Дизель и танк - Алим Онербекович Тыналин
Впереди новый этап — дорога до Архангельска.
— А все-таки здорово, что нам выдали оружие, — ухмыльнулся Руднев, когда мы остались одни. — Как-то спокойнее теперь.
Я молча кивнул. За окном опускались зимние сумерки, и огни старинного города уже начинали зажигаться в морозной мгле.
Глава 14
К Архангельску
В управлении вологодской милиции было тепло натоплено. Массивные чугунные батареи мерно погромыхивали, распространяя уютное тепло по кабинету начальника. За окном кружил легкий снежок, укрывая белым покрывалом старинные купеческие особняки.
— Вот, получите новое вооружение, — начальник милиции Воронихин, грузный мужчина с пышными седыми усами, выложил на стол внушительный арсенал. — Три винтовки Мосина, четыре нагана, патроны, ракетницы для подачи сигналов. И самое главное — разрешение на провоз оружия до самого Архангельска.
Я внимательно осмотрел оружие. Все новое, недавно смазанное, в идеальном состоянии.
— По нашим данным, — продолжил Воронихин, разглаживая усы, — в районе Сухоны действует банда Кривого Митьки. Уже три обоза пограбили. Так что будьте начеку.
— А что с нашими пленными бандитами? — поинтересовался я.
— Уже колются помаленьку. Оказалось, у них связи аж до Архангельска тянутся. Но это уже наша забота.
В дверь постучали. Вошел Джонсон со своим переводчиком, следом появился взъерошенный Марелли.
— Signor capitano, — итальянец картинно поклонился начальнику милиции. — Мы тоже хотеть получать… как это… fucile… ружье!
Воронихин добродушно усмехнулся:
— Всем хватит, не беспокойтесь. Вот документы на получение, распишитесь.
Из управления я направился прямиком в гараж автоклуба. В просторном помещении царила деловая суета. Велегжанинов, закатав рукава, колдовал над двигателем, напевая арию. Его длинные пальцы уверенно регулировали клапаны.
— Леонид Иванович! — окликнула меня Варвара. — Смотрите, что местные умельцы придумали.
Она показала на самодельные снегоочистители, закрепленные перед радиаторами машин. Хитрая конструкция из досок и металлических пластин должна была раздвигать снежные заносы.
Бережной, как всегда, обходил «Полет-Д» против часовой стрелки, бормоча какие-то заговоры. На поясе у него уже поблескивал новенький наган.
— А это вам, Степан Макарович, — я протянул ему винтовку.
— Добрая вещь, — одобрительно кивнул он, любовно оглаживая приклад. — В Гражданскую я с такой полгода отходил.
Звонарев, уже оправившийся от ранения, помогал Рудневу укреплять цепи на колесах. Работа спорилась под мерное гудение печки-буржуйки.
— К вечеру будем готовы, — доложил Велегжанинов, вытирая руки ветошью. — Только вот с топливом может быть проблема. На таком морозе обычная солярка не годится.
— Уже решается, — успокоил я его. — Местный завод обещал поставить специальную зимнюю смесь.
К вечеру все машины были подготовлены к дальнему броску. Завтра нам предстояло выйти на последний, самый трудный этап пути до Архангельска.
Варвара, сверяясь с картой, прокладывала маршрут:
— От Вологды до Архангельска около пятисот верст. Если повезет с погодой, за четыре дня должны дойти.
Я смотрел на падающий за окном снег и думал — какие еще испытания готовит нам северная дорога?
Вечером в зале городской управы собрали всех участников пробега. Седой старик в потертом морском кителе, представившийся штурманом Северного морского пути Костроминым, развесил на стене огромную карту.
— Значит так, господа-товарищи, — начал он, постукивая указкой. — Путь до Архангельска непростой. Первые сто верст идете по старому Архангельскому тракту, там дорога набитая. А вот после Кадникова начинается самое интересное.
Его узловатый палец прочертил извилистую линию:
— Здесь придется пробиваться через сугробы. Снег глубокий, местами в рост человека. Потом выйдете к Сухоне. Там держитесь правого берега, левый подмывает течением.
Джонсон через переводчика задал вопрос о температуре. Костромин усмехнулся:
— Ниже тридцати градусов мороза. А к Архангельску и все сорок может быть. Так что готовьтесь.
Марелли нервно теребил повязку на голове:
— Madonna Santa! Quaranta gradi sotto zero! — и начал яростно жестикулировать.
— После Тотьмы, — продолжал штурман, — начинается самый опасный участок. Там заснеженная тайга, дорога петляет между болотами. Связи никакой, жилья мало. Каждый час нужно проверять масло и топливо.
К нам подсел инженер местного автоклуба Зыбин, худощавый человек с внимательным взглядом:
— У меня есть несколько технических рекомендаций. Во-первых, необходимо утеплить картеры двигателей войлоком. Во-вторых, между рессорами проложить берестяные прокладки — иначе на морозе станут хрупкими.
Велегжанинов быстро записывал в блокнот, время от времени задавая уточняющие вопросы. Руднев и Звонарев внимательно изучали чертеж самодельного обогревателя топливной системы.
После инструктажа мы отправились на городские склады. Завхоз Нечипоренко, маленький суетливый человек в круглых очках, метался между штабелями ящиков:
— Вот, получите по накладной: мука, крупы, солонина, сухари. Чай, сахар, спички. На десять дней пути с запасом хватит.
Варвара тщательно проверяла каждый ящик:
— А где теплые одеяла? В списке значились.
— Сейчас-сейчас, — засуетился Нечипоренко. — Откладывал специально. И тулупы есть, и валенки.
На нефтебазе нас встретил заведующий Перфильев, бывший путиловский мастер. Его широкое лицо с окладистой бородой светилось деловитостью:
— Специально для вас готовили зимнее топливо. С керосином мешали, по особому рецепту. До минус пятидесяти не замерзнет.
— А масло? — поинтересовался я.
— И масло особое, — кивнул Перфильев. — Из Баку привезли, для полярной авиации предназначалось. Берите, не пожалеете.
К ночи все припасы были погружены. Машины стояли заправленные, с утепленными двигателями, готовые к последнему броску. Бережной в последний раз проверял крепление цепей на колесах.
— Ну что, — сказал я команде, — всем отдыхать. Завтра выходим с рассветом.
За окнами гаража продолжал падать снег, укрывая старинную Вологду белым пушистым одеялом.
Утро выдалось морозным и ясным. Термометр на здании горсовета показывал тридцать два градуса ниже нуля. В хрустальном воздухе разносился гудок с механического завода, созывая рабочих на утреннюю смену.
Наша колонна выстроилась на улице Ленина. Свежевыпавший снег поскрипывал под ногами, пока механики проводили последний осмотр машин. Над площадью развевались красные флаги, а на самодельных транспарантах виднелись лозунги: «Даешь индустриализацию!» и «Пятилетку — в четыре года!».
— Давление масла четыре атмосферы, температура восемьдесят градусов, — докладывала Варвара, проверяя приборы. На ней был новый овчинный полушубок и шапка-ушанка с эмблемой Автодора.
Велегжанинов, кутаясь в длинный тулуп, в последний раз проверял утепление двигателя. Его обычные оперные арии сменились «Интернационалом» — верный признак особой сосредоточенности.
К нам подошел председатель губисполкома Трифонов, высокий статный мужчина в добротной шинели:
— Товарищи участники пробега! От имени трудящихся Вологодской губернии и ударников первой пятилетки позвольте
