Петр Заспа - Торпедой - пли!

Старпом не успел и глазом моргнуть, как проворный Сан Саныч обшарил карманы убитого, стянул с него серую куртку и надел поверх комбинезона.

— Замполит, ты что, чокнулся?

— А что? Это же я так, наших посмешить. Сфотографируюсь и сниму.

— Она же в крови!

— Думаешь, вымажусь? Ничего, я аккуратно.

К причалу Сан Саныч подошел, хихикая и размахивая трофейным автоматом. Выпятив вперед челюсть, он встал, широко расставив ноги.

— Эй, русские! Сдавайтесь! Я буду вас немножечко стреляй! Ха-ха! Как я тебе, командир?

Дмитрий Николаевич неприязненно взглянул на замполита и ответил:

— Сними, не позорься. Что ты как недоразвитый контрактник, впервые увидевший тельняшку.

— Тьфу ты! Да что вы все такие угрюмые? Док, ну хотя бы ты оцени. Ты же у нас с юмором.

Артем бинтовал ногу Валентиныча и нехотя оторвался от своего занятия. Взяв из рук помогавшей Габи ватный тампон, он отрицательно качнул головой.

— Не… На такое и я не гожусь. Натянуть на себя тряпку с убитого я бы побрезговал.

— Ну народ! — возмутился Сан Саныч. — Один все никак не навоюется. Другой шлюху немецкую на лодку притащил!

Артем замер с окровавленным бинтом в руках. Затем, вскочив, не раздумывая и от души размахнувшись, залепил кулаком в челюсть замполиту. Тряхнув щеками, будто холодцом в тарелке, Сан Саныч грузно рухнул на траву. Лежа на спине и хлопая раскрытым ртом, он никак не мог сообразить — как же это так? Что же это такое происходит? Где же пресловутая субординация?

— Ах ты, щенок! — наконец сумел он выдохнуть. — Да я тебя!

Замполит многообещающе вскочил на ноги, и все подумали, что он сейчас бросится на доктора с кулаками. Но Сан Саныч, не решаясь, замер.

И вопрос здесь не стоял — кто кого, молодость или опыт. Закаленный в драках с официантами и пьяными посетителями ресторанов Мурманска, Артем мог дать замполиту фору в сто очков вперед. Скорее, налицо было противостояние опытной молодости против ничего не смыслящей в бурной современной жизни зрелости. Сан Саныч это отчетливо почувствовал и, опустив кулаки, потянулся к оставшемуся лежать на траве автомату. Командир со старпомом подались вперед, закрывая собой доктора.

— Замполит, давай без глупостей!

— Не тряситесь. Старый пес щенка не обидит.

Закинув на спину «шмайсер», замполит развернулся и пошел прочь.

— Ты куда?

— На кудыкину гору! Сказал же — не бздите! Пойду остров посмотрю.

— Ты автоматик-то оставь.

— Перебьетесь! — Взглянув на напряженные лица командира и старпома, замполит примирительно добавил: — Вдруг на острове еще немцы есть.

— Нет тут никого. Проверили уже.

— Ничего, мне так спокойней.

Не оборачиваясь и раздуваясь от злости, Сан Саныч пошел на вершину горы.

— Куда это он? — задумчиво спросил старпом.

— Там воздух посвежее: остынет — вернется, — ответил командир. — Артем, а ты тоже хорош! Ты же доктор. У тебя нервы должны быть, как канаты. Смотри на все с медицинской точки зрения.

— Вы правы, товарищ командир, — виновато вздохнул Артем. — У замполита диагноз налицо. Жаль, в руках не оказалось скальпеля, я бы ему гланды без наркоза вырезал!

Ответить Дмитрий Николаевич не успел. Из дома кто-то испуганно позвал:

— Товарищ командир! Товарищ командир!

— Что там?

— Товарищ командир, рация!

Долгов первый вбежал в дом и замер, глядя на ожившую рацию. Несколько раз повторив позывной, динамик явно кого-то звал.

— Артем, что он хочет? — Дмитрий Николаевич склонился, прислушиваясь к незнакомым словам.

— Вызывает какой-то «айсберг».

— Может, это мы?

— Может, и мы. Потому что больше никто не отзывается.

— Так ответь.

— Я?! — Артем в недоумении посмотрел на командира.

— Ну не я же!

— А что ему сказать?

— Сначала узнай, чего он хочет?

Артем неуверенно взял в руки микрофон и нажал клавишу. На доске загорелась красная лампа передачи. Прокашлявшись и добавив голосу солидности, он произнес:

— Ответил, айсберг.

Рация взорвалась раздраженными возгласами.

— Чего он раскричался? — спросил Дмитрий Николаевич, следя за выражением лица доктора.

— Спрашивает, почему долго не отвечали.

— Скажи, отходил в гальюн.

Артем ответил в микрофон, и рация вдруг затихла. Командир посмотрел сначала на замолчавший динамик, затем на доктора.

— И что, это все? Он что, раскусил нас?

