Александр Афанасьев - Холодная Зима
– Вот, Константин Иванович с утра привез, с утра дел было по горло, поэтому и отдаю только сейчас. Сам Глазко уехал, просил передать. Да не хватай так жадно – шеф все-таки заметил мое движение рукой к кобуре с пистолетом – распишись сначала…
Достав из внутреннего кармана пиджака ручку, я повернул к себе бланк ведомости, черканул свою закорючку в графе "получил"…
– Обойма только одна. Тебе на сегодня хватит?
– Хватит… – вот теперь я точно покраснел
– Слушай – шеф наклонился в мою сторону – ты скажи, зачем тебе оружие?
И что говорить?
– Отец посоветовал получить…
Если не знаешь что говорить – проще и правильнее всего сказать правду. Возможно не всю, но – правду
– Отец … – хмыкнул Калинин – ну смотри… ты человек взрослый. Только я тебе скажу, по моему опыту – чем дальше от оружия, тем лучше. Тем меньше всякой ерунды может случиться. Ладно. Я пойду снова на прием к Руденко прорываться, ты посиди здесь до конца рабочего дня, подежурь. Все равно у тебя кабинет бумагами завален и опечатан. Если до конца дня не вернусь – иди домой. Кабинет закроешь, ключ оставишь на вахте. Завтра продолжим, хорошо?
– Хорошо…
Телефонный звонок прозвенел под самый конец рабочего дня, когда я признаться уже начал подремывать. Все-таки напряжение последних дней сильно давало о себе знать. Дернувшись от неожиданности, я чуть не сшиб локтем телефон, но все-таки сумел ухватить трубку…
– Генеральная прокуратура, Соболев
– Сережа…
Наташа …
– Как ты меня нашла … – тупо спросил я, лихорадочно пытаясь понять, что же мне говорить.
– Я в приемную позвонила… Мне сказали, что если твой кабинет не отвечает, то скорее всего ты в кабинете Калинина… Вот я и …
– Нам надо поговорить – сказал я, хотя абсолютно не представлял о чем. Мысли неслись в голове, подобно коням на взбесившейся карусели…
– Я тоже так думаю… – раздалось в трубке после долгого, оглушающего молчания – нам о многом надо поговорить.
– Где тебя забрать? Я на машине …
– Не нужно. Я рядом с твоим домом, приезжай, я буду ждать тебя там.
– А как…
– У меня же ключ есть, забыл?
И в самом деле, забыл…
– Я приеду. Скоро.
– Буду ждать. Нам действительно нужно поговорить.
Наташа положила трубку, а я еще долго в оцепенении сидел за чужим столом с поднесенной к уху трубкой и тупо слушал раздающиеся из нее гудки…
Москва 31 августа 1978 года
Кабинет руководителя
Подразделения "Спектр" КГБ СССР
Майор Виталий Петрович Головнин неспешно шел по пустынному, застеленному выцветшей красной дорожкой к коридору своего непосредственного начальника. Срочный вызов застал его на рабочем месте, он как раз собирался ехать за город, на один из объектов, там его ждали, но – ничего не поделаешь. Пришлось отложить.
Чем был вызван срочный вызов к начальству, Головнин не знал, но и плохого ничего не ожидал. В конце концов все задачи, поставленные перед его отделом на месяц были выполнены, проведены были и некоторые внеплановые разработки. Вполне можно было рассчитывать на премию.
Войдя в кабинет полковника Кондратьева, Головнин резко остановился у самой двери – в таком состоянии своего шефа Виталий Петрович не видел никогда. Кондратьев курил, открыв окно и сбрасывая пепел во внутренний дворик – немыслимое дело! Никогда раньше он себе такого не позволял, да и курить он бросил давно.
– Игорь Викторович…
– Кто у тебя курирует Внеэкономбанк? – резко, с места в карьер спросил Кондратьев
Господи… А там то что случилось?
– Капитан Пугачев. Владислав. Толковый парень…
– Где он сейчас?
– Он на больничном… Три дня назад больничный взял, простыл… Кажется.
Кондратьев помрачнел еще больше.
– Кому он передал дела?
– Да никому… У него больничный до завтра, по его объектам все тихо пока… А что случилось?
– А то! – внезапно выкрикнул всегда спокойный Кондратьев, отчего Головнин едва не упал на месте – что во Внешэкономбанке обыск идет и документы изымают! Вот что случилось!
Головнин не поверил своим ушам, сказанное казалось дурным розыгрышем. У кого хватило ума проводить обыск и выемку документов во Внешэкономбанке? Кто вообще себе такое позволил, кто дал санкцию?
