Совершенно несекретно - Дмитрий Валерьевич Иванов
— Тебя как зовут, мальчик⁈ Ау! Ты депутат! И орден есть⁈ А это что за висюлька? — Малышкина тащит меня за руку к лифту, попутно успев заново оценить, оглядев не только со спины, но и спереди.
— Это нельзя трогать. А ты правда знаешь, где Олег живёт? — с интересом осматриваю невысокую, но смазливую пьяненькую девку с крашенными под блондинку волосами и уже исчезнувшей талией.
— Канеш! Лифт! Лифт! — заорала вдруг девица дурным голосом и, чуть не упав, стартанула к его почти закрывшейся двери. Я припустил следом.
Мой будущий друг, оказывается, жил на десятом, как и веселая Оля Малышкина.
— А нет его… — Оля, не стуча, ввалилась в небольшую комнату с двумя кроватями и одним письменным столом. — Ну ничего, пошли ко мне, подождёшь.
Дверь в комнату была гостеприимно открыта, но друга в ней не оказалось. Зато я точно понял, что попал точно по адресу — на столе как попало кучей валялись всевозможные карты и атласы.
— Я Олега дождусь и приду. Ты в какой комнате? — вежливо отказываюсь я.
— За стенкой живу. Только я в душ уйду. Минут через двадцать, не раньше, приходи. А то и позже — у нас очереди бывают.
Про соседа своего Олег мне ничего не рассказывал, и вроде как последний год вообще жил один. Но сейчас наблюдаю бардак на обеих кроватях. Кроме них, в комнате есть тумбочка, встроенный шкаф, вентилятор и остатки трапезы на стуле: два грязных стакана с остатками молока, хлеб и погрызанный плавленый сырок. Ну, не закуска же это? Кто молоком закусывает? Так-с… карты. Есть ли нужная? Сажусь на кровать и беру первую попавшуюся книжку. Хм, вот он — атлас железных дорог. Зря Илюху гоняю! Просматриваю названия жд станций. Но память не помогает совсем — не могу вспомнить, и всё тут!
Дверь внезапно распахивается, и в комнату по-хозяйски без стука заходит парень с меня ростом и сломанным и криво сросшимся носом. Некрасиво так он у него сросся, со шрамом и горбинкой. Парень могуч, небрит и уже нетрезв. Да что за общага-то такая — сессия в самом разгаре, и пьяных полно кругом. А ещё МГУ!
— Ты что за хрен? Где Олежка? — начал с наезда студент. Ну а кто это ещё мог быть? — Чё тут делаешь?
— Жду своего друга Олега Бунина. А вы что подумали? — отвечаю голосом Леонида Куравлёва из кинофильма «Иван Васильевич меняет профессию».
— А… так ты родственник, который вчера приехал! Гони, родственник, трояк. Нам Олег трояк должен, — поддержал он мою хохму цитатой уже из кинофильма «Афоня».
Не думаю, что специально, но получилось смешно.
Я уж собрался было отдать должок друга — мне не жалко, да и разборок не хотелось — ну и продолжить знакомство с картами, но агрессивный парень не нашёл ничего умнее, как стимулировать отдачу долга по принципу будущих коллекторов. Он пнул стул с остатками пиршества в мою сторону, и в одну минуту я из модного дяди, на которого засматриваются нетрезвые старшекурсницы, превратился в посмешище в пятнах. Мой тщательно сберегаемый парадный костюм стал в белых крапинках! А гость получил шанс срастить нос уже правильно, без этой гопнической горбинки!
Глава 18
Моё мастерство в дозировании силы удара и открытая дверь за спиной «коллектора» не дали случиться убийству. Прямой в лобешник, и наглый товарищ вылетел от удара в коридор, как пробка из бутылки, перепугав проходящих мимо двух девушек — по виду невзрачных мышек с филфака. Они синхронно взвизгнули и не сговариваясь рванули по коридору, очевидно, к себе в норку.
Мой гнев тут же угас, сменившись радостью от того, что не пришиб случайно парня, ибо тот шевелился и даже невнятно матюгался.
— Подъём! — слегка пнул я ростовщика. — Ты мне теперь костюм торчишь, понял?
Сказал, а сам думаю: ну какой там «торчишь»? Не вышибать же из него тысячу рублей, когда тот ходит, трёхи по общаге собирает. Глупо. А с костюмом что-то надо решать… Но точно не с этого типа требовать.
— Ох! Что ж ты такой… — выдохнула моя новая знакомая, выйдя из своей комнаты и наткнувшись на живописную картину: лев и поверженный, ну пусть носорог — судя по шнобелю. Чуть не запнувшись о парня, валяющегося на полу, она уставилась на его лоб, где уже отчётливо вырастал тот самый рог, за который пацан вполне может схлопотать погоняло «Единорог».
— Есть чем застирать можно? И где? Молоко это, блин, неудачно… — с тоской и с надеждой вперился я в Малышкину. Девка она битая жизнью и к пятому курсу вполне могла получить некоторые хозяйственные навыки.
И я был не разочарован.
— Раздевайся! Сейчас найду нашатырь… Так, глицерин у меня был где-то, — оживилась Малышкина.
— И вода горячая в общаге есть? — догадываюсь я, так как на моржа девушка не похожа. Хотя воду вырубить в советской действительности могут в один момент.
Оля Малышкина, надев после душа какой-то развратно короткий халатик, уже не так сильно отпугивала лишними кэгэ в области талии. Ноги — ровные, коленки — круглые и гладкие! Да ещё и умница. А если сейчас спасёт мой костюм, то и вовсе — красотка, какую поискать!
— Горячей нельзя! Сварится белок! — авторитетно заявила Малышкина. — Снимай, снимай… И чем быстрее тем лучше. А то потом и химчистка не поможет.
В коридоре раздеваться некомфортно, уже чувствую на себе взгляды любопытных.
— Можно у меня, — предложила Оля, без задней мысли, разглядывая следы катастрофы.
Но и комнату бросать открытой не хочу. Хоть Олег — тот ещё салага и разгильдяй, но я-то взрослый!
Всё оказалось не так страшно. Пятна были на штанах в основном и полах пиджака. Ну и рубашка немного пострадала. Но она белая, и её отстирать легче.
Шустрая Оля метнулась к себе, или куда там, и вскоре вернулась с колдовским раствором — смесью глицерина, воды и нашатыря. Волшебная вещь! Также девушка принесла с собой простыню, совершенно чистую и белоснежную — ещё один плюсик к карме Малышкиной — и утюг.
— Чёрт, у Олега тут гладить негде… — Малышкина с досадой оглядела стол, заваленный бумагами и книгами. — Бардак развели, заучки! Я гладить не буду. Давай сам как-нибудь.
—
