Особое задание - Евгений Васильевич Шалашов

Заседание проходило в Моссовете, и народа собралось немного. Видимо, все, о чем можно было решить, уже решили, демонстрация уже завтра, а сегодня только ставили точки над «i».

Председательствующий — мужчина средних лет, с небольшой бородой, но довольно пышными усами, в очках, единственный среди присутствующих, одетый не в военную форму или кожанку, а в костюм-тройку, похожий на приват-доцента из старого фильма про революцию, кивнул в сторону военного товарища, судя по манерам, из «бывших».

— Что у нас с армией?

Военспец, представлявший Московский военный округ — не то помощник Муралова, не то начальник штаба, сообщил, что красноармейцы будут стоять в оцеплении вокруг Красной площади, организована охрана внутри, по периметру, создан подвижный резерв на случай неожиданного нападения извне. Но от диверсий или террористического акта в отношении вождей со стороны участников демонстрации он защитить не сможет.

Пока военспец докладывал, до меня дошло, что «приват-доцент» — это Председатель исполнительного комитета Моссовета Лев Борисович Каменев, тот самый, который «и Зиновьев», названные Лениным штрейкбрехерами за статью в газете, где они накануне Октябрьской революции выступили против переворота.

Лев Борисович, внимательно слушавший докладчика, перевел взгляд на Кедрова,, представлявшего ВЧК.

— Михаил Сергеевич, как я полагаю, по линии ВЧК все обстоит хорошо?

— Так точно, товарищ Каменев, — четко доложил Кедров, словно он в прошлом был не врачом и не революционером с большим стажем, а полковником какого-нибудь гвардейского полка. — Сотрудники ВЧК будут находиться среди участников демонстрации, контролировать колонны изнутри, также они станут осуществлять физическую охрану руководства республики.

— А как они будут контролировать демонстрантов? — не унимался Каменев, словно Михаил Сергеевич мог дать полный и емкий ответ.

Говорили, что у Моссовета — точнее, его исполнительного комитета, с Дзержинским сейчас большие «терки», потому что исполнительная власть считает себя главной властью в пределах РСФСР, а ВЧК во главе с Дзержинским так не считали.

— К каждому из участников чекиста не приставишь, — пожал Кедров плечами. — Но наши сотрудники будут реагировать на все необычное, на все резкие или ненужные движения, на попытки достать оружие. Само-собой, от всех случайностей мы не застрахованы.

— Это да, — Кивнул Каменев и, сняв очки, подчеркнуто тщательно принялся вытирать стекла белоснежным платком. Закончив, водрузил их на переносицу и перевел взгляд на меня:

— Молодой человек, как я полагаю, ваш сотрудник?

— Так точно. Товарищ Аксенов, в недавнем прошлом — начальник отдела по борьбе с контрреволюцией одной из северных губерний, а ныне прикомандирован к Центральному аппарату. Владимир Иванович смог раскрыть белогвардейский заговор, направленный на взрыв моста через реку Шексну. По мнению руководства ВЧК — очень перспективный товарищ, — сообщил Кедров.

Мелочь, а приятно. Я не стал поправлять Кедрова, что мост был не через Шексну, а через реку поменьше, а раскрывал заговор не только я, а многие товарищи, включая мою разлюбезную Полину-Капитолину, рискнувшую влезть в самое логово контрреволюционеров и изрядно за то пострадавшую. Кстати, а под словом «руководство», кого имеет в виду Михаил Сергеевич? Себя или коллегию ВЧК, включая самого Дзержинского?

— Похвально, что центральный аппарат привлекает на службу толковых провинциальных сотрудников, — похвалил моих начальников Каменев. Посмотрев на меня, прищурился: — Товарищ Аксенов, а что бы вы предложили для улучшения контроля?

Вот, сейчас как встану, да предложу! И барражирующие вертолеты, и снайперов на Кремлевской стене, и проверку документов у демонстрантов, и рамки металлоискателя! А еще — удалить руководство страны от проходящих мимо людей метров на тридцать-сорок, чтобы затруднить стрелку из пистолета или метателя гранаты работу!

Но вместо этого я встал, уже привычным движением оправил ремень, загоняя складки гимнастерки за спину, и сказал:

— Есть одно предложение, товарищ Каменев, но оно будет звучать странно, а может и просто смешно.

— Скажите, — заинтересовался Каменев. Обведя взглядом присутствующих, сказал: — Думаю, присутствующие товарищи не станут смеяться, даже если предложение прозвучит нелепо.

Я еще немножко потянул время, пытаясь сообразить, чтобы мне такое предложить? В голове мелькали демонстранты, державшие в руках шарики, флажки и флажочки. О, придумал!

— Я бы предложил дать каждому из участников демонстрации по флажку, чтобы они шли и размахивали.

На несколько секунд, а может, даже и на минуту-другую, в зале заседаний стояла тишина. Первым суть моего предложения понял, , разумеется, Кедров.

— Как я понимаю, демонстранты станут держать флажки, чтобы их руки были заняты?

А вот до «приват-доцента» идея дошла не сразу. Каменев нахмурился, переводя взгляд то на меня, то на Кедрова.

— Поясните, товарищи чекисты. Причем здесь флажки и занятые руки?

Поймав взглядом кивок Кедрова, я начал разъяснять:

— Чтобы выстрелить или бросить бомбу, террористу потребуется свободная рука. Стало быть, ему нужно уронить флажок, или спрятать его, чем сразу же привлечет внимание контролера из ЧК.

Кажется, теперь и Лев Борисович Каменев понял, в чем суть.

— А знаете, товарищ э-э Аксенов, правильно? В вашем предложении есть рациональное зерно. Единственное, что до завтра на Московских фабриках просто не успеют изготовить такого количества флажков. Может быть, потом, на следующую демонстрацию, воспользуемся вашей идеей.

— Товарищи, здесь есть еще одно «но», — вмешался суровый товарищ в кожаной куртке, из московского городского комитета партии. — Предложение