Белая ферязь - Василий Павлович Щепетнёв
Вот я и пришёл — поработать. Сёстры учились, а у меня — окно. Я досрочно сдал экзамен по арифметике, физической географии, и природоведению, чем потряс учителей и родителей, поскольку мои знания значительно превосходили пределы программы. Еще бы не превосходить, я ведь там одолел курс средней школы, а здесь спрашивали меня как второклашку. Лишь с русским языком да рассказами по истории я продолжаю занятия. Русский — понятно, все эти яти и фиты я читаю свободно, но пишу порой с ошибками. Ну, и история здесь немного другая. Впрочем, интересная. С упором на роль личности.
И вот я в кабинете один. Не совсем — со мною дядька Клим. Я его использую для поручений. Подай, принеси, позови, попроси. Ему, похоже, нравится быть причастным к написанию рассказов. Мы решили (с моей подачи) при отдельном издании «Приключений Непоседы и его друзей» упомянуть всех, кто способствовал написанию тем или иным образом: готовил чай, убирал в кабинете, приносил и уносил бумаги. В разделе «технические помощники». Это я из двадцать первого века взял, где в титрах кинофильма указывали и водителей, и осветителей, и раздатчиков бутербродов. Каждый человек нам дорог, каждый человек нам интересен. Мы — одна команда! И да, с гонорара каждый получит свою долю. Нет, небольшую, очень небольшую, но сейчас, в тысяча девятьсот тринадцатом году, хорошие часы стоят три-четыре рубля, в серебряном корпусе — десять. В золотом… нет, это будет перебор. Но я уже заказал полдюжины серебряных часов с гравировкой «Верному помощнику от барона А. ОТМА». И две дюжины часов уже в стальном корпусе «Верному читателю от барона А. ОТМА» — это на будущее. Викторины среди читателей, и тому подобное. Оптом дешевле, скидка двадцать процентов. Заказал в кредит, мне поверили. Я, Наследник — человек экономный! Да и как не быть экономным, денег-то у меня всего ничего — тех денег, которыми я могу распоряжаться более-менее свободно, то есть моей доле с гонораров в «Газетке». Контроль со стороны Mama никто не отменял! Я ж маленький, вдруг потрачу деньги на чепуху, на неподобающее Великому князю. То, что мы сами, своим трудом зарабатываем какие-никакие, а деньги, Mama немного смущает. Одно дело — работать из благотворительности, это допускается, это даже приветствуется, но зарабатывать себе на булавки? В двенадцать лет, как Анастасия? Ведь другие подумают, что их, Великих княжон, держат в черном теле, а это нехорошо.
Нет, в черном теле никого не держат. Но и роскошами не балуют. Ведь главная роскошь — это не золото, не бриллианты, главная роскошь — это общение, а с этим у нас не очень. Но мы потихоньку расширяем границы. Вступаем в переписку с читателями.
Из «Газетки» нам их присылают, письма читателей. Разумеется, отсеивая неподобающие. Здесь, во дворце, они проходят дополнительную цензуру наших воспитателей, и только потом письма вручают нам. Уже распечатанные, разумеется.
Но дядька Клим принес среди распечатанных писем одно особое. В большом распечатанном конверте — другой, поменьше, запечатанный. И как запечатанный, сургучной печатью, а на ней — плохо различимый, но несомненный герб.
Я взял конверт в руки. Ого! Это письмо от принца Вильгельма Прусского! О чем и написано в сопроводительном письме госпожи Панафидиной, владелицы и редакторки «Газетки» (да, редакторки, я здесь продвигаю феминитивы, что пока воспринимают, как причудливый каприз ребенка). Госпожа Панафидина уведомила, что не посмела вскрыть конверт коронованной особы, и пусть те, кому положено, решают сами. Воспитателям тоже не достало смелости вскрыть конверт. Значит это сделаю я.
Но сначала изучу.
Адрес написан по-французски. Его высочеству господину барону фон А. ОТМА, редакция «Газетка для детей» и так далее. Ага, высочеству, значит, знают, кто такой барон. Ну, еще бы не знать!
Я вскрыл конверт, аккуратно, ножницами, по краю. Нет, споры сибирской язвы в это время не рассылают, просто и конверт был красивый, и марка (начну-ка я собирать марки!), и не хотелось повредить содержимое.
Писал принц Вильгельм Фридрих Франц Иосиф Кристиан Олаф Прусский. Длинное имя. У нас куда удобнее: Алексей Николаевич, или Николай Александрович, или Александр Александрович, можно без фамилии, и так всё понятно.
Значит, принц Вильгельм. Ему шесть лет, о чем он пишет во первых строках. И ему очень понравилась наша сказка про поросят и волка. И он хочет переписываться с господином бароном А. ОТМА, и готов предложить ему искреннюю дружбу.
Что трогательно, написано по-русски. Может, и не сам Вильгельм писал, хотя почерк детский. Или написал кто-то другой, а Вильгельм переписал своей рукой? В любом случае то, что прусский принц обращается к русским родственникам по-русски, радует.
Тут пришли сёстры, и я показал им письмо.
— Это сын кронпринца Фридриха Вильгельма Виктора Августа Эрнста Прусского, и, следовательно, внук Фридриха Вильгельма Виктора Альберта Прусского, более известного как кайзер Вильгельм Второй, — сказала Ольга.
— И кто он нам — кузен, дядя, племянник? — спросил я.
— Для Papa кайзер — троюродный дядя, но он и двоюродный брат нашей Mama, то есть нам дядя. Его сын Вильгельм — наш кузен, а автор этого письма, получается, племянник. Многоюродный, но это мы опустим, — ответила Ольга, как самая сведущая в императорских родословных.
Ну, вот. Говорю же, все друг другу сыновья, дяди, племянники… Если женюсь, то на японской принцессе. Нужны свежие хромосомы!
— Будем отвечать? — спросил я.
— Непременно, — ответила Ольга.
— Ну, отвечайте, отвечайте.
И в самом деле, им, природным принцессам, лучше знать правила политеса.
А тут и лакей, Никита Сергеевич, пришел за мной. Papa зовёт. В Новый Кабинет. Значит, разговор будет серьёзный.
Так и вышло.
Прежде всего Papa предложил мне сесть.
Уже боязно.
Я сел.
— Алексей, с какой целью ты спросил господина Бьюкенена, говорит ли ли Джорджи… Говорит ли король Георг по-русский?
— С обыкновенной. Хочу знать, говорит,
