Николай I Освободитель // Книга 10 - Андрей Николаевич Савинков
В итоге за малым не дошло до большого побоища, вероятно только наше численное преимущество — к Датским проливам, вернее теперь к Шведским, были отправлены все шесть имеющихся на Балтике больших броненосцев и десяток «Ураганов» разных поколений, что представляло собой весьма внушительную силу, даже без прочей мелочи — заставило франкобитанцев отвернуть в самый последний момент. Вернее даже не так, один выстрел с броненосца «Екатерина II» все же сделали, правда не по неприятельским кораблям, а по курсу их движения просто чтобы продемонстрировать всю серьёзность намерений. Ну и конечно памятный еще со времен Дарданелл флажный сигнал «восьмерка» — «ваш курс ведет к опасности», опять же ни капли не противоречащий истине, вывешенный явно в качестве издевки и для напоминания о возможных последствиях принятия неудачных решений. Адмирал Дондас, командующий сводной эскадрой, не стал дергать судьбу за яйца и без боя повернул обратно. Это потом дало повод острякам шутить, что мол англичане с французами «убоялись бабского плевка».
Так или иначе дальше грандиозного дипломатического скандала дело не зашло, большая война здесь и сейчас пока была не нужна никому.
Возвращаясь же к описываемой стройке на перешейке, по здравому размышлению было решено, что Кильский канал все равно имеет значение в плане экономики так как позволит сократить путь из Балтийского моря в Северное на добрых пять сотен километров. Плюс приятный бонус в виде возможности избежать попадания в частые в этих районах штормы. Конечно, современных кораблям они не так страшны, но все равно болтаться на волнах мало кому нравится. Да и не стоит забывать, что в эти времена 90% торговых кораблей были все еще парусными, и окончательно этот движитель уйдет в прошлое ой как не скоро, так что канал в любом случае будет полезен.
Короче говоря, часть рабочих, которые уже закончили дела на Суэце, были оперативно переброшены на север Пруссии, и строительство началось. Поскольку полностью потянуть такую стройку Берлин не мог — там столкнулись с неожиданной проблемой интеграции захваченных во время последней войны датских земель, плюс принятая новым королем большая программ развития флота, денег на все просто не хватало — была организована отдельная компания, в которой мы сразу выкупили 30% акций. Дело-то хорошее — один раз вложился и получай себе прибыль следующие 200 лет, мне такие инвестиции всегда нравились.
Глава 11
Осенью 1856 года, отпраздновав шестидесятилетие и получив все положенные по этому поводу поздравления, я отправился в большое путешествие по железной дороге на восток в сторону Байкала. Из Николаева в Москву, потом через Ярославль и Вятку в Пермь, Нижний Тагил, Екатеринбург, Тюмень, Петропавловск, Омск, Новосибирск — населенный пункт на месте пересечения железной дорогой Оби назвали, не мудрствую лукаво, точно так же как и в моей истории, вернее там его сначала назвали Новониколаевск, но тут мы этот момент пропустили — Томск, Красноярск…
Ветка от Красноярска до Иркутска еще пока находилась в процессе строительства, запустить ее должны были только в следующем 1857 году, однако отдельные составы — в первую очередь строительные, конечно, но и для императорского литерного окошко тоже нашлось — уже можно было продергивать, при условии ограничения скорости и соблюдения других правил специального режима.
Поскольку дорога от Ярославля до Перми и от Тюмени дальше на восток пока еще была по большей части однопутной, второй путь мы планировали начать укладывать уже после выхода дороги к Байкалу в начале следующего десятилетия, путешествие это заняло добрых четыре недели. Все же полностью ломать устоявшийся график железнодорожного движения я не хотел — а иногда из-за ограниченного количества разъездов и плотного трафика сделать это было просто физически невозможно, — поэтому нередко приходилось по несколько часов стоять в живописных тупичках и ждать пока нам дадут «добро» на продолжение движения. А если сюда добавить еще и необходимость делать остановки в крупных городах чтобы «показать себя» подданным, то подноготная подобной неспешности и вовсе становится очевидной.
Четырехнедельная поездка на поезде ввела меня в какое-то медитативное состояние. Я, естественно, взял с собой бумаги, чтобы работать в пути — да и телеграф никто не отменял — однако быстро понял, что затея эта совершенно зряшная. Здешние короткие — четырех и шестиметровые — рельсы заставляли поезд даже на скоростях в пятьдесят-шестьдесят километров в час прилично мотыляться из стороны в сторону, строчки отчетов прыгали перед уже совсем не молодыми глазами и быстро начинали расплываться. Никакой пользы такая работа в итоге не несла только к головным болям приводила. Оставалось, в общем, только сидеть у окна, пить чай в непременном мельхиоровом подстаканнике — с сушками, куда без них — и смотреть на проплывающую за стеклом страну.
Села, деревни, хутора, веси. Маленькие городки, отдельно стоящие фермы. Бескрайние поля, перемежающиеся такими же бескрайними лесами. Отражающие небо ленты рек, с шлёпающими по ним, чадящими в небо угольной сажей, пароходиками.
Торчащие, мгновенно притягивающие к себе взгляд купола и колокольни церквей, кирпичные корпуса повсеместно выросших за последние двадцать лет заводов и различных производств. Жилые дома, как отражение того прогресса, который страна проделала первую половину 19 века.
Маленькие кое-где покосившиеся, покрытые дранкой или камышом с почерневшими от старости бревнами стен и крошечными окошками, дающими самый минимум света. Это как бы прошлое страны, отмирающее, уходящие в небытие, прощание с котором происходит без всякой жалости. Там в прошлом голод и нищета, а еще рабский труд и отсутствие какой-либо надежды на лучшее будущее.
Веселые домики с богато отделанными наличниками, всякими зубцами, сердечками и прочим украшательством, дополнительно еще и выкрашенным в разные цвета. Резные столбики и балясины, затейливые «в русском стиле» карнизы и фронтоны с явным закосом на античность, украшающие макушку дома петушки или другие животные. А еще причудливых форм и размеров чердачные части сложных конфигураций. Мода на такое строительство появилась только после Царьградской войны, но очень быстро распространилась по русской глубинке. Не той, которая сельская, там все же пока было не до того, а, так сказать, пригородной. Дачной. Эти дома уже могли похвастаться средних размеров окнами и крышами, укрытыми тесом или даже черепицей. Красноватая черепица, ассоциирующаяся больше с чем-то средиземноморским, на совершенно русских домах выглядела просто удивительно и в некотором смысле символизировала настоящее России. Взять все что есть лучшее в западной цивилизации и адаптировать ее под собственные потребности.
Ну и за будущее у нас отвечали начавшие
