Решающий бой (СИ) - Шу Алекс

— Леша, какого черта? — начинает возмущаться Максим. — Что за глупости?!

— Макс, не вмешивайся. И вы ребята — тоже. Это лучший вариант.

— Это дурость, — злобно отвечает Макс, — Ладно, поступай, как знаешь.

— А твои пацаны точно не встрянут? — уточнил оживившийся Кузя, разминая запястья.

— Точно, — успокоил я, — Но никакого оружия. Только руки, ноги и больше ничего. И одно важное условие — сейчас мы поставим большую и жирную точку, кто бы ни победил. Больше разборок не будет. Мы всё выясним здесь. Даете пацанское слово?

— Даем, — ухмыльнулся Кузя — Но и ты, если выгребешь, к нам никаких предъяв не лепи. Годится?

— Годится, — широко улыбаюсь гопникам. — Если выгребу. А ты, Шпиль, чего молчишь?

Гопнику ужасно не хочется драться. Но рядом друзья и опозориться он не желает. Поколебавшись, Шпиль кивает.

— А вы, пацаны, подтверждаете?

— Да, — выдыхает толстый, — подтверждаем.

— Согласен, — кивает повеселевший Дубина.

— А я никаких слов не даю, — сквозь зубы выплевывает Бык.

— А я от тебя и не требую, — широко улыбаюсь Антону, — Мы с тобой чуть попозже поговорим, всё обсудим, после того, как с этими разберусь.

— Ладно, давай начнём, — в центр поляны, вышел напрягшийся Кузя, за ним — ставший чуть сзади хмурый Шпиль.

— Давай, — кивнул я, и сделал шаг вперед.

22–23 ноября 1978 года

Кузя с кривой ухмылкой неторопливо двинулся ко мне, подняв руки в подобие боксерской стойки. Шпиль-младший осторожно смещается влево, пробуя обойти с другой стороны. А я сдвигаюсь вправо так, чтобы сявки оказались передо мною на одной линии, и не смогли напасть одновременно. И сразу же атакую. Внутренним ребром стопы на выдохе пробиваю под колено Кузе, выбивая ногу в сторону. Гопник шатнулся, теряя равновесие и второй удар — прямой правой с глухим стуком смачно врезается в бороду. Кузя закатывает глаза, и подрубленным деревом падает лицом вниз, гулко шлепаясь о землю.

Подскочивший Шпиль, меняется в лице, и испуганно отпрыгивает назад.

— Ну что же ты, Толик, скачешь как кенгуру? — ласково спрашиваю у гопника. — Ты же меня вроде бить собрался. Штанишки не обмочил, боец?

Шпиль-младший, стараясь не встречаться со мною взглядом, медленно отступает.

— Что, опять нечестно? Ты же один остался, — глумлюсь я. — Может кого-то ещё на подмогу позвать? Чтобы кодлой налетели, как вы любите. Продолжать будем, или тебе срочно надо брюки постирать?

Шпиль решается, и резко кидается вперед. Нырком ухожу от размашистого корявого бокового, и кидаю короткий левый апперкот по печени. Так чтобы не вырубить, а причинить боль. Тело Толи содрогается от удара. Он отступает, скрючившись, и схватившись рукой за печень. Лицо гопника кривится в страдальческой гримасе.

— Ничего, Толик, я подожду, пока ты оклемаешься, — дружелюбно сообщаю, глухо постанывающему сявке. — А потом продолжим.

Шпиль, продолжая стонать, делает шаг назад. Перехватываю его быстрый взгляд на камень, лежащий на краю полянки.

— Ну что же ты, Толя, таким размазней оказался? — провоцируя гопника, делаю шаг вперед. Охающий Шпиль вдруг замолчал, и неожиданно для большинства присутствующих, метнулся к камню.

Но я уже был готов, и когда его пятерня сомкнулась на булыжнике, каблук туфли резко опустился сверху, с громким хрустом ломая пальцы.

— Оу, ау, ооо, — заскулил Толик, баюкая руку с торчащими под неестественными углами указательным, средним и безымянным пальцами.

— Вот тебе и оу, ау, ооо, — мой голос издевательски печален. — А как перед дружками выпендривался. Оказывается, что без численного преимущества и любимого кастета, ты просто убогое плачущее чмо.

— Леша, хватит, пожалуйста, — крикнула Аня.

— Уродов надо учить, — твердо ответил я, — По-другому, они, к сожалению, не понимают. Сейчас по рогам получат и потом другим людям жизнь портить не будут.

