А Сабов - Снова на берегах Невы

Сабов А

Снова на берегах Невы

А. САБОВ

СНОВА НА БЕРЕГАХ НЕВЫ

В начале двадцатых годов в Париже мало кому известный русский поэт-эмигрант Борис Божнев выпустил книжку стихов со странным названием "Борьба за несуществование" ("Только тем, кто страдает без друга, Очень плохо, но слову поверьте - Вам поможет простая услуга Нелюбимой, нелюбящей смерти..."). Тогда, в самом начале эмиграции, столь мрачное пророчество казалось никак не связанным с действительностью и тем паче с будущим: эмиграция представлялась не более чем "временным исходом", почти всеобщей была уверенность, что в России скоро снова все повернется на старый лад. Однако шли годы, летели десятилетия, и понемногу становилось ясно, что зарубежный русский культурный поток обречен либо иссякнуть, истощиться в чужой земле, либо найти путь назад, к воссоединению с родиной. В Париже и Берлине, Риме и Нью-Йорке везде жизнь русской литературной эмиграции, несмотря на трагическую печать "несуществования", на самом деле была отчаянной борьбой за выживание. Все, что было в ней истинно литературно и честно, что отмечено блеском таланта и глубиной страсти, сохранило себя как часть нашей общенациональной культуры. Уже упомянутый Борис Божнев однажды в шутку на своем сборнике стихов сделал дарственную надпись: "На память о будущей встрече".

Эти слова, возможно, были вещими.

Библиография русской зарубежной литературы, составленная Людмилой А. Фостер (Бостон, 1971 год), охватывающая, к сожалению, только период с 1918 по 1968 год, включает в себя, без учета газетных публикаций, около 17 тысяч наименований всех литературных жанров. За это время в эмиграции было создано 1080 романов, 636 сборников рассказов, 1024 сборника стихов, выпущено 99 сборников драматических произведении, опубликовано в журналах 103 пьесы и т. д. Результат следующего двадцатилетнего периода - с 1968 по 1988 годы - пока никем не подытожен.

Центром русской эмиграции после Октября 1917 года стал Париж (Большая Советская Энциклопедия за 1933 год и Нансеновская комиссия сообщали о 400 тысячах русских эмигрантов, осевших во Франции, - из общего числа 860 тысяч). Здесь соответственно собрались и лучшие культурные силы, покинувшие родину, что подтверждается как общим числом литераторов, художников, философов и т. д., так и списком конкретных имен.

Ряд этих писателей вернулись на родину после короткого или продолжительного пребывания на чужбине - наиболее яркие имена: Александр Куприн, Алексей Толстой, Марина Цветаева, Александр Вертинский из Парижа, Андрей Белый, Виктор Шкловский, Илья Эренбург из Берлина.

Другие же вернулись на родину своим творчеством - нобелевский лауреат Иван Бунин, Иван Шмелев, Алексей Ремизов. Особого упоминания заслуживает Мать Мария (в девичестве Елизавета Юрьевна Пиленко, в первом замужестве Кузьмина-Караваева, во втором Скобцова, 1891-1945), поэтесса, участница французского Сопротивления, чей поэтический сборник "Скифские черепки" (1912) приветствовали Гумилев и Блок. В эмиграции она приняла постриг, открыла два дома для бедствующих русских эмигрантов, которые стали явочными пунктами Сопротивления в годы войны, была арестована и погибла в лагере Равенсбрюк, как и ее сын Юра Скобцов. "Религиозность" ее поэзии в своем роде внешний декор, за которым открывается общечеловеческая философская суть.

Поначалу остро враждебная к Советской власти, парижская эмиграция сильно изменилась в годы войны и даже произвела на свет фигуры литераторов, прославившихся своей военной доблестью (Мать Мария, Борис Вильде и др.). Можно считать, что сегодня эта литературная эмиграция принадлежит прошлому. Время само тщательно отобрало из созданного русскими литераторами те произведения, что в основном могут рассматриваться как общая принадлежность зарубежной и отечественной культуры.

Можно недвузначно сформулировать несколько выводов, вытекающих из коллективной литературной судьбы этого поколения:

Оно сохранило в себе любовь к родине, патриотизм, выдержавший высшую проверку в ходе второй мировой войны.

Оно создало значительные произведения, обогащающие отечественную культуру. В большинстве своем писатели и поэты этого поколения пришли к неминуемому выводу о прочности Советской власти на родине.

Судьба большинства из них на чужбине была трагической или сложилась неблагополучно.

