Секретарь ЦК - Никита Васильевич Семин
Мишень, имитирующая вражескую баллистическую ракету с дальностью шесть тысяч километров, взяла курс на намеченную точку. Система слежения и предупреждения, установленная на маршруте, вышла на боевую готовность.
В трех сотнях километрах ее засекли радары системы противоракетной обороны. Вычислитель ПРО, созданный для наведения противоракет, вычислил оптимальное время запуска. Всего сорок секунд оставалось на перехват цели.
Расчет экспериментальных машин, спроектированных под перевозку и отражение атаки, сработал мгновенно. Три специальных автомобиля синхронно подняли трубы в зенит и открыли огонь. Одна за другой три противоракеты, спроектированные для поражения воздушных целей, устремились в небо. Операторам в машинах оставалось лишь следить по приборам за тем, как три белые точки приближаются к единственной красной.
На бешеной скорости противоракеты приближались к мишени. Командир расчетов нервно постукивал пальцами по ноге, понимая, что сейчас решается его судьба. Если эксперимент пройдет успешно, то можно говорить не только о создании нового рода войск, но и о его дальнейшей карьере, уже в качестве генерала. Это ему пообещали твердо в штабе.
Первая противоракета чуть-чуть промахнулась, потеряв ориентацию в пространстве.
— Черт! — с досадой выдохнул пока еще полковник, неотрывно следя за показаниями радара.
Вторая, следуя за первой, приблизилась вплотную к цели и взорвалась на расстоянии пары сотен метров от нее, изменив траекторию полета ракеты-мишени.
Стоящие у экранов радара офицеры и бойцы в этот момент напряглись. Если и третья промажет…
Но ракета по заложенной в нее программе скорректировала свой курс и врезалась в смещенную мишень, полностью ликвидировав ее.
Облегченный выдох всех участников, сменился ликованием.
— Мы сделали это, — повернулся я к довольному Королеву, получив доклад с Камчатки. — Теперь можно говорить, что у нас появился невидимый щит над всей страной.
— Пока не появился, — не согласился со мной Сергей Палыч, — но скоро появится. И можно будет вздохнуть спокойно.
* * *
Утаивать факт успешного перехвата баллистической ракеты мы не стали. Наоборот, по моему настоянию в газетах и по радио, в том числе через Коминтерн, был широко освещен факт появления в СССР противоракетной системы обороны. Это стало последним аргументом в спорах на западе — нужно ли создавать и наращивать свои ракеты. Создавать — да, особенно космические. Только подобная мощь со скорость в теории способна преодолеть нашу ПРО. Наращивать — вот тут были самые жаркие споры. Ведь каждая ракета стоит денег и не малых. Есть ли смысл вкладываться в создание огромного арсенала, если сам СССР действует вполне миролюбиво и всячески подчеркивает свое желание договориться? Или достаточно ограничиться меньшим количеством ракет, чтобы просто «держать врага в тонусе» и быть уверенным — безнаказанно ни одна атака не останется. Не стоит забывать, что после прошедшей войны те же США не смогли «разжиреть» на поставках оружия — просто не успели перевести свое производство на военные рельсы, да и рынок сбыта у них был не такой, чтобы и большой. Только Япония, да гоминьдан. Британцы в этом плане переплевывали заокеанских «кузенов» на порядок. К тому же в Европе не было тотальной разрухи, и она могла подняться своими силами. В итоге США так и остались «задворками мира», как и до войны.
Больше всех переживали успешное создание нашей системы ПРО англичане. Ведь их ракета гораздо меньшей дальности, а значит, и по скорости она существенно уступала нашей, и в одночасье она стала абсолютно бесполезна. Создавать баллистическую ракету, сравнимую с нашей, дорого и слабо поддерживается народом. Зато можно было поднять свой рейтинг на создании космической ракеты. Чью полезность я так любезно объяснил всему миру в своем интервью. И на основе такой ракеты вполне можно сделать параллельно и боевой вариант.
Как бы то ни было, но своего я добился — переходить к горячей фазе конфликта, развивая противостояние в Китае дальше на весь мир, желания у Запада убавилось и значительно. Опасная черта скатывания в третью мировую войну, к которой подошел мир, отдалилась.
На это заседание политбюро я пришел «во всеоружии». Главными моими оппонентами могли стать Климент Ефремович Ворошилов и Андрей Александрович Жданов. Первый из-за того, что я планировал отвлечь ресурсы многих конструкторских бюро от военной темы для гражданского применения, а второй — потому что я снова собирался «залезть в его огород».
Чувствую напряжение в воздухе — тема предстоящего доклада многим известна, но до конца непонятна.
— Товарищи, хочу поделиться с вами идеей, способной качественно изменить жизнь советских граждан. Речь пойдет о телевидении.
Некоторые из присутствующих изумлённо переглядываются, другие сохраняют спокойствие и внимательность.
— Современные технологии позволяют наладить массовое вещание телевизионных программ, — продолжаю, спокойно указывая на развешенные на специальные стойки плакаты с подготовленными материалами. — Мы сможем не только развлекать население, но и формировать мировоззрение граждан, показывать лучшие образцы советского образа жизни.
Жданов осторожно замечает:
— Интересно, конечно, но как это связано с космической отраслью, которую вы курируете?
— Напрямую! — заявил я. — Сейчас мы работаем вплотную над спутником — фоторазведчиком. Но для качественной картинки нужны исследования, которые еще и нуждаются в прикрытии со стороны ведомства товарища Берии. Лист проще спрятать в лесу, так? Если мы заявим, что эти исследования направлены на улучшение телевизионного вещания, противнику будет сложнее понять истинные цели, для чего мы их ведем. Но все работники конструкторского бюро по спутникам подчинены наркомату обороны, — на этих словах нахмурился Ворошилов. — И любые разработки тут же засекречиваются, не позволяя пустить их в гражданскую отрасль. Как итог — космическая отрасль не только не дает дохода в бюджет, что было нами заявлено на весь мир, но также создает проблемы в обеспечении секретности, и вытягивает ресурсы из страны. Я предлагаю кардинально поменять подход! Чтобы КБ работали не только на военных, но и на граждан СССР, в их интересах. К тому же, развитие телевещания позволит нам показывать технологическое превосходство нашей идеологии в открытую, участвовать в научных выставках, и тогда никто не посмеет в мире сказать, что мы сильны лишь нашими ракетами.
— Допустим, товарищ Огнев, — кивнул Сталин, — что мы примем ваше предложение. Но что мы будем показывать? Сейчас телевизоры существуют, с тридцать восьмого года открыто вещание в Ленинграде и Москве, однако, как вы правильно заметили, и картинка там не высокого качества, и само наполнение программ — еще крайне малое. Для чего советским гражданам тратить свои деньги на этот аппарат?
— Сетку вещания легко расширить, — пожал я плечами. — Показывать трансляции спортивных
