Ральф Питерс - Красная Армия
— Я «Сокол». Высадились на западном берегу. Направил передовые группы к мосту, — доложил майор Духонин. — Готов выдвигаться следом.
— Вперед, — приказал Гордунов пилоту.
Через несколько мгновений их вертолет в сопровождении еще двух двинулся на север, прочь от намеченной зоны высадки на юге города у южного моста. Передовые группы десантировались на противоположном берегу, чтобы захватить главный, северный мост. План предусматривал, что Гордунов, взвод управления и два штурмовых взвода спецназа десантируются на крышу здания больницы, с которого открывался отличный вид на подходы к мостам, и откуда Гордунов смог бы командовать своим батальоном. Еще одна группа спецназа должна была блокировать подходы с северо-востока, но была потеряна в полете. Теперь подходы по шоссе с севера были оголены. А Духонин видел там танки.
Скоро показалась больница, вынырнув из промежутков между окружающими зданиями. Гордунов увидел реку. И мост. Горящий остов боевой машины пехоты стоял у восточного подхода. Последние случайные машины отчаянно пытались достичь западного берега.
Гордунов ощущал давление происходящих событий. У него было время только для одной короткой передачи.
— «Ястреб», ударным вертолетам работать по целям на севере и западе. Не выходить из района, пока не очистите те понтонные переправы на севере, или я тебя своими руками придушу.
Гордунов отстегнул ремень безопасности и посмотрел через плечо. Группа была готова к работе. Напуганные. Лица отражали гремучую смесь решимости и страха.
— Сейчас медленно. Медленно, черт подери, — сказал он пилоту.
Он снял гарнитуру и подался вперед. Надел шлем и взял в руки автомат. Вертолет медленно двигался, паря над плоской крышей здания, достаточно высоко, чтобы не столкнуться с вентиляционными трубами.
Очень поганый момент. И не важно, в который раз.
Только бы не на трубу, следить за трубами…
Гордунов прыгнул через дверь, скользнув одной ногой по мокрому полу десантного отсека. Прыгая, он сразу ощутил присутствие следующего человека за ним.
Он приземлился на одну ногу и упал от боли. Черт возьми, подумал он, злясь на собственную неуклюжесть. Правая нога. Кажется, лодыжка. Он не мог понять, что именно болело.
Так. Нужно действовать.
Гордунов сжал оружие, как будто мог выдавить из себя боль. Мелкий дождь теребил шею под ободом шлема. Взрыв ударил по ушам. Он поднялся, злясь на неудачу. Противотанковая ракета с шипением сошла с направляющей пролетавшего поблизости вертолета и погналась за целью где-то на севере. Несколькими секундами позже Гордунов услышал лязг и грохот.
Только не перелом, сказал Гордунов ноге. Ты не можешь быть сломана, черт тебя подери. И заставил себя привстать и осмотреться.
Южная часть крыши была чиста. Он слышал голоса своих. Кто-то выкрикивал имена. Ян. Жора. Миша.
Кто-то коснулся рукой спины Гордунова.
— Что с вами, товарищ подполковник?
Гордунов хмыкнул и оттолкнул руку. Хаотичный огонь из стрелкового оружия звучал отовсюду.
— Первый взвод сообщает, что в здании чисто. Сопротивления нет. Но больница переполнена.
Это был капитан Левин, заместитель командира по политической части, сопляк, выучившийся цитировать Ленина и нынешних партийных шишек. Гордунов подозревал, что он даже верил половине, если не больше всей этой мути. И очень хотел быть настоящим солдатом. Ну что же, капитан Левин, вам представился шанс.
Гордунов приподнялся на колени за низкой стенкой какого-то сооружения на крыше. Мучительная боль определенно исходила из лодыжки. Возможно, просто растяжение, подумал он. Растяжение могло болеть сильнее, чем перелом.
Он заключил со своим телом сделку. Он вытерпит любую боль, только бы лодыжка не была сломана.
— Связист! Бронч! — Крикнул Гордунов. — Сюда, черт т-т-ебя подери. Мне нужна связь.
Солдаты взвода управления занимали позиции вдоль крыши. Один из стрелков быстро высунулся из-за парапета и дал очередь по улице. Он не разложил приклад автомата, так что слабо мог контролировать отдачу. Но затем присел еще ниже, почти карикатурно, и дал вторую очередь. Затем парень нырнул под защиту парапета.
Гордунов понимал, что парень сам не знал, в кого стреляет. Он знал, что в бою многие чувствуют себя уверенно, только если стреляют из оружия. А других приходилось уговаривать кулаками, чтобы заставить сделать один-единственный выстрел.
