорят только хорошее. В случае с Баевым такое теперь сделать трудно.
Похоже, что не написал перед гибелью рапорт товарищ Баев.
— Если вы установили, что нет вины и Баев не трус, тогда зачем меня допрашивать? — спросил я.
Юрьев и Турин переглянулись. Полковник из особого отдела армии, достал из папки фотографию и положил передо мной. На ней рядом с разбитой стеной, измученный и грязный, стоял один из лётчиков моего звена. А именно Иван Васюлевич.
— У нас теперь вопрос, как тогда получилось, что товарищ Васюлевич у духов в плену?
Глава 18
Новость о печальной участи Ивана была шоком. Помня, что грозит в плену советскому военному, становится не по себе. А лётчику в плен и вовсе лучше не попадать.
Вообще, беседа получается весьма противоречивой.
Сначала Юрьев допытывался, как скончался Баев. Затем поставил под сомнение все факты некомпетентности Кузьмы Ивановича. Следом не нашёл доказательств его трусости.
Тут бы ему и закончить. Тогда не пришлось бы гадать о цели его приезда. Она мне видится только одна — личная просьба больших людей разобраться в ситуации с Баевым. Возможно, «сгладить углы» с его проступками. Только вот смысла это теперь не имеет. Человека-то нет.
Но Юрьев на покойном Кузьме Ивановиче не остановился и пошёл дальше.
— Вы не удивлены. Значит, что-то не то замечали за товарищем Васюлевичем? — спросил Юрьев.
— Только отвечай на вопрос конкретно. Ситуация сложная, — добавил Турин.
Ну, конкретно так конкретно!
— Да, замечал. В полёте строй держит плохо. На предельно малой высоте сильно разбалтывает вертолёт…
Юрьев улыбнулся. Либо у него отменное чувство юмора, либо он сейчас готовится произнести что-то угрожающее.
— Ты не Клюковкин, ты — Жванецкий. А вот я не начальник службы безопасности полётов. Мне, то что ты рассказал, неинтересно, — спокойно сказал Юрьев.
За спиной Турин прокашлялся. Думаю, что он это сделал, чтоб не засмеяться.
— Виноват, товарищ полковник. Иных странностей у Васюлевича я не увидел.
— Понятно. То есть, вариант с трусостью и последующей добровольной сдачей в плен не рассматриваешь? — спросил полковник.
— Я в моих подчинённых уверен. Не раз доверял им свою жизнь.
Юрьев кивнул, встал со своего места и подошёл к окну. Смотря на улицу, полковник молчал и готовился выдать какую-то пламенную речь.
— Расскажи ему, Иосифович, — сказал полковник.
Турин начал рассказ, что произошло в Анаве. Несколько групп духов атаковали пост в сумерках. Использовали и миномёты, и «эрэсы», и огромное число крупнокалиберных пулемётов. Что именно было целью, пока не выяснили.
— Есть вариант, что их интересовало оружие. Такое можно предположить, поскольку их заблокировали в ущелье без поставок из Пакистана. Вот они и хотели добраться до складов, — сказал Турин.
Юрьев замотал головой и повернулся к нам.
— Но кое-что не сходится. Зачем было проводить такую атаку и бомбить из всех стволов? Попади они несколькими минами в склад с оружием и остались бы они без добычи, — поправил его полковник. — Но это уже к делу не относится. В итоге, пара вертолётов, ведущий которой Баев, летит на прикрытие. Отрабатывает по целям, но на выходе из очередной атаки вертолёт подполковника получает повреждения. Производит вынужденную посадку.
Далее рассказ продолжил Турин.
— Приземлились не совсем удачно, как объяснил Рогаткин. По