Если "на память о будущей встрече" было двигательным мотивом русских зарубежных писателей, мечтавших о своем возвращении на родину и ощутимо, на полный шаг приблизившихся к ней в годы второй мировой войны, то зарубежные толкователи от литературы сегодня делают все, чтобы отдалить и сорвать эту встречу, изобразить наших соотечественников как непримиримых врагов Советской России, заставить их и посмертно служить антисоветизму. Дай им волю, они будут до скончания века продолжать нашу былую гражданскую войну. Под пером таких "специалистов" русские писатели с их мучительными судьбами, заблуждениями, поисками истины и ответов так и будут оставаться закоренелыми врагами своего отечества и народа, выбранного им государственно-политического строя. Мы все дальше - исторически - от момента разлома, сотрясшего старый мир, заложившего по-новому его краеугольные камни. Так как же можно, оглядываясь назад, обойтись нам без корректировки зрения? В русской зарубежной литературе найдется не много книг, в. которых с такой убедительностью удалось бы запечатлеть драматическое безотечество эмиграции, как в мемуарах И. Одоевцевой. Вот почему ее приезд на родину и настоящее издание ее книги первой, но, будем уповать, не последней - уже по праву родства сулят возвращение нашей культуре и словесности не одного, а трех крупных литературных имен.

В коллективном портрете русской литературной эмиграции во Франции довоенных и первых послевоенных лет мне хотелось бы выделить три портрета, связанных, в буквальном смысле слова, литературным родством,- Ирина Одоевцева, Георгий Иванов, Яков Горбов.

Одоевцева Ирина Владимировна (урожденная Ираида Густавовна Гейнике, литературный псевдоним выбран по имени матери; родилась в 1895 году) - поэт и писатель. Автор многих поэтических сборников ("Двор чудес", "Контрапункт", "Стихи, написанные во время болезни", "Десять лет", "Златая цепь", "Портрет в рифмованной раме"), повестей и романов, таких, как "Ангел смерти", "Изольда", "Год жизни", "Зеркало", "Оставь надежду навсегда". Особую ценность представляют ее мемуары "На берегах Невы" (1967) и "На берегах Сены" (1983). В апреле 1987 года по приглашению Союза писателей СССР вернулась в Ленинград. Шестьдесят пять лет пролегло между вышедшим здесь, на берегах Невы, ее первым поэтическим сборником "Двор чудес" и книгой, которую вы, читатель, держите в руках сейчас...

Три с половиной десятка лет длилась совместная жизнь - и, конечно, совместная литературная деятельность - Ирины Одоевцевой и Георгия Иванова, скончавшегося во Франции в 1958 году.

Набоков однажды заметил: "И Зинаиде Гиппиус, и Георгию Иванову, двум незаурядным поэтам, никогда не следовало бы баловаться прозой".

Действительно, все, что ни выходило из-под пера Георгия Иванова в виде прозы, приносило ему только "антиславу", в то время как, наоборот, в поэзии, особенно после войны, его стали называть лучшим русским зарубежным поэтом (как бы оттеняя от Бориса Пастернака).

Печать нигилизма легла уже на мемуары Иванова "Петербургские зимы" и особенно отчетливо проявилась в книжке, изданной в количестве всего 200 экземпляров,- "Распад атома" (1938). Это в открытой форме манифест нигилизма и отрицания искусства, человека, морали. "Георгия Иванова сделали большим поэтом именно трагическая безысходность эмиграции, ощущение постоянной боли и нехватка воздуха",- писал в журнале "Огонек", No 27, 1988 г. поэт Евгений Евтушенко. Простота его стихов обманчива: на самом деле они очень искусны, говорят о незаурядном мастерстве.

В конце 70-х Ирина Владимировна Одоевцева соединила свою жизнь с писателем, литературным критиком Горбовым Яковом Николаевичем (1894-1981). Сын купца-миллионера из Мытищ, он окончил в Париже два высших учебных заведения: Высшую техническую школу и Школу общественных наук. Работал таксистом, ушел добровольцем на фронт, был ранен. После войны опять вернулся к работе в такси и написал на стоянках роман "Осужденные" - на французском языке, который в 1954 году недобрал одного голоса до Гонкуровской премии и был отмечен специальной премией четырех жюри. Последовали еще два "французских" романа, затем "русские": "Асунта", "Все отношения", "Второе пришествие". Широкому советскому читателю это имя пока не известно - открытие его впереди.

Но, конечно, литературное родство этих людей куда более широкое и представительное. Не зря само время как бы выбрало Ирину Владимировну на роль старейшины ее литературного поколения, где так много блистательных имен. Они возвращаются к нам с другого конца истории, где - иначе, чем мы, дома,- на собственном опыте проверили, убедились, прониклись правдой тех же истин и ценностей. О пережитой ими драме, о не утраченной ими вере талантливо и честно повествует книга "На берегах Сены", последняя глава которой - и единственная во всей книге - автобиографична от начала до конца. В 91 год Ирина Владимировна Одоевцева вернулась на родину. Итак, снова на берегах Невы...