– Кто проводит обыск? – недоуменно спросил Головнин
– Прокуратура союза ССР, вот кто! Хорошо нам известный следователь по особо важным Калинин с целой оравой с утра заявился! Документов изъяли – целый багажник ими загрузили! А мы – ни сном, ни духом, при том, что объект – в нашем оперативном обслуживании! Где Пугачев?! Найти немедленно, чтобы через час был здесь!
– Есть! – четко ответив, майор выскочил в коридор, не обращая внимания на приличия задыхаясь, бегом побежал к своему кабинету. С разбега ткнулся в дверь – заперто! Сам запирал перед уходом. Ругаясь нашарил в кармане ключ, сунул в замочную скважину , тот не поддавался. Да что же это такое… Только через несколько секунд майор Головнин понял, что пытается открыть замок кабинета ключом от домашней двери. Выбрал правильный ключ, сунул в замочную скважину, с хрустом провернул – дверь поддалась. С шумом ворвался в кабинет, отпихнул с дороги мешающий пройти стул, сорвал трубку с городского телефонного аппарата. Нашарил в закоулках своей памяти нужный телефонный номер, прижав плечом трубку к уху, стал нервно выкручивать номеронабиратель. И долго слушал отрывистые, механические гудки…
– Товарищ … полковник. У Пугачева дома телефон не отвечает…
Полковник Кондратьев сидел на подоконнике, свою сигарету он уже выкурил и теперь молча смотрел в окно. Не оборачиваясь, бросил
– Группу – на квартиру Пугачева. Найти немедленно и доставить сюда. Вторую группу возглавите сами – и во Внешэкономбанк, пулей. Разберитесь – кого задержали, какие документы изъяли, где задержанные и документы находятся сейчас. Как разберетесь – вернетесь и доложите.
На столе протарахтел телефон, Кондратьев протянул руку и снял трубку
– Полковник Кондратьев? – сухой, словно принадлежащий роботу голос. Началось…
– Да.
– Вас вызывает к себе генерал Журавлев срочно. Машина за вами уже вышла.
– Понял.
Швырнув трубку на рычаг, Кондратьев поднял глаза на стоящего в дверях, белого как мел Головнина.
– Бегом!!! – заорал, не сдержавшись, Кондратьев…
Москва
Вечер 31 августа 1978 года
Очень тяжело говорить о том, что произошло дальше. Все что произошло в тот вечер, я помню до сих пор, в мельчайших подробностях. Сколько ночей я не спал, раздумывая – а что бы могло произойти поступи я по-другому. Если бы я не захотел разговаривать с Наташей и сказал бы, чтобы она не приходила ко мне домой, вернула ключ и забыла обо мне навсегда. Если бы я попросил ее не приходить ко мне домой, а подождать меня в другом месте. Если бы…
Чтобы тогда стало со мной, с Наташей. С отцом, с Владимиром Владимировичем. С Андроповым, с Брежневым. Со всей нашей страной. В одной книге сказано, что бабочка, только взмахнув крылом, может вызвать ураган на другом конце вселенной. Наверное, это правда. Эта та самая правда, которая не дает мне покоя до сих пор…
Едва дождавшись окончания рабочего дня, я даже не вышел, а выбежал из прокуратуры. Вылетел, как на крыльях. Пистолет прямо в кобуре я сунул в карман, отчего тот раздулся до невозможности. Так пистолет мог и выпасть, но мне на это было наплевать. Сунул ключи дежурному, уже внизу вспомнил, что забыл закрыть, как следует дверь, но возвращаться не стал. Проскочил через вертушку, вылетел на улицу, побежал к своей машине, судорожно нащупывая в кармане ключи. Завел своего Москвича, разворачиваясь, чуть не столкнулся на узкой улице с фургоном. Под протестующий вой клаксонов, поехал домой…
Как я ехал с Большой Дмитровки к себе, в Выхино – лучше рассказывать не буду. Тогда нравы были строже, и задержи меня ГАИ – мое удостоверение следователя Генеральной прокуратуры от лишения прав никак не спасло бы. По крайней мере, две аварийные ситуации я точно создал, только чудо что никуда не вписался сам и никто никуда не вписался из-за меня. Как бы то ни было – доехал я до дома за рекордные тридцать четыре минуты.
Уже ставя машину у подъезда, я мельком бросил взгляд на стоящую у соседнего подъезда серую Волгу. С одной стороны – машина как машина. С другой стороны – машин тогда было немного, не то, что сейчас, и серой Волги в этом подъезде не было ни у кого, это я знал точно. Более того – мотор Волги был заведен, за рулем кто-то сидел и курил, сбрасывая пепел в открытое окно, со стороны водителя. Лица водителя я не заметил – да что там говорить, наверное, я бы и родную мать тогда не заметил, в таком состоянии я был. Захлопнув дверь Москвича, я рысью побежал к подъезду.