Когда Шпиль начинает подниматься, делаю угрожающее движение рукой. Толик отшатывается, спотыкается об злосчастный булыжник и падает навзничь, сворачиваясь в клубок и прикрывая лицо здоровой рукой.

— Не надо, пожалуйста, — жалобно мычит он.

— Леша, перестань, — снова подает голос подруга. — Хватит.

— Тьфу, — с презрением сплевываю я. — Такую мерзость даже бить западло.

Поворачиваюсь к девушке.

— Ань, да я его больше трогать не собирался. Просто, как подумал, что эта сволочь была готова тебя кастетом ударить, захотелось ему пальцы на другой руке поломать.

Пинком отшвыриваю булыжник подальше, от скулящего Шпиля-младшего. Подхожу к напрягшемуся Быку.

— Отойдем?

Быков кивает.

Мы отходим от ребят на десяток метров.

— Антон, я не хочу тебя сейчас бить. Просто потому, что ты заступился за Аню. Но если у тебя остались ко мне какие-то вопросы, можешь в любой момент зайти в клуб, наденем перчатки и разберемся по-мужски один на один. Мы на вас не похожи, поэтому никто вмешиваться не будет. Можешь даже друзей с собой взять. Но пойми одну вещь. Кулаками ты ничего не достигнешь и не докажешь, при любом исходе поединка. Слабого сможешь поломать и заставить отказаться от Ани. Но при этом сам к ней ни на шаг не приблизишься. Как она тебя презирала, так и будет презирать. А после такого — ещё больше. Сильный, даже если проиграет в драке, все равно останется с ней. У тебя нет никаких шансов. И не потому, что Аня общается со мной. Просто нормальных девушек воротит от шпаны и блатной романтики. Подумай об этом.

Бык, насупившись, молчит.

Кузя наконец начинает подавать признаки жизни, постанывать и шевелиться. Толстый и Дубина срываются с места, помогают товарищу подняться. У гопника подкашиваются и заплетаются ноги. Друзья, поддерживая пострадавшего за руки, усаживают находящего в состоянии грогги Кузю на бревно.

Я поворачиваюсь к товарищам.

— Пойдемте ребята. Тут делать больше нечего. Мы всё решили. Правда?

Смотрю на гопников. Дубина и толстый поспешно кивают. Кузя ошеломленно трясет башкой, и пучит глаза. Похоже, он ещё «не вернулся на грешную землю». Антон, как и раньше, предпочитает промолчать.

— Этим добавлять не будем? — тихо спрашивает подошедший сзади Тимур. — Для профилактики и чтобы в будущем не возникало подобных мыслей.

— Не стоит, — обвожу внимательным взглядом испуганных гопников.

— Леш, может, парню помощь требуется? — зеленоглазка обеспокоенно косится на Кузю, держащегося обеими руками за голову.

— Друзья помогут, — отмахиваюсь я. — Извини, конечно, но я к нему в сестры милосердия не нанимался. Три здоровых лба могут довести его до дома или в ближайшую клинику. Но я думаю, сам оклемается. Он уже приходит в себя.

Аня хочет что-то сказать, пристально смотрит на меня, потом на Кузю, и передумывает. Молча берет меня под руку. Мы потянулись вслед за шагающими спереди ребятами, оставив сявок на пустыре сзади.

Максим с блондинкой останавливаются, дожидаясь нас.

— Извини, что задержались, — виновато говорит парень. — Нас контролер на выходе тормознула. Ещё и парней из ДНД где-то нашла, и с собой притащила. Ей показалось, что мы без билетов с предыдущего сеанса через выход вошли. Пока разобрались, вышли, а вас уже след простыл. Нашли вас благодаря Наташе. Как только эта каша с контролером заварилась, она сразу выскочила на улицу. И увидела, как вы поворачивали во двор, а потом шла следом. Если бы не она, хрен бы мы вас отыскали.

— Спасибо, Наташа, — благодарно улыбаюсь блондинке. — Ты нас сильно выручила.

— Пожалуйста, — девушка открыто и искренне улыбается в ответ. — Всегда рада помочь. Тем более одноклубникам.

— А Алексею Шелестову, о котором наслышана, вдвойне, — лукаво добавляет она, кокетливо стрельнув синими глазками.

Аня напрягается, кидая на Наташу подозрительный взгляд. Блондинка по-прежнему безмятежна и сияет как летнее солнышко, держа пальчиками Максима за локоть. Парень абсолютно невозмутим, и на заигрывания подруги не реагирует.