Артем неопределенно пожал плечами. Стоявший рядом Долгов заметил:

— Если раскусил, то плохо дело. Придется сматываться. Материк недалеко, мигом сюда явятся.

Но рация снова ожила, и невидимый собеседник спросил:

— С кем я говорю?

Артем заметался, не зная, что ответить. На глаза попался список дежурств. Не раздумывая, он назвал первое по порядку имя.

— Здесь Гюнтер Пфайль.

Повисла минутная пауза, после чего рация взорвалась радостными возгласами:

— Здравствуй, Гюнтер! Как дела? Как твоя Марта? Моя Ирма передает ей привет!

— Спасибо, хорошо! Марта в порядке. Ирме тоже привет. Может, скоро увидимся.

— Передам. Целуй жену! До связи.

Теперь рация затихла окончательно. Артем вытер вспотевший лоб и поставил на стол микрофон.

— Ну что, отбрехался? — спросил командир.

— Кажется, да.

— Вот и хорошо. Но надо поторапливаться. Пошли, Толик, а то без Валентиныча все дело стало.

— Командир, может, охрану выставим?

— Это правильно. Посади кого-нибудь на гору, пусть наблюдает.

Старпом вышел на причал и посмотрел на притихших в ожидании матросов. Кого назначить? Взгляд сам собой остановился на проявившем уже себя Славике Пахомове.

— Пахомов, держи автомат. Шагай наверх, будешь за островом наблюдать. К обеду пришлю смену. Подожди, сейчас кого-нибудь дам тебе в напарники.

— А можно я? — подал голос Рябинин.

— Ты? — старпом оглянулся: — Что скажешь, командир?

Дмитрий Николаевич недовольно поморщился. Еще свежи были в памяти синяки под Сашиными глазами. Но и вспомнились слова замполита: нельзя выделять одного матроса среди других. Иначе жизни ему в кубрике не будет.

— Пусть идут, — согласился командир. — Но смотри, Пахомов! Чтобы мне без вашего годковского дебилизма!

— Товарищ командир, а я что? Не собираюсь я никого трогать, тем более, что он сам напросился.

Слава закинул на плечо автомат и, не оглядываясь на семенившего следом Рябинина, пошел вверх по тропе. С вершины остров был как на ладони. Где-то вдалеке темнела полоска суши, с другой стороны искрило спокойное море. Славик не удержался и, потянувшись, произнес:

— Красота!

— Да, здорово! — согласился Саша.

— А ты чего это за мной увязался? Или уже не обижаешься?

— Нет. Я ведь все понимаю.

— Правильно. На дедушку нельзя обижаться. Это ведь как на этот вопрос посмотреть — кому-то будильник помогает раньше встать, а кому-то мешает спать. Дедушка, он ведь не только старший товарищ, но и как заботливый отец. Тронь тебя кто-нибудь из другой БЧ, так я первый за тебя встану горой. Еще Кутузов говорил, что на дедах армия держится.

— Это Суворов так сказал.

— Ты дедушке сзади не заглядывай.

Славик растянулся на траве и с благоговением уставился в синее небо. Находясь неделями в утробе лодки, начинаешь по-настоящему ценить красоту проплывающих облаков и блеск глади моря.

— Давай соорудим что-нибудь вроде укрытия, а то придет старпом — обоим достанется. Тащи сюда вон те камни.

— Зачем?

— Так положено. Мы же с тобой на посту. А пост должен быть незаметным и закрытым со всех сторон. Мы видим всех, нас — никто. Старпом — он к этому делу серьезно относится. Вообще, он правильный мужик. Я, если бы в офицеры пошел, то был бы таким, как он. Другой раз и подзатыльник отвесит, а не обидно. По делу. Не то что замполит. Говорит, а со рта будто яд капает. Все у него поголовно — идиоты. Командир тоже без закидонов. И дело свое знает, и с остальными без жлобства, но мне больше старпом нравится. Боевой мужик. Ему бы в десантуре служить или в морпехах.

Славик понаблюдал, как Рябинин сооружает из камней баррикаду, и, перевернувшись на другой бок, задумчиво изрек:

— Санек, а зачем нам с тобой на обед на лодку идти? Смотри, как там все вкалывают. Сменимся, а нас тоже припашут. Крикнем, пусть лучше сюда сухпаем принесут. Там работать придется, а здесь красота, чистый воздух. Я готов здесь до вечера просидеть.

Славик обернулся, глянул на отвесно обрывающуюся всего в паре метров за спиной скалу и шумящее внизу море.

— Нет. Я здесь готов хоть всю жизнь прожить. Сюда бы еще дочку нашего комдива. Ты ее видел? Пухленькая такая, похожа на пончик в сгущенке.

Улыбнувшись, он посмотрел на гулявших вдоль берега доктора и немку.

Артем порылся в своем бауле и достал белую докторскую сумку с красным крестом, набитую ампулами и одноразовыми шприцами. Протянул ее Габи: