Флот решает всё (СИ) - Борис Борисович Батыршин
— Это называется «компромисс». — непочтительно усмехнулся трансваалец. — А вот парижане, те, что высадили ворота Бастилии в 1789-м году, вряд ли согласились бы на такое решение…
Сказано было вызывающе, а пожалуй, даже и оскорбительно, однако, сидящие за столом, что офицеры, что штатские, предпочли этой выходки не заметить. В самом деле, что взять с полудикого (и притом, весьма богатого) бурского скотовода, не умеющего вести себя в приличном обществе?
— Да, тогда любой вопрос решался быстро. — согласился другой офицер, штурман с колёсной канонерки «Пэнгвэн». — Под локти — и пожалуйте на гильотину!
— Ну, гильотину и в наши дни никто, слава богу, не отменял… — усмехнулся губернатор. — А вот к компромиссам приходится прибегать на каждом шагу, что в политике, что в коммерции. И неважно, с кем приходится договариваться — с англичанами, которые несмотря на недавние поражения не утратили свойственного им высокомерия, или с возомнившими о себе турками.
— Или с русскими. — негромко заметил Вриз. — Насколько мне известно, они устроили неподалёку от Обока укреплённое поселение и хозяйничают там в своё удовольствие.
Губернатор снова поморщился — трансваалец обоими ногами влез в больное и, судя по тону, которым это было сказано, собирался от души там потоптаться.
— Да, в старой египетской крепости Сагалло. — подтвердил он. Поверьте, мсье, мне и самому это не по душе — в конце концов,
Территории вокруг залива Таджура давно уже находятся под фактическим протекторатом Франции, и нет никаких разумных причин, чтобы это менять. Что до крепости — то мы выкупили её у местного вождя несколько лет назад, но русским и их предводителю, au cosaque sauvage ataman [2] на это, похоже, наплевать. А ссориться с Россией даже по столь пустяковому поводу нам теперь не с руки — в конце концов, они победители, вся Европа пляшет под их дудку.
— Кроме Франции, мсье, кроме Франции! — воскликнул адмирал, и для убедительности поднял вилку с насаженным на нём кусочком жаркого. — Мы тоже одержали победу в этой войне, а потому не собираемся покорно исполнять приказы царя Александра, как делают это те же австрияки. Довольно с них и того, что мы признали главенствующую роль России в соглашении по Суэцкому каналу!
Ледьюк опустил глаза. С начальством, конечно, лучше не спорить, тем более по такому поводу, но… перед его внутренним взором снова промелькнула страшная картина — таранный форштевень «Беллерофона», прущий сквозь клубы порохового дыма точно в борт их броненосцу. И панический вопль с мостика за миг до рокового удара: «Отходить! Всем кораблям — назад, в Кайенну, пока у нас ещё есть эскадра!..»
Увы, адмирал Ольри в то время пребывал на той же самой должности, командуя жалкой кучкой колониальных посудин в этом никчёмном Обоке, и ничего подобного видеть, конечно, не мог. Хотя, он прав, конечно: не пристало Франции искать компромиссов с кем бы то ни было, будь то русские, англичане или негус, правитель этой забытой Богом и цивилизованным миром Абиссинии. Впрочем, подумал капитан, поднося к губам фужер с шампанским — не так уж она и забыта, если европейские газеты уже второй месяц помещают на первые полосы материалы о предприятии au cosaque sauvage ataman, а послы многих держав (первым, кажется была Италия) шлют в Петербург ноты с требованиями объяснений. Впрочем, решил капитан, осушая бокал, это не его забота. Абиссиния так Абиссиния — всё лучше, чем снова оказаться в ненавистном Тонкинском заливе…
— Собственно, это я и имел в виду, ваше превосходительство… — трансваалец, не поднимаясь со стула, обозначил в сторону адмирала с губернатором поклон. — Я раньше не знал, что местные жители доверились покровительству Франции и надеются на её защиту. А раз так — любые компромиссы и, не побоюсь этого слова, полумеры в этом вопросе приведут лишь к подрыву вашего авторитета в их глазах!
На лице губернатора было ясно написано, в какое именно место он предпочёл бы засунуть надежды афаров, а заодно и прочих обитателей берегов залива Таджура — но сказать об этом вслух он, конечно, не мог.
— Мы до последнего времени надеялись, что мсье Ашинофф с его les cosaques покинут побережье и двинутся вглубь материка, в коренную, так сказать, Абиссинию. Однако теперь их намерения стали очевидны всем — как и те безобразия, которые они творят в отношении чернокожего населения.
