Сашка (СИ) - Шопперт Андрей Готлибович
Девушка, а вы в кредит даете?
Увеличение богатства не то же самое, что уменьшение бедности.
Пока окончательно приводили в чувство Кузьму Ивановича, Виктор Германович, опираясь на купленную на рынке в Туле красивую резную трость, дошёл вместе с князем до имения. Внутрь дома пошёл Николай Иванович, а Сашка прошёлся по хозяйственным постройкам, сопровождаемый псарём Никодимом.
— А вот и собачки наши… ваши. Ваше Сиятельство.
— Ваша Светлость. Я князь, а значит — Ваша Светлость. Так Русиев тоже был князем. Как ты его называл? — они остановились перед огромным вольером. Метров десять в длину и метра три в ширину. Он был разделён на четыре куска примерно одного размера. В прошлое посещение Басково Сашка до этого места не дошёл, решил в противоположном направлении прогуляться к лесу. Лай собак слышал, но пиетета к блохастым никогда не испытывал. Собак дома тем более не держал, издеваясь над совсем не комнатными животными. Так что, задрав хвост, посмотреть и погладить няшек таких не побежал. Лают и лают. Сейчас вот дошёл и стоял головой качал. Собак было много. Десятка два. Всех размеров. Нет, это была одна порода. Кавказская овчарка. Огромные лохматые собаки. Грузинский князь хвастал, что вот в этом году они уже прилично размножатся и можно будет большую часть щенков пустить на продажу. Русиев рассказывал матушке — княгине, что привёз четырёх щенков, купленных от разных хозяев с Кавказа, и когда они достаточно размножатся, он начнёт их продавать и прямо озолотится, мол, щенков будет по пятьсот рублей продавать. Ну, если учесть, что крестьянская большая семья стоит дешевле, а дворовую девку можно за тридцать рублей купить, то собаки и в самом деле могли отравителя и душегуба озолотить. Специалистом Кох не был, но где-то читал, что русскую борзую продавали и за большие деньги. Но русская борзая — это охота. Это страсть дворянская. А кавказцы — сторожевые собаки. Пастухи. Так дворянам до пастухов дела нет. Пастух в разы дешевле собаки стоит и легче несколько мужиков купить, даже с ружьями для охраны стада, чем одного такого лохматого монстрика. На вскидку, вон тот потемнее, кобель, больше семидесяти сантиметров в холке и весит под сотню кг. Пусть пушистость увеличивает размеры, но всё одно монстр.
— А что, Никодим, обращался ли кто-нибудь уже за щенками? — псарь-то должен знать.
— Как не обращались, Ваше Сиятельство, двое уже приезжали, говорили, что Сергей Александрович им осенью щенка обещал и даже деньги в задаток взял, — охотно сообщил мужик, почёсывая за ухом огромного монстра.
— Я — Ваша Светлость. Хотя. Чёрт с тобой. И? Что дальше было? — поторопил зависшего Никодима Сашка.
— А ничего не было, узнали, что представился, поругались сначала, а потом стали узнавать у управляющего, где новых хозяев найти. Тот обещал написать письмо в Тулу с вопросом.
— Давно это было? — точно никакого письма не обсуждали Ксения с мужем.
— Да давненько. Больше седмицы.
— А ты этих господ знаешь? Соседи? — решил навести ясность Сашка.
— Да, соседи. Акунин приезжал и Соболевский. Так раньше и другие интересовались щенками.
Сашка задумался. А чего? Может и не рушить пока это предприятие грузинского князя? Если это прибыль будет приносить, то пусть будет.
— А сколько сейчас щенков можно продать? — в крайней вольере явно были щенки, лежали на земле или игрались, вырывая друг у друга куски полешек.
— Дюжину…
— Двенадцать?
— Да, дюжину. Побыстрее бы продать, а то вырастут, кому взрослую собаку нужно? Всем щенка подавай.
— Что ты тут застрял, Александр? — подошёл князь.
— Тут надо решать, Николай Иванович, нужно обязательно отвезти двух щенков соседям, за них князь Русиев уже аванс взял. И нужно вам десять штук с собой забрать. В Туле продать. Вот, Никодим говорит, что князь Русиев хотел их по пятьсот рублей продавать. Так может, если продать десять щенков, то денег хватит подушную подать заплатить в этом году.
