Звезда заводской многотиражки 4 - Саша Фишер
Вся ее огромная семья жила в одной комнате, типа той, в которую Анна в самом начале поселила меня. Но если та комната смотрелась пустоватой, то эта была заставлена множеством мебели и каких-то вещей, среди которых приходилось протискиваться.
– Вот такая история, Зинаида Андреевна, – закончил я и виновато развел руками. – Если кого и казнить в этой истории, то только меня, а не тетю Аню.
– Так чего же она сама не сказала? – баба Зина грозно подалась вперед и зыркнула в сторону Анны. Та от ее взгляда сжалась, будто это был не просто взгляд, а удар плетки, не меньше.
– Ну Зинаида Андреевна, вы сами подумайте… – я наивно похлопал глазами. При моей внешности – совершенно убийственное выражение лица. Я видел себя в отражении зеркала в серванте. Прямо-таки со всех сторон положительный мальчик. – У меня в Новокиневске только она из родни. Жилплощадь у нас дают сами знаете как… – я обвел комнату многозначительным взглядом. – Как она могла отказать родственнику?
Баба Зина пожевала губами, потом поджала их. Глаза ее забегали. Слезливая история, которую я тут наплел с самым виноватым видом, кажется, тронула-таки ее железное сердце. Ну да, сын сестры, с которой они с Анной в давней ссоре, потому что та увела у нее мужа. Что я однажды узнал правду, ушел из дома из-за этого, поступил в Москву, но потом, вместо того, чтобы вернуться домой, приехал работать в Новокиневск. Ну и пришел к тете Ане. Отказать в помощи она мне не могла, потому что родная кровь же. Но и афишировать такие вещи тоже не могла. Потому что она же комендант. Так что я, как благородный юноша, решил свою жилищную проблему и немедленно освободил койко-место. Но в гости заходить не перестал. Потому что… Ну, сами понимаете.
Дурацкая история, но, кажется, проктило. На лице бабы Зины появилось промежуточное выражение между сомнением и сочувствием.
– А чего тогда прятались-то, раз родственники? – подозрительно прищурилась она.
– Так разве мы прятались? – я снова удивленно похлопал глазами. – Я просто заходил в гости, когда было время. Я же не виноват, что нашлись люди, которые подумали черт знает что. Не транспарант же мне было над головой носить, как на демонстрации… С крупными буквами на красном фоне: «Я племянник Анны Аркадьевны, не подумайте чего!»
Баба Зина не выдержала и засмеялась. Смех у нее был жутковатый, как ворона каркает. Я поежился. Да уж, понимаю, почему Анна перед этой мегерой спасовала и растерялась.
Никаких извинений мы, конечно же, не дождались. Но было достаточно и того, что она поверила, что я ответственный комсомолец, правдоруб и активист.
Но вслух признавать свою неправоту и просить прощения такие женщины не умеют, конечно. Да и не очень-то и хотелось. Главное, чтобы она от Анны отстала. И Светке своей внушение сделала за чрезмерную фантазию и болтливость. Хотя последнее вряд ли поможет.
Почти забыл ведь про фотографии! Из-за этой дурацкой бабы Зины и сплетен, вспомнил только когда на пороге стоял.
– Кстати, Анна, а Мишка отдал тебе фотографии? – спросил я, держась за ручку двери.
– Ох… – лицо Анны залилось краской. – Я надеялась, что ты не вспомнишь…
– Ну вот еще! – я снова расстегнул пальто. – Немедленно показывай!
Анна встала. Медленно подошла к стенке и открыла дверцу. Достала из-под стопки постельного белья простой коричневый конверт. Отвернув лицо, протянула мне.
Это было… восхитительно! На фотографиях Анна смотрелась звездой старого Голливуда, только гораздо красивее. Она и в жизни была потрясающе красивой, но Мишка исхитрился сделать из нее настоящую богиню. Каждый кадр хотелось многократно увеличить и повесить на стену. Я даже забыл, что я все еще в пальто. Вот только…
– А где остальные? – спросил я, закончив листать стопку. На всех этих фото она была в одежде. Но я-то точно помнил, что Мишка на фотосессии уговорил ее эту самую одежду снять. Не может же быть, чтобы ни один из этих кадров не получился?!
– Мне ужасно стыдно… – Анна стояла ко мне спиной и смотрела в окно.
– Только не говори, что ты их порвала и выкинула! – возмутился я.
– Нет, не выкинула… – она низко наклонила голову. – Хотя надо бы, наверное. Это такие неприличные фотографии…
– Так это же отлично! – воскликнул я. – Ну давай уже, показывай! Я никуда не уйду, пока ты мне не покажешь.
Анна обняла себя руками и смущенно посмотрела на меня. Потом снова подошла к стенке и открыла другую дверцу. Этот конверт был спрятан между книгами. Он был тоньше первого.
– Понимаю, почему тебе хочется их спрятать… – медленно проговорил я, убирая фотокарточки обратно в конверт. Кровь от их просмотра забурлила совершенно бешено.
– Это так ужасно? – спросила она.
– О нет… – я поднялся и стянул внезапно начавшее мешать пальто. – Иди ко мне…
Я выскользнул из общаги в половину шестого. До утреннего аншлага, когда обитатели всей толпой потянутся на работу. Часть пути до дома я прошел пешком, потому что ждать троллейбуса на морозе – это было такое себе решение. Тихонько пробрался в квартиру. Открыл дверь, мысленно придумывая, что я скажу Даше. Снял в темноте пальто, потом замер, держа его в руках. И включил свет. Комната была пуста, постель заправлена. Даша дома не ночевала.
С минуту я постоял в неподвижности. Что-то случилось? Ее подловили подручные Игоря? Нужно срочно бежать в милицию и писать заявление?
Так, стоп. Не гони лошадей, Жан Михалыч! Она же предупредила, что может не прийти ночевать и останется у родителей.
«У родителей ли?» – ехидно спросил внутренний голос. В общем-то, Даша из девушек не особенно строгих правил. Может у нее еще кто-то есть. Как-то она вчера излишне волновалась, когда отпрашивалась…
А с другой стороны – ну и что? Даже если и так… Она свободная девушка, кроме того, должна же она как-то устраивать свою личную жизнь. Я же не предложил ей руку и сердце. Обдумывал этот вариант вполне серьезно, но промолчал ведь. А Даше уже двадцать три. Для Советского Союза этих лет она практически старая дева. И наверняка этот факт в кулуарах уже активно обсуждают…
Я тряхнул головой, отгоняя весь этот набор идиотских мыслей пополам с подозрениями и опасениями.
Завтрак, в общем. Позавтракать и на работу. И панику буду разводить, если Даши там не окажется.
Я провел ревизию среди своих продуктовых запасов. Подсохшая половинка батона, яйца,