Ещё один полупоклон — и снова, отметил капитан Ледьюк, не отрывая седалища от стула. Положительно, чем-чем, а излишней угодливостью этот гость из южноафриканского вельда не страдает…
— Вы предвосхитили мою мысль, ваше превосходительство! — снова заговорил трансваалец. — Я как раз недавно вернулся из поездки по окрестным афарским селениям и немало наслушался о насилиях, чинимых этими самыми казаками. А в одной деревне я оказался, когда там хоронили убитых — представьте, русские бандиты напали на пастухов, угнали скот и убили несколько человек! Конечно, ни о какой торговле речи быть не могло; я дал семьям погибших немного денег, чтобы как-то поддержать в постигшем их несчастье, а когда собирался назад — вождь собирал всех мужчин, способных носить оружие.
— Вот как? — теперь в голосе губернатора прорезалось беспокойство. — Если эти черномазы… эти несправедливо обиженные бедняги в ответ нападут на русское поселение, я не смогу их за это винить. Но беда в том, что они прольют свою кровь понапрасну — казаки прекрасные бойцы, их много, все с ружьями и револьверами. Положительно, наш долг — предотвратить эту бессмысленную бойню. Благодарю вас, мсье Вриз, что поставили меня в известность…
Он повернулся к сидящему ему рядом майору иностранного Легиона, который, насколько было известно Ледьюку, командовал двумя ротами Иностранного Легиона, составлявшими гарнизон Обока.
— Мсье Обервиль, вы можете послать офицера с десятком верховых солдат, чтобы убедить вождя отказаться от его замыслов? И учтите, это надо сделать мирно, не прибегая к насилию — я не хочу портить отношений с афарами!
— Простите, что вмешиваюсь, ваше превосходительство… — снова заговорил трансваалец. — Я уверен, что ваши легионеры неплохо ездят верхом, только вот догнать воинов-афаров во время дальнего перехода по саванне не удавалось ещё никому — ни на своих двоих, ни на четырёх копытах. А если учесть, что они отправились в путь не меньше десяти часов назад — ваш отряд рискует прибыть на место ровно к тому моменту, когда надо будет уже не удерживать стороны от кровопролития, а собирать трупы!
Губернатор задумался.
— Пожалуй, вы правы, мсье Вриз. Но сделать что-то всё же необходимо!
— Можно послать «Пэнгвэн» — предложил адмирал Ольри. Он, похоже, был раздосадован тем, что столь важный вопрос обсуждается без его участия. — Авизо доставит вашего посланника в Сагалло достаточно быстро, чтобы ваш офицер смог вмешаться и предотвратить бойню. А флаг Франции под гафелем военного судна, надеюсь, придаст его словам не меньше убедительности, чем винтовки ваших легионеров!
— Отличная мысль, мсье! — кажется, машинально отметил Ледьюк, губернатор пришёл в восторг от предложения адмирала. — Только вот… авизо, если я не ошибаюсь, самый маленький из ваших кораблей?
— Так и есть. Но не стоит сомневаться, его команда отлично справится с поставленной задачей! Великое дело — припугнуть жалкую кучку казаков и прочего русского сброда, у которых и пушек-то нет!
Прозвучало это браво, и кое-кто из сидящих за столом даже изобразил кончиками пальцев аплодисменты. Неудивительно, подумал Ледьюк, ведь карьера адмирала начиналась ещё во времена Восточной кампании 1854−55 годов, когда безусый гардемарин Жан-Батист Ольри служил на линейном корабле «Фридланд» и вместе с ним принимал участие в бомбардировке русского порта Одесса и блокаде Севастополя, и русских он с тех пор на дух не переносил — несмотря на то, что те стали до некоторой степени союзниками Франции в недавней войне с англичанами.
Однако, губернатора не оставляли сомнения.
— И всё же, мне было бы спокойнее, если бы вы отрядили для этой миссии корабль помощнее. Скажем, ваш крейсер, мсье…э-э-э… Ледьюк, я не ошибся?
— Нисколько, ваше превосходительство. — почтительно отозвался капитан, несколько задетый «забывчивостью» сухопутного начальства. — Пьер-Жорж Ледьюк к вашим услугам. Но, боюсь, выполнить этот приказ я не смогу — на «Вольту» надо ставить новый винт взамен поломанного, а это процесс небыстрый.
— В конце концов, эскадрой командую я! — адмирал наконец вышел из себя. — И если я говорю, что «Пэнгвэна» достаточно, значит так оно и есть! Мсье Вернлен, — обратился он к лейтенанту, командиру авизо, — мне неприятно вырывать вас из-за этого замечательного стола, но увы, долг не ждёт. Отправляйтесь на свой корабль и готовьтесь, как только посланник мсье губернатора, прибудет на борт, сразу же сниматься с якоря!
Лейтенант, почти юноша,
