Дизель и танк - Алим Онербекович Тыналин
— Я довезу, — вмешался Востряков. — Только бы машину на ход поставить.
К счастью, в селе нашелся знающий механик — бывший путиловский рабочий Клюквин. Он помог правильно развести спирт для разжижения топлива и показал, как утеплить двигатели соломенными матами.
— У нас тут полгода зима, — усмехался он в седые усы. — Без таких хитростей никак.
Марелли, раздобыв где-то самогон, пытался объяснить Клюквину устройство итальянского карбюратора. Тот понимающе кивал:
— Карбураторе… Каписко… Манифольдо… — и ловко орудовал инструментами.
Джонсон тем временем помогал ярославцам укреплять рессоры. Смит, несмотря на раненую руку, показывал, как правильно регулировать зажигание на морозе.
— Дружно работаете, — одобрительно заметил председатель. — Сразу видно — одно дело делаете.
К вечеру все машины были готовы к дальнейшему пути, но выезжать на ночь глядя в метель, да еще с ранеными, было безумием.
— Заночуете у нас, — безапелляционно заявил председатель. — Места всем хватит. А завтра, как развиднеется, с Богом и поедете.
Спорить никто не стал. Раненых разместили в чистой горнице у председателя, остальных распределили по избам. Фельдшер Кривошеин остался присматривать за Прохоровым, чье состояние внушало наибольшие опасения.
— Думаю, до утра температура спадет, — сказал он, закончив перевязку. — Но в Грязовец его нужно будет доставить обязательно.
Марелли со Смитом устроились у механика Клюквина — тот никак не мог наговориться с итальянцем о тонкостях регулировки карбюраторов. Джонсон с командой занял просторную горницу у вдовы Матрены Савельевны.
Нашей команде досталась светелка в доме председателя. Варвара долго не могла уснуть, прислушиваясь к завыванию метели за окном.
— Как думаешь, завтра проберемся через болота? — тихо спросила она.
— Должны, — ответил я, глядя на падающий снег. — Главное, чтобы мороз продержался. По замерзшей земле всяко легче пройдем.
За окном мела поземка, заметая следы трудного дня.
Проснулись мы затемно от пронзительного петушиного крика. Термометр за окном показывал тридцать градусов мороза. Село тонуло в синеватой предрассветной мгле, только из труб уже поднимались дымные столбы.
— Эк приморозило, — покачал головой председатель, выходя на крыльцо. — Давно такого не было.
В каретном сарае, где стояли машины, царил промозглый холод. Бережной, кутаясь в тулуп, осматривал двигатель «Полета-Д».
— Беда, Леонид Иванович, — вздохнул он. — Топливо совсем загустело. Да и масло как кисель стало.
Варвара, растирая покрасневшие от мороза руки, склонилась над приборами:
— Даже нажимать на педаль газа бесполезно. Все замерзло намертво.
От других машин доносилась многоязычная ругань. Джонсон безуспешно пытался завести «Форд», чей двигатель издавал лишь жалобное шипение. Марелли, забыв о ране, в отчаянии размахивал руками над остывшим «Фиатом».
— Finita la commedia! — восклицал он. — Tutto congelato!
Местный механик Клюквин неспешно обходил машины, посмеиваясь в усы:
— Эх вы, городские… Сейчас дядя Афанасий вас учить будет.
Он деловито растопил железную печку-буржуйку, притащенную из кузницы. Над самодельным чаном с водой поднялся пар.
— Значит так, — командовал Клюквин. — Берем ведра с кипятком, ставим под картеры. А сверху брезентом накрываем, чтоб тепло не уходило.
Звонарев, морщась от боли в простреленном плече, помогал Велегжанинову обкладывать двигатель нагретыми кирпичами. Руднев колдовал над самодельной системой подогрева топливопровода.
— А теперь главный секрет, — Клюквин достал из кармана фартука пузырек. — Спирт-денатурат. В пропорции один к пяти с соляркой мешаем.
Бережной одобрительно крякнул, доставая заветный чайник для подогрева смеси.
Через час упорной работы послышался первый обнадеживающий звук — мотор «Полета-Д» неуверенно чихнул и затарахтел.
— Давление масла растет, — обрадованно сообщила Варвара. — Две атмосферы… три… четыре!
Постепенно ожили и остальные машины. Фельдшер осмотрел раненых — Прохорову стало лучше, жар спал. Звонарев и Смит, несмотря на ранения, рвались в дорогу.
— Ну, с Богом, — перекрестил нас председатель. — До Грязовца если повезет, к обеду доберетесь. Только по гати осторожнее — она хоть и мерзлая, а все одно ненадежная.
Восходящее солнце окрасило снег в розовый цвет. Морозный воздух обжигал легкие. Колонна медленно двинулась по накатанной санями дороге, впереди лежали знаменитые грязовецкие болота.
— Температура масла семьдесят градусов, — докладывала Варвара. — Давление стабильное.
Клюквин, провожая нас, напоследок крикнул:
— Как застрянете — костры жгите! Да денатурат не жалейте!
Впереди расстилалась бескрайняя снежная равнина, местами поросшая чахлым ельником. Где-то под этим белым покровом таились коварные топи, готовые поглотить неосторожного путника даже в зимнюю стужу…
Первый тревожный звонок прозвенел, когда головной «Форд» вдруг резко вильнул в сторону. Джонсон еле успел выровнять машину.
— Болото уходит влево, — крикнул он на ломаном русском, высовываясь из кабины. — Под снегом почти не видно!
Действительно, занесенная снегом дорога петляла между чахлыми елями, и только редкие вешки указывали безопасный путь. Местами из-под снега проглядывали почерневшие бревна старой гати.
— Давление падает, — встревоженно произнесла Варвара. — Похоже, правые колеса проваливаются.
Бережной осторожно направил машину ближе к обочине, где снег казался плотнее. Вдруг спереди раздался треск — это итальянский «Фиат» провалился правым задним колесом в пустоту под настом.
— Madonna santa! — в сердцах воскликнул Марелли.
В этот момент из леса донесся стук топоров и звонкие голоса. Через несколько минут на дорогу вышли человек десять крепких мужиков с топорами и пилами.
— Никак застряли? — насмешливо спросил высокий бородач в овчинном полушубке. — А мы гадаем, чего это за машины тарахтят.
— Застряли, отец, — признал я. — Не подсобите?
— Отчего ж не подсобить, — степенно ответил бородач. — Меня, кстати, Прокопием Савельичем кличут. Артель моя тут лес валит.
Лесорубы быстро оценили ситуацию. Их бригадир, Прокопий Савельич Костоломов, оказался на редкость толковым:
— Значит так, — рассуждал он, постукивая топорищем по мерзлой земле. — Тут болото неверное. Сверху корка, а под ней пустоты. Щупать надо каждый шаг.
Его помощник, жилистый мужик по прозвищу Береза, ловко орудовал длинным шестом, прощупывая путь:
— Вот тут держит, — командовал он. — А правее — топко, не суйтесь!
Артельщики быстро натаскали еловых лап и бревен, укрепляя ненадежные участки. Раненый Звонарев, несмотря на больное плечо, помогал им советами по расчету нагрузки.
— Balki… бревна… molto bene! — восхищался Марелли, глядя, как ловко работают лесорубы.
Особенно всех поразил древний дед Микула, который, несмотря на свои восемьдесят лет, безошибочно определял крепкие места:
— Я тута еще мальцом ходил, — шамкал он беззубым ртом. — Кажное болотце знаю, кажную кочку помню.
Джонсон, забыв об обычной
