Разыскивается живым или мертвым - Геннадий Борчанинов
Надо же. Пятьдесят центов. У нас четыре лошади, одна лошадь способна такое ведро выдузить за несколько минут. Особенно на жаре и после долгого перехода. А ведь вода нужна ещё и людям. И с собой набрать тоже нужно. Неплохой бизнес он себе организовал.
— Что ты сказал, ковбой? — обернулся Кросс.
— Спрашиваю, харя не треснет? — повторил я.
— Не нравится — катись отсюда. Ты на моей земле, ковбой. Я этот колодец рыл не для того, чтобы всякие бродяги бесплатно из него пили, — сказал он.
— Прошу простить, мистер Шульц бывает несдержан, сами понимаете, долгий переход, разумеется, мы заплатим, — затараторил Барнс, не давая мне сказать и слова.
Ладно. Если ему хочется платить, пусть платит. Хотя лично я не дал бы этому козлу и ломаного гроша.
— Так-то лучше, — хмыкнул Кросс. — Видит Бог, когда-нибудь здесь проложат железную дорогу, и мне не придётся терпеть всяких бродяг на моей земле.
Очень нескоро, я полагаю.
— А если бы к твоему ранчо вышел умирающий от жажды человек, ты бы и ему бесплатно воды не дал? — хмыкнул я.
— Как выйдет, так и посмотрим, — ответил он. — Больно ты дерзкий, ковбой. Тебе и твоей кляче — по доллару за ведро. Ясно?
— Тебе хватит и пяти центов. Только не монетами, а патро…
— Мистер Кросс, прошу простить нашего спутника, он немного не в себе после схватки с апачами! — вновь перебил меня Барнс. — Ради Бога, извините его, он прибыл издалека и здесь недавно, так что не вполне знаком со здешними порядками!
— Так познакомь его. Не то длинный язык заведёт его в могилу, — проворчал Кросс.
Я чувствовал, как внутри закипает злость. Как рука сама тянется к револьверу. Но это будет убийством, и даже на территории Нью-Мексико действует закон Соединённых Штатов, так что если я застрелю этого морального урода, то ордер на арест выдадут уже в отношении меня. Таки оно мне надо? Очевидно, нет.
Колодец обнаружился именно там, где и указал Кросс, и его сынок притащил нам ведро, чтобы мы могли набрать воды. Похоже, он хранил его отдельно от колодца. Я быстро понял, почему ранчеро так ревностно относился к своей воде. Начерпать удалось едва ли два ведра мутной жёлтой воды, после чего пришлось ждать, пока колодец наполнится снова.
— Вы на него не серчайте, мистер, — произнёс вдруг парнишка. — Па неплохой человек. Просто… Места здесь неспокойные.
— Что, часто заглядывают всякие бродяги? — хмыкнул я.
— Бывает, — пожал плечами он.
— Бандиты? — закинул я удочку.
Вдруг на это ранчо захаживает кто-то из моего списка. Список у меня длинный, имён в нём много.
— Да кого только нет, — пожал плечами парень. — Па, конечно, их гонит прочь, но всё равно. Никак не научатся обходить наше ранчо стороной.
Мы напоили лошадей, набрали воды в бурдюки и фляжки, вдоволь напились сами, чувствуя, как вода теперь бултыхается в желудке. Пришлось отвалить целых пять баксов за всё, но платил не я, и поэтому жаба убрала свои цепкие лапы с моего горла. Вот если бы мне пришлось платить, она бы меня точно задушила.
— Может, пообедать хотите? У нас осталась бобовая похлёбка, — предложил мальчишка.
— Нет, спасибо, — проворчал я.
Лучше уж перебьюсь крекерами и беконом из собственных запасов. Что-то мне подсказывало, что Кросс заломит цену за своё хрючево, как будто у него тут мишленовский ресторан.
Мне не терпелось покинуть это место как можно скорее, но я не мог. Лошадям требовался отдых. Да и уходить нам всё равно надо всем вместе. Я планировал дойти с этими людьми до самого Санта-Фе.
Так что я расположился на конюшне рядом с нашими лошадьми, поглядывая, как Ниггер флегматично жуёт овёс. Жеребец уже немного ко мне привык, но всё равно оставался злобным и своенравным, и я пока не рисковал садиться на него верхом. Когда-нибудь я решусь, но не сегодня. Меня пока устраивала и гнедая кобыла, спокойная, послушная и предсказуемая.
Остальные же, включая бабулю, отправились в дом, поесть горяченького. Походную еду здесь мало кто любил. Консервы хоть уже и существовали, но одними консервами сыт не будешь.
Я даже немного поспал на охапке сена, пока мои спутники обедали в доме. Солдат спит, служба идёт.
Проснулся я от того, что Джон Кросс встал прямо надо мной с неизменным дробовиком в руках.
— Ты! — рявкнул он. — Ублюдок! Живо вставай!
Я приоткрыл глаза, приподнял шляпу, поглядел на взбешённого краснорожего ранчеро. Когда-нибудь его так схватит сердечный приступ.
— Спать на конюшне тоже платно? — спросил я.
— Да! Нет! Вставай! — рыкнул он.
— Пушку убери, — сказал я. — И объясни по-человечески, в чём дело.
— По твою душу пришли, ковбой, — мерзко улыбаясь, сквозь зубы произнёс Кросс.
Я удивлённо хмыкнул, поднялся, отряхнул налипшие соломинки и пыль. Что-то новенькое.
— И не вздумай хвататься за револьвер, — бросил мне в спину ранчеро.
Я вышел на улицу, щурясь от яркого солнца. Прямо напротив ворот в конюшню стояли три всадника. Двоих я узнал, это были ковбои мистера Рида. Третьего я раньше не видел. Все трое были с оружием, ещё и ранчеро пас меня сзади с дробовиком в руках. Так себе расклад.
— Мистер Шульц, я полагаю? — спросил незнакомец, закуривая сигару и размахивая спичкой в воздухе.
Взгляд у незнакомца был цепкий, намётанный, в седле он сидел расслабленно, но я видел, что он в любой момент может выхватить из кобуры своё оружие. И это займёт какую-то долю секунды, не больше.
— Допустим, — хмыкнул я.
— У меня тут ордер, — он сунул руку во внутренний карман и извлёк оттуда сложенную вчетверо бумажку. — Вы арестованы.
Ковбои мистера Рида переглянулись, довольно ухмыляясь. Оба поглаживали рукояти своих револьверов, будто надеясь на то, что я стану сопротивляться.
— Далеко же вы забрались, преследуя меня. Позвольте-ка поинтересоваться, за что арестован? — произнёс я.
— За кражу лошади, — сказал незнакомец. — Мистер Кросс, опишите лошадей этого человека.
Ранчеро почесал в затылке, сунув пятерню под шляпу.
— Гнедая лет пяти под седлом, вороной жеребец и чалый мерин, — сказал он. — Я на него сразу внимание обратил. Мне этот мистер сразу не понравился.
— Мистер Пайк, мы ведь говорили, мы его уже встречали,