Сержант Брончевич протянул ему микрофон.
— Батальон на связи, товарищ командир.
Гордунов схватил микрофон.
— Переключи на командование, — сказал он связисту. Вертолет, затем другой прошли над ними, уходя один за другим.
Что за черт? Гордунов знал, что вертолеты еще не закончили зачистку зоны операции.
— Бронч, дай летунов. Быстрее!
Сержант Брончевич лихорадочно заработал переключателями. Его карманы были набиты карточками и распечатками. Между тем, заработала связь с батальоном. Раздался голос майора Духонина:
— Эти сукины дети уходят, вертушки уходят! «Орел», у меня еще танки на подходе.
— Я знаю, твою мать. Пытаюсь связаться с ними. Буду на связи.
Загрохотал крупнокалиберный пулемет. Не советский. Еще пара вертолетов прошла над головой. Гордунов попытался встать, изо всех сил махая им руками, пытаясь хотя бы так привлечь их внимание.
Они уходили. Эти твари уходили.
* * *… Пройдя низко над деревьями, вертолеты высадили их в пересохшем скалистом ущелье. Душманы очень терпеливо поджидали их. Дикари с великолепной выдержкой. Они подождали, пока вертолеты уйдут и открыли по позициям роты огонь со всех направлений. Казалось, сами горы ожили, окатывая их чудовищными плевками. И Гордунов видел, как его люди падают вокруг, словно в кино. Вертолетчики всегда бросали работу слишком рано. Из-за страха. И Гордунов ждал смерти на том перевале в той бесполезной земле. Они ждали весь день. Всю ночь. Когда помощь прибыла на следующий день, от роты осталось только одиннадцать человек. Гордунов не понимал, почему душманы не пришли, чтобы прикончить их. Когда они вернулись на базу, он оставил десятерых подчиненных и молча пошел в расположение летчиков. Там он разбил морду первому попавшемуся пилоту, потом набросился на следующего и еще одного, называя их трусам и сукиными детьми. Потребовалось полдесятка солдат, чтобы утихомирить его. Но, в конце концов, он отделался устным выговором. Его уже считали несколько сдвинутым, поэтому дали медаль в качестве компенсации за потерянную роту, а вертолеты продолжили как можно скорее покидать зону боевых действий. Но Гордунова это больше не заботило. Он просто убивал всех врагов, кого было возможно, и сам ждал смерти. Здесь он ждал другого. Глупость, сумасшествие.
— Товарищ командир, — смущенно, нервным голосом сказал Бронч. — Я не могу связаться с летчиками. Они не отвечают.
Гордунову захотелось ударить его. Но он удержался. Это не принесет никакой пользы. Внезапно он расслабился, как будто в присутствии старого друга. Даже боль в лодыжке, казалось, утихла.
Так. Ситуация. Они были сами по себе. Как тогда, в горах. То есть только бой и все равно, что творится в мире. Гордунов испытал знакомый прилив возбуждения.
— Левин!
Замполит послушно посмотрел на него. Он был самым раздражающе-добросовестным офицером из всех, кого Гордунов знал. Он выполнял все предписания Партии и многие другие. Не пил. Изучал тактику, потому что замполит должен быть готов заменить павшего товарища в бою. Проводил на полигоне больше времени, чем иные командиры рот. И у него была привлекательная жена, которая ему изменяла. Гордунов не ждал слишком многого от замполитов. Но он презирал любого мужчину, который позволял женщине манипулировать собой или доставлять себе неудобство. При разработке плана операции Левин высказывался против высадки на крыше больницы, хотя это была единственная точка, с которой можно было надежно контролировать район моста. Гордунов сомневался, что противник будет испытывать какие-то угрызения совести относительно этого здания. Но Левин распинался о законах войны и бесчисленных параграфах вздорных правил. Гордунову и самому не нравилась идея использовать больницу, но это был вопрос практичности. Теперь он собирался дать капитану-рогоносцу шанс применить на практике некоторые знания, которые тот так старательно зазубривал и втискивал в свой ограниченный ум.
— Левин, бери первое отделение и двигайся к мосту. Подавить любое сопротивление. Оставь пулеметчика на крыше, чтобы он мог прикрыть вас. Просто очистите подходы к мосту и держитесь до подхода Духонина. И следи за севером, там могут быть танки. Мы прикроем вас отсюда, но смотрите в оба. Понял?
Замполит отдал честь.
Гордунов опустил его руку вниз.
— Не надо показухи. Это не ноябрьский парад на Красной площади.
