Ростов-папа. Часть 2 - Дмитрий Николаевич Дашко
— А одеколон — точно немецкий?
— Разумеется. Контрабандой из самого Кёльна, а немцы, поверьте мне на слово, знают в таких вещах толк. Кстати, одеколон так и переводится — кёльнская вода, — открыл для меня «Америку» мужчина.
Кстати, очень сомневаюсь в заморском производстве этой пахучей жизни, наверняка, бодяжат и разливают по флаконам с красивыми наклейками где-то у нас.
— Хорошо, побрызгайте как побреете, но только самую малость.
— Естественно! — всплеснул руками цирюльник. — Всего должно быть в меру.
— Именно.
Больше всего на свете не люблю опасную бритву тем более в чужих руках, поэтому расслабиться сразу у меня не получилось. Было трудно отделаться от мысли, что в любую секунду мне могут полоснуть по горлу, а я ничего не могу сделать.
Старая ментовская привычка контролировать ситуацию.
Цирюльник почувствовал моё напряжение и улыбнулся.
— Что-то я вас не припоминаю. Вы, наверное, приезжий? — заговорил он.
Ну да, если клиент на измене, самый простой и действенный способ расслабить его — заговорить зубы и переключить внимание. Хороший парикмахер как правило очень хороший психолог.
Мне попался как раз такой.
— А вы что — всех жителей Ростова в лицо знаете? — подыграл ему я.
На самом деле стало немного полегче, меня уже перестало бросать в дрожь при виде бритвы «опаски», которую сейчас так старательно затачивал цирюльник. Ещё немного, и ей на лету можно будет рубить женский волос, словно клинком из булатной стали.
— Сомневаетесь? — не дожидаясь моего ответа, он продолжил:
— Я всю жизнь здесь прожил, Ростов — не Москва и не Петроград, город маленький…
— Скажете тоже — маленький!
Тут на моё лицо нанесли густую мыльную пену, и пришлось замолчать.
— И скажу! — заявил цирюльник. — Останови на улице любого местного и заговори с ним. Даже если не знаешь его, всё равно выяснится, что у вас куча общих знакомых, а то и родственников. Это же Ростов! Вы так и не сказали — откуда к нам приехали? — снова вернулся к этой теме он.
— А вы сами как думаете?
— На деревенского вы не похожи. Манеры, знаете ли дают о себе знать. Значит, городской. Говор у вас не наш, не южный — я такой разве что у москвичей слышал. Что, угадал?
— Угадали, — усмехнулся я. — Да, я действительно из Москвы.
— Надолго к нам приехали?
Этот вопрос интересовал меня не меньше его, и, увы, ответ был мне неизвестен.
— Как дело пойдёт, — неопределённо протянул я.
— А вы не спешите возвращаться, — посоветовал цирюльник. — У нас тут хорошо. Вам понравится.
Последнюю фразу он произнёс с какой-то странной интонацией, что-то его взволновало и порядком испортило настроение.
Я посмотрел в окно. Единственное, что мог в нём увидеть парикмахер — самый обычный милиционер в форме, который не спеша шагал по улице. Вполне привычное явление для Ростова. И тем не менее, завидев моего коллегу, брадобрей вдруг резко впал в ступор.
Обычно законопослушные граждане при виде милиции так себя не ведут… Грехи на совести? Скелет в шкафу?
— С вами всё в порядке?
— Со мной? Да-да, всё хорошо, — опомнился мастер.
Милиционер замер у входа в скобяную лавку, немного постоял, словно о чём-то думая, а потом поднялся на крыльцо и зашёл в магазин. Может, замок дома поломался и надо сменить, может, гвозди в хозяйстве понадобились… Да мало ли по какой причине коллега решил заглянуть в эту лавку.
Дальнейшее бритьё прошло как-то скомкано, цирюльник перестал быть словоохотливым и работал скорее на автомате. Это так резко контрастировало с его недавним поведением.
Он даже забыл побрызгать меня одеколоном. Пришлось напоминать.
На мой взгляд, хвалёный контрабандный товар пах как привычный «Шипр» позднесоветских времён, то есть в меру терпко, дёшево и сердито.
Рассчитавшись, я покинул парикмахерскую. Щёки приятно холодило словно дул морской ветерок.
Не успел я вернуться к прежнему посту возле фонаря, как двери скобяной лавки распахнулись, выпуская милиционера. Теперь я смог разглядеть его лучше.
Слегка одутловатое лицо, какое бывает у мужчин за тридцать, которые обладают хорошим аппетитом и не особо загружают себя спортом или физическим трудом. Фигура расплылась, даже широкая шинель не в силах скрыть выпирающий живот.
В руках у него не было пакетов или свёртков — наверное, ничего не купил.
Смущал разве что недовольный, можно даже сказать — раздражённый взгляд.
Когда милиционер окинул меня своим взором, я ощутил как его неудовольствие сказывается даже на мне.
Что ему в лавке — любимую мозоль оттоптали что ли?
Практически сразу милиционер направился в парикмахерскую, при этом я мог заметить его короткую стрижку и тщательно выбритое лицо. То бишь в услугах цирюльника этот мой коллега точно не нуждался.
Зачем зашёл? Ну, например, выполняет свою работу, делает обход территории или ищет свидетелей какого-то происшествия. