В августе сорок первого (СИ) - Тарханов Влад

— Эх, Сашка, бедовая у тебя голова, а вот руки — золотые! Ты самого Гейдриха с неба ссадил! Понимаешь! Одну из самых больших фашистских сволочей!

— Да ну! Взяли его, вот здорово!

— Нет, он предпочел застрелиться, а не в плен, когда его документы нашли, так просто очумели! Там особисты землю по сантиметру перерыли! Ты готовься, представим тебя к награде! Между прочим, у него чин был что-то вроде генерал-майора. Так что держись, завтра прибудут военкоры из штаба армии, будут тебя пытать. Бой им опишешь, чтобы красиво, понимаешь меня?

— Так точно. В лучшем виде сделаем.

ДОТ 112. Могилев-Подольский УР. 7 августа 1941 года[4].

Утро начиналось очень бурно. Еще ночью немецкие саперы смогли навести переправу через Днестр. Тут, напротив ДОТа, расположенного на высоком берегу Днестра, было очень удобное место для переправы — узкий пологий спуск к реке со стороны Молдавии и довольно обширный пляж с несколькими удобными дорогами. Внизу, на пляже, расположили пару секретов, но реально части заполнения заняли позиции на высоком берегу, откуда могли обстреливать реку, огородившись густыми зарослями колючей проволоки. ДОТ был отлично замаскирован и пока что о его существовании противник не подозревал. Утром немецкая пехота стала перебираться на левый берег Днестра. Светало, как только стало лучше видно, был открыт огонь всеми огневыми средствами ДОТа. Очень удачно подключилась батарея трехдюймовок, которую подтянули вчера почти под ночь, а минометы стали гвоздить по переправившимся с самой возможностью скоростью. Переправа была уничтожена через сорок минут боя, на пляже враг оставил не меньше двух рот погибших солдат и офицеров. Примерно до полудня ДОТ был под непрерывным обстрелом тяжелых немецких орудий, а затаившиеся на берегу и не попавшие под раздачу саперы попытались подорвать скалу около ДОТа, но ничего не получилось, только добились внимания со стороны отрядов заполнения, которые очень быстро вычистили элитных солдат Рейха. К концу дня перенесли одну бомбардировку, и еще два обстрела, но не таких мощных, скорее тревожащих. Враг явно искал другое место для переправы. Самой большой неудачей на этом участке было то, что немецкие саперы не смогли предотвратить взрыв железнодорожного моста через Днестр, на который очень рассчитывало немецкое командование.

— Поэтому, товарищи, могу сказать — мы не одиноки в этой борьбе. С нами солидарно все прогрессивное человечество! Уже сейчас подписано соглашение о совместных действиях с Великобританией против гитлеровской Германии. Надо только выдержать перый удар, а там будет легче!

Вечером гарнизон ДОТа расположился на отдых вместе с бойцами 443-го стрелкового полка, занявшего позиции у укрепления. На «огонек» заявился полковой политрук, толкнувший небольшую, но пламенную речь, а теперь отвечающий на вопросы бойцов. И было ему очень непросто.

— Скажите, товарищ младший политрук. Нам тут все время говорили про братский немецкий народ, про то, что он поднимет восстание, что не будет терпеть власть буржуазии. И где она, эта дружба и солидарность? Где немецкая революция?

Политрук, молодой, невысокий, смуглый симпатичный парень, скорее всего, грузин или армянин, не растерялся, видно, отбивался от таких вопросов.

— С немецкой революцией все просто: задавили ее, выступление спартаковцев смогли подавить в свое время. И мало сейчас сил у немецких коммунистов, слишком многих бросили в тюрьмы и концлагеря. А основная масса немецких рабочих оболванена, обманута хитрой нацистской пропагандой. Что им говорит Геббельс, главный немецкий кричала? Он говорит, что немцы самая высшая раса, что все остальные должны им служить. Пусть ты последний рабочий подсобный, а дома у тебя должны быть три раба, которые будут вести твое хозяйство и служить верой и правдой.

— А не жирно им будет? — не выдержал кто-то из бойцов.

— Жирновато! Поляк, чех да француз уже у них в рабстве, а им трех рабов мало, им еще и русских рабов подавай! Варежку раскрыли как следует! Богатая у вас земля, вот мы ее и заберем! А тех, кто не согласен — уничтожим! Вот так они и оболванили немецкий пролетариат. И идёт немецкий пролетарий на нас войной. И что тут скажешь? Вот, если есть у тебя брат, который напьется и потребует от тебя: отдай мне свою землю, свою жену, свое хозяйство, а сам вали, а то я тебя прибью, что будешь делать?

— В зубы дам без разговоров. — ответил кто-то из бойцов, которого соседи стали пихать локтями, мол, чего ты высовываешься, а политрук был очень рад, что есть такие активные слушатели, с ними работать легче!

— Вот и правильно это! И мы должны дать братскому немецкому пролетарию так по зубам, чтобы он крепко задумался, чтобы слетела с него вся эта пелена нацистской пропаганды! Крепко врезать! Для его же блага.

— Ну это мы завсегда пожалуйста!

На это «замечание из зала» весь «партер» ответил дружным смехом.

[1] В РИ — антифашист, участник заговора 20 июля, был арестован и повешен за участие в покушении на Гитлера.

[2] В РИ Гейдрих был в июле 1941 года сбит советским летчиком, но приземлился на своей территории. Пришлось его убирать чешским патриотам.

[3] Мессершмидт bf 109 — основной истребитель Вермахта 1941 года.

[4] В РИ ДОТы Могилев-Подольского Ура попили немало крови у фашистов. При уничтожении вражеских переправ в двух местах по Днестру немцы потеряли примерно по два батальона пехоты. Защитники УРа отступили после прорыва немцев под Ямполем, гарнизон 112-го ДОТа остался и сражался до последнего.

Глава семнадцатая

Кризис

Болград. 7 августа 1941 года. Ранее утро.

Утро 7 августа Иван Степанович Конев встречал на КП под Болградом. Он смог выторговать у Василевского еще полчаса. Перед началом наступления командующий Южным фронтом прибыл на это КП, не выдержал, хотя и сильно рисковал. Вечером шестого немцы смогли прогрызть 80-й УР под Рыбницей, там создавалась критическая ситуация. Был захвачен плацдарм и на него наведены переправы. Попытки уничтожить ночным налетом авиации понтонные мосты не увенчались успехом: туда стянули почти все зенитки танковой группы и полевых частей, с прожекторами, которые успешно отбили ночной налет бомбардировщиков. А легкие У-2 сумели подкрасться незаметно, но особого вреда переброшенным понтонам не нанесли. Мы потеряли два экипажа ночных ведьм и три экипажа бомбардировщиков, обученных ночным полетам. Такого плотного зенитного прикрытия никто не ожидал. Зато тут, по реке Дунай, где занимал оборону 14-й стрелковый корпус, было относительно спокойно. Нашей 9-й армии противостояли на этом участке силы 4-й румынской полевой армии, конкретно против трёх дивизий нашего стрелкового румыны бросил три своих армейских корпуса, давление на этом участке было, но не такое, чтобы очень уж, но все-таки ощущалось. Учитывая, что под Рыбницей дела пошли очень уж паршиво, надо было, по идее, выводить части фронта из-за угрозы окружения, но приказ Ставки требовал совершенно другого. В Болграде и Вулканештах концентрировались резервы, и вот, рано утром на участке фронта Рени — Слобозея заработала артиллерия. Налет длился недолго, каких-то полчаса. Но эти полчаса работала артиллерия большого калибра, вся, которая имелась в распоряжении начарта фронта, это «всё» он сумел сконцентрировать на этом небольшом участке. Это еще не были те самые «триста стволов на километр фронта», но приближение все-таки ощущалось. Вал огня прошелся по линиям обороны румынской армии, взламывая ДЗОТы, уничтожая огневые точки и позиции полевых батарей. Когда артналет закончился, появились штурмовики. Сюда перебросили два полка на И-15 и полк на Ил-2. Это была почти вся 12-я авиаштурмовая дивизия, еще один полк которой на тех же И-15бис был переброшен под Рыбницу. Небо патрулировалось силами 4-й истребительной авиадивизии, которая полностью была на По-7 (в девичестве И-185) и обеспечило подавляющее преимущество над румынской авиацией, которая действовала на этом участке фронта. Чтобы прекратить это безобразие и не ослабить атакующий потенциал танковых групп, командование Вермахта перебросило сюда часть самолетов ПВО Плоешти. После бомбоштурмового удара авиации в бой пошли части 25-й стрелковой дивизии, в составе которых были подготовленные саперно-штурмовые группы. Им надо было взломать линию приграничных укреплений, созданных на новых рубежах Румынией после Освободительного похода РККА в Молдавию. Эти позиции занимала 2-я крепостная бригада 11-го румынского армейского корпуса, расположенная вдоль реки Прут, румыны периодически тревожили передовые позиции частей РККА обстрелами из стрелкового оружия и лёгкой артиллерии. Разведка пограничников давно вскрыла всю систему обороны румын в этой зоне, так что на позициях крепостной бригады сейчас было жарко! Не всюду одинаково быстро и успешно, но оборону румын ломали, заставляя «сворачиваться», отступать. Из Галаца срочно перебросили подкрепления: там стоял 17-й пехотный румынский полк и 1-й мотоциклетный батальон, но при приближении оных к Рени по ним отработал дивизион «Катюш», разогнав не привыкшую к таким обстрелам румынскую пехоту. А по Дунаю в утреннем тумане пошли катера Дунайской флотилии, которые очень быстро проскочили к Галацу и высадили десант, захвативший важнейшие мосты через Прут. Кроме катеров и пары мониторов в этой наглой высадке участвовали 20 плавающих танков Т-37А, которых модернизировали, поставив 20-мм пушку ТНШ-20 (танковая версия 20-мм авиапушки ШВАК). Это оказалось для остатков румынского гарнизона Галаца еще одним сюрпризом, а когда, в шесть утра по расчищенной саперно-штурмовыми группами в бой устремились танки 12-й легкотанковой бригады (124 танка Т-26), сопровождаемые батальоном мотострелков на Б-3 «Бородинец» — полугусеничных бронетранспортерах, часть из которых тащили на прицепе сорокапятки, румынский фронт окончательно рухнул. В образовавшуюся брешь пошли колоннами части второго, а за ним и седьмого кавалерийских корпусов. На легендарных тачанках были смонтированы станковые пулеметы Максима и ДШК ПВО корпусов. Оба корпуса были облегченными: состояли из двух дивизий, так, легендарный 2-й кавалерийский корпус имени Совета Народных Комиссаров Украинской Советской Социалистической Республики, первым командиром которого был не менее легендарный Григорий Иванович Котовский в своем составе имел 3-ю и 5-ю кавалерийскую дивизии, танковую разведроту на Т37А (как пулеметных, так и пушечных), зенитный дивизион, артиллерийский полк трехдюймовок на конной тяге. Командовал корпусом генерал-майор Павел Алексеевич Белов, именно ему был поручен важнейший этап операции «Плавни». Сразу, войдя вслед за танковой бригадой в Галату, корпус Белова повернул на запад вдоль левого берега реки Серет. Он должен был пройти по тылам танковой группы немцев, нарушая снабжение и внося хаос в тылах румынско-немецкой группировки. Поздним вечером 3-я кавдивизия ворвалась в Текуч, а 5-я вышла к окраинам Фокшан, в ночном бою овладев городом, начала наводить там порядок. Таким образом была перерезана важная транспортная артерия на Яссы, через которую осуществлялись основные поставки в танковую группу Гота. Один день ушел на то, чтобы разгромить крупные склады в Фокшанах, взорвать запасы бензина, в этом городе, под которым когда-то Суворов очень крепко обидел турка, корпус соединился и 9-го утром двинулся на Бакэу. Тылы немецкой танковой группы оказались под серьезной угрозой. 7-й кавалерийский корпус формировался в Шепетовке (Винницкая область)[1], в состав входила 2-я кавалерийская дивизия комбрига Горбатова, сейчас Александр Васильевич получил целый фронт, с которым действовал более-менее успешно. Кроме этой дивизии в состав корпуса вошла и 26-я кавалерийская дивизия, механизированный полк, легкий артиллерийский полк, дивизион истребителей танков, зенитный дивизион. Этим корпусом командовал генерал-майор Александр Фёдорович Бычковский, как и Горбатов, он был репрессирован, освобожден, реабилитирован, прошел переподготовку и сейчас его корпус, усиленный двумя танковыми батальонами Т-26, батальоном морской пехоты Дунайской флотилии, двумя ротами плавающих танков Т-37А, рвался по прямой от Брэила к Буззу, Брэила была захвачена ударом легких танков и морпехов, к полудню подошли захваченные в Галаце машины, на которые морячков и посадили, таким образом, это соединение стало батальоном морской мотопехоты, в войну и не такое случалось! Почти ночью танки и мотострелки ворвались в Буззу. До Плоешти оставался всего один переход — 60 км, но все понимали, что это будут очень сложные километры.