Рудольф Баландин - «Встать! Сталин идет!» Тайная магия Вождя

Но, даже соглашаясь со всем этим, критик волен отметить: почему речь идет только о русских? Получается великодержавный шовинизм, восхваление одной нации в ущерб другим! Не случайно же Сталина не раз, еще со времен Ленина, упрекали в этом пороке. Почему это он не сказал восторженные слова обо всем советском народе?

На подобные вопросы даже как-то неловко отвечать всерьез. Ведь Сталин-Джугашвили но национальности не был русским. Уже поэтому о русских он отзывался не как националист, любящий свой род потому, что он свой, и восхваляющий его, косвенно памятуя о себе любимом. С такой точки зрения сталинские слова отражают его личное мнение.

Учтем, что речь идет о народе, составляющем большинство в стране, испытавшем наибольший урон (в ту пору никто не разделял русских, белорусов и малороссов). А на Западе называли русскими всех советских людей. Сталин не раз и себя причислял к русским, порой уточняя, что он — человек русской культуры (это и есть — русский).

С позиций сугубо биологических (генетических), на которых стоят нацисты, самое главное — иметь генетические признаки, отличающие данное племя (род, народ). И не имеет значения, порядочный ты человек или подонок, культурный или пошлый, талантливый или бездарный. Естественно, что такой национализм наиболее привлекателен для разного рода подлецов, бездарностей, которые получают возможность приобщиться к тем, кого они недостойны. Именно так следует понимать высказывание «национализм — последнее прибежище негодяя».

Однако почему бы не предположить, что Сталин, восхваляя русский народ, вовсе не имел в виду приведенные выше подтексты, а лицемерил, демонстрируя показную скромность? Ведь сколько раз уже повторяли такие, как Радзинский, Волкогонов, Илизаров и пр., насколько хитрым и коварным был советский вождь, обладавший к тому же чудовищным честолюбием, манией величия и «раздувавший» культ самого себя.

Тут-то и следовало бы поинтересоваться: кто же так утверждает, по какой причине, на каких основаниях? Ведь известно, что незначительный и ущербный человек слишком часто испытывает завистливую злобу к незаурядной выдающейся личности.

Была ли правда в словах Сталина, восхвалявшего русский народ? (Непременно надо уточнить: русский народ того времени, поистине героический и великий, еще не испытавший духовного перерождения). Разве не этому народу по праву принадлежали почести, воздаваемые Сталину? Хотя, будем справедливы, и он сам тоже заслуживал почестей.

Он, конечно, выказал излишнюю скромность, когда сказал, будто «очень легко быть героем и великим лидером, если приходится иметь дело с такими людьми, как русские». Нет, очень нелегко быть достойным руководителем великого народа. В этом можно легко убедиться, вспомнив, какая судьба постигла Россию, возглавляли которую недостойные лидеры типа Хрущева и предатели русского народа и коммунистических идеалов Горбачев, Ельцин и их сообщники, продолжатели их гнусного дела.

Антисоветчики частенько повторяют, что Сталин лукавил, высоко отзываясь о русском народе, тогда как называл простых людей «винтиками», низводя их до мелких деталей государственного механизма, то есть и не считая, в сущности, за людей, используя их как средство в своей непомерной жажде власти.

Вроде бы и тут есть доля правды. Слово «винтик» по отношению к простым людям он употребил, хотя и не был оригинален: использовал выражение Ф.М. Достоевского в «Записках из подполья», где сказано о «штифтике» в таком контексте: «Ведь все дело-то человеческое, кажется, и действительно в том только и состоит, чтоб человек поминутно доказывал себе, что он человек, а не штифтик!» Речь идет о свободе воли, возможности пойти наперекор установленным механическим законам природы и общества.

У Сталина как раз и подчеркнуто именно то, что к человеку недопустимо относиться как к штифтику: «Я бы хотел выпить за здоровье людей, у которых чинов мало и звание незавидное. За людей, которых считают «винтиками» великого государственного механизма, но без которых мы все — маршалы и командующие фронтами и армиями, говоря грубо, ни черта не стоим».

Неужели и тут он напускал на себя фальшивую скромность? Ни в коем случае. Так можно было бы думать, произнеси он эти слова перед народными массами, в демагогическом порыве, как порой нечто подобное высказывают политики. Нет, он говорил это среди высокопоставленных военачальников, увешанных наградами. И себя он тоже причислял, естественно, к подобным руководителям («все мы»). Он говорил то, что думал, что глубоко пережил, во что верил.