— У нас в Тульской губернии подушный оклад с прошлого года подняли до одного рубля пятнадцати копеек. У кня… у матери твоей… у тебя, пусть, было двести пятьдесят две души мужеского пола в обоих деревнях, а у князя Русиева… не знаю, но душ сто. Итого, пусть будет, триста пятьдесят душ, да по рубль пятнадцать… Будет? Триста…
— Четыреста два рубля пятьдесят копеек, — посчитал в уме Сашка не дожидаясь зятя.
— Ох, опять ты меня поразил, Александр. Ну, как так? Ох-хо-хо. Вот что случилось с тобой при показе чертежей, ты же умнейший парень?
— Четыреста рублей ведь хватит, если даже не десять щенков продать, а одного всего? Может, и не надо будет зерно на продажу в город отправлять? Там вместо прибыли одни расходы получатся. Если кило… два фунта стоят копейку ржи или пшеницы, то на телеге можно увезти всего, в пересчёте на деньги, на пять — шесть рублей зерна. Так ещё и возчику за два дня платить. Как матушка справлялась, ума не приложу? Копейки сущие.
— Так, да не так всё, Саша. Перекупщики сами приезжают. Только скажи сколько, сразу заявятся. Это мне сама Наталья Андреевна рассказывала. Но ты прав, я разговаривал на эту тему с Натальей Андревной, не просто ей было и подать платить и процент в банк. Так, а куда ты собираешься зерно девать, испортится и хранить столько негде?
Бизнес-план Сашка уже разрабатывал. Да, дворянам нельзя производить водку на продажу. Монополия государства и… И кто мешает продавать лекарственные настои. Боярышник растёт, его в лесу Сашка видел. Можно корни всякого лопуха придумать вместо него или те же орехи лещины. Главное — не что в спирте замачивать, а как это называться будет. Ничего по сравнению с двадцать первым веком не изменилось. Водкой торговать нельзя, а настойкой боярышника — пожалуйста. И себестоимость будет копеек пятьдесят при массовом производстве за ведро, за десять литров, а продажная цена рублей двадцать на разлив. А из пятисот кило зерна можно… Ну, в разы и разы больше, чем пять рублей за столько же килограмм пшеницы.
Всегда продукт более полной переработке дороже сырья.
Событие сорок седьмое
Стой здесь и жди. Когда начну — не скажу. Настоящая война начинается вдруг.
Убить дракона
Бабах. Настолько близко, громко и неожиданно грохнул выстрел, что Сашка исчез за долю секунды из головы дурня и на его место влетел лейтенант, командир танкового взвода Виктор Кох. Душманы рядом.
— Ложись! — и сам плюхнулся в затоптанную коричневую землю двора.
Виктор привычно ушёл в перекат и короткими перебежками дёрнул к укрытию. Углу дома. Всё. Теперь со стороны выстрела он не виден. Можно выдохнуть и осмотреться.
Блин блинский. Что за черт. Не Афган никакой. Он лежал за углом коричнево-оранжево-рыжего дома князя Русиева. Где-то там, за поворотом стены, фасад с крыльцом и именно оттуда стреляли.
— А-а-а! У-у-у! — завыли из-за угла. А потом потопали шаги в его направлении.
Кто это мог бежать? Друг или враг? Да, мать его! Кто тут вообще враг? Центр России, и до ближайшей войны четверть века. Холерные бунты? Так они, кажется, в следующем году будут. Или опять всё врут календари? Но ведь, не слышно было ничего про эпидемию, где-то там в Крыму и Астрахани. Это далеко. Шаги продолжали бухать, неизвестный приближался. Кох решил на всякий случай подножку поставить и сразу навалиться. Пора. Он выставил ногу и бегун, как и положено, зацепился за неё и кувыркнулся через голову. Виктор приготовился к прыжку, но по заметной шапке с красной тульей понял, что это грек Андрюха. Тогда он бежит от врага и его нужно затащить за угол, — мгновенно созрело решение в голове Коха и он, ухватив управляющего за ворот кафтана, дёрнул на себя.
