Моя чужая новая жизнь - Anestezya

— Товарищ майор, — подобрался мой конвоир. — Разрешите доложить.

Светловолосый мужчина лет сорока сдержанно кивнул, без особого интереса скользнув по мне взглядом.

— Вот, обнаружили её около лагеря. Говорит, что медсестра.

— А имя у медсестры есть? — иронично спросил второй.

Он был помоложе, значит, можно попытаться пустить в ход привычные уловки. Я бесхитростно похлопала глазками и робко улыбнулась. Красавица, спортсменка, комсомолка, разве нет? Майор кивнул мне:

— Рассказывай, кто такая и как здесь оказалась.

— Медсестра Арина Новикова, — я не стала изобретать велосипед. — Два дня назад нас отправили по распределению из госпиталя в вашу часть. По дороге мы столкнулись с немцами и были вынуждены бежать в лес. Старшая в группе фельдшер Багрянцева погибла на месте, медсестра Воронцова получила ранение и осталась в Богогом.

— Документы есть? — он неторопливо закурил, продолжая сканировать меня взглядом.

— Остались в ранце, — я виновато посмотрела ему в глаза. — Кто же знал, что так получится. Машина загорелась, не до вещей нам было, — мужчины слушали с непроницаемыми лицами, и я быстро добавила: — Вы можете отправить запрос в наш госпиталь, там-то меня хорошо знают.

Пока они его отправят, и придёт ответ, я надеюсь, к тому времени мы с Фридхельмом будем далеко отсюда.

— Н-да, дела, — задумчиво протянул мужчина. — Мы просили прислать врача, желательно хирурга, а нам присылают всяких пигалиц.

— Будет тебе, капитан, — сдержанно улыбнулся пожилой дядечка. — Медсестрички нам тоже нужны. Сам видишь, что у нас творится.

Я так понимаю, девчонки у них погибли, и они действительно ждали помощи из госпиталя. Отлично. — Ну что ж, товарищ Новикова, приступайте к своим обязанностям, — милостиво кивнул майор. — Пока не прибудет доктор, вы поступаете в распоряжение капитана Никифорова, — он кивнул на коллегу. — Ну и разумеется, можете обращаться ко мне или к лейтенанту Устинову. Петров, проводи её к раненым.

Я так понимаю, чай-кофе предлагать мне никто не будет. Ладно, не сахарная, потерплю. Петров открыл передо мной дверь «больнички», и я едва не задохнулась. В спёртом воздухе витали запахи крови, гноя, немытых тел.

— Что у вас есть из медикаментов? — ошарашенно спросила я.

— Боюсь, что ничего, — виновато пожал плечами парень. — Мы надеялись, что медикаменты прибудут с доктором.

Отлично, а мне что делать? Подорожником лечить гнойные раны? Так и того сейчас нет.

— Ладно, тащи сюда все бинты, ну или чистые тряпки. Что найдёшь, — я задумалась. — Ещё спирт, водку, что там у вас есть.

— Понял, — кивнул он.

Нелёгкая мне предстояла задача — спасать жизни в таких варварских условиях.

— Пить… кто-нибудь дайте пить, — услышала я хриплый стон.

— Сейчас.

В землянке слабо горела керосиновая лампа, и я нашла углу ведро с водой. Сердце сжалось от острой жалости. Покрытые грязью, кровью осунувшиеся лица… Некоторые совсем ещё мальчишки, которые вот уже больше года каждый день стоят насмерть с врагом более сильным и жестоким.

— Вот. Всё, что нашёл, — Петров протянул мне пару алюминиевых фляжек и бумажный сверток, в котором оказались бинты.

— Полей мне на руки, — попросила я, а затем для верности протёрла их ещё спиртом.

— Чем это пахнет? — подозрительно принюхался один из мужчин.

— Простите, товарищи, но сегодня спирт мы будем употреблять исключительно наружным способом, — попыталась пошутить я.

Это, конечно, настоящий треш. Я просто дезинфицировала раны, обматывая их затем бинтом, причём скорее всего нестерильным. У этого паренька нехорошая рана на затылке. Видимо, поймал осколок гранаты. А этому бойцу, если в ближайшее время не вытащить пулю из бедра, светит нагноение и затем ампутация. Они ещё бедные пытались держаться.

— Ты, главное, перевяжи меня, сестричка. Нельзя разлёживаться, когда наши этих гадов бьют.

— Обожди с этим.

Я кое-как стянула бинтом развороченное в хлам плечо. Тут бы по-хорошему зашивать надо.

— Вот подлатают тебя в госпитале и вернёшься к своим.

— Умоляю, дайте глоток воды, — кто-то цепко ухватил меня за руку.

Я потянулась за кружкой и замерла, увидев на его форме кровавые пятна.

— Сначала перевязка, — твёрдо ответила я, расстёгивая его гимнастерку.

Чёрт, да у него не живот, а сплошная рана. Даже не знаю, как это перевязывать. Тут срочно нужно на операционный стол, а пить ему точно нельзя. Машинально я смочила вату спиртом и стала обрабатывать кожу, избегая касаться развороченной слизистой. Скорее всего жить ему осталось несколько часов. Там же внутреннее кровотечение, и привет, перитонит.

— Пить… — он облизнул пересохшие губы.

— Только пару глотков хорошо?

Вряд ли уже сделаю хуже. Что ж ему ещё и перед смертью страдать?

— Ну, как у вас тут дела? — обернувшись, я увидела Устинова. — Держитесь, бойцы?

— А как же, товарищ лейтенант.

— Мы ещё повоюем.

— Арина, — он подошёл ближе. — Я тут ужин принёс. Поешь и покорми тех… ну, кому можно.

— Хорошо, — я, конечно, рвалась поскорее выбраться на разведку, но пока не закончу с перевязками, вряд ли получится уйти.

— Как вообще дела? — тихо спросил он. — Много тяжёлых?

— Их всех надо отправить в госпиталь, — вздохнула я. — А если уж лечить здесь, то нужны лекарства и хотя бы какие-нибудь инструменты. Я же не могу ни пулю вытащить, ни рану зашить. Просто нечем.

Я отошла к столу, пытаясь придумать, во что разложить кашу. Есть ли здесь хоть одна ложка? Интересно, а чем они кормят пленных и кормят ли вообще? Я быстро сунула в карман ватника пару кусков хлеба. Может, прямо сейчас отправиться, вроде как, подышать воздухом и хотя бы выяснить здесь ли ещё пленные немцы? Мне нельзя косячить. Русские ещё более подозрительные чем немцы. Один неверный шаг, и отправлюсь на Колыму или того хуже, к стенке. Чёрт, как же хочется курить. Интересно, это будет не слишком, если медсестра-скромняшка стрельнёт у кого-нибудь сигаретку? Впрочем, нет, большинство советских девушек в это время не курили. Да и сигареты, я так