Трудно возразить Анне Ахматовой, которая после нашей Великой Победы писала:

Пусть в мире этот день запомнится навеки,Пусть будет вечности завещан этот час.Легенда говорит о мудром человеке,Что каждого из нас от страшной смерти спас.

Ликует вся страна в лучах зари янтарной,И радости чистейшей нет преград, –И древний Самарканд,И Мурманск заполярный,И дважды Сталиным спасенный Ленинград.

…Люди, привыкшие в своей жизни лгать, изворачиваться, менять ради выгоды «убеждения», не способны понять человека, который имел слишком высокое чувство собственного достоинства (не гордыню!), чтобы ловчить, унижать себя лицемерием и ложью. Эти люди постоянно готовы обливать грязью и опошлять память тех, кто не похож на них фактически ничем, а потому и не доступен их пониманию.

Глава 6

ВОЙНА И МИР ПО СТАЛИНУ

Ему, кто вел нас в бой и ведал,

Какими быть грядущим дням,

Мы все обязаны победой,

Как ею он обязан нам.

Да, мир не знал подобной власти

Отца, любимого в семье.

Да, это было наше счастье,

Что с нами жил он на земле.

В наше время появились политики и политологи, тележурналисты, историки, писатели, которые утверждают, будто Сталин был сторонником захвата чужих территорий, порабощения других народов, насильственного уничтожения капиталистических стран.

Подобные люди сознательно или по недоумию приписывают Сталину то, что было бы справедливо по отношению к Троцкому или Гитлеру, которые были его антиподами.

Однако нетрудно предугадать возражения. Разве не удостоили Сталина высшим чином генералиссимуса? Разве не под его руководством Советская армия освободила от фашизма Центральную Европу? Разве он не проводил индустриализацию и милитаризацию СССР, оснащение его атомным оружием? Разве не носил он после войны военный мундир? Разве не при нем был создан так называемый лагерь стран народной демократии, в котором оказались государства Восточной и частично Центральной Европы?

Отвечать на эти вопросы есть смысл, не только вспоминая события давних лет, но и обращаясь порой к современной ситуации в мире. Можно напомнить, что «поджигателем войны» еще в 1919 году назвали английские трудящиеся не кого иного, как Уинстона Черчилля. Если так и называл кто-то Сталина, то лишь в фашистской Германии, когда она вероломно напала на СССР.

Вспомним справедливое высказывание Иосифа Виссарионовича: «Мир будет сохранен и упрочен, если народы возьмут дело сохранения мира в свои руки и будут отстаивать его до конца. Война может стать неизбежной, если поджигателям войны удастся опутать ложью народные массы, обмануть их и вовлечь в войну».

Или это были слова, с которыми расходились его дела?

Как показывают документы и действия Советского правительства, Сталин старался укреплять сотрудничество стран капитализма и социализма. Он исходил из своего убеждения в преимуществах того строя, который, пусть и с огрехами, установился в России. Считал верным марксистское положение о неизбежном крушении империализма и переходе общественных формаций через социалистическую систему в коммунистическую.

В первой половине XX века в индустриально развитых странах рабочий класс играл еще значительную роль в жизни общества. Возможно, без поддержки трудящихся западных держав большевикам во главе с Лениным не удалось бы победить в Гражданской войне, где их противникам помогали богачи. Поэтому такое убеждение Сталина имело под собой серьезное основание.

В своей непримиримой вражде к народной демократии и коммунистическим идеалам Черчилль готов был оставаться в роли младшего партнера «большого брата» США. Советскому послу он сделал резкое заявление: «Одно из двух, или мы сможем договориться о дальнейшем сотрудничестве между тремя странами, или англо-американский единый союз будет противостоять советскому миру». Возникла необходимость в новой встрече «Большой тройки».

Прежде чем состоялась Ялтинская конференция (4–11 февраля 1945 года), Черчилль побывал в Москве, где его тепло встретил Сталин. Бывший переводчик вождя Бережков, не без выгод ставший антисталинистом, высказал в связи с этим удивительное суждение: «При каждой встрече с Черчиллем Сталин не упускал случая выказать ему свое расположение. Возможно, он полагал, что лидер английских тори готов наконец строить отношения с Советским Союзом на основе взаимного доверия, готов относиться к нему, Сталину, как к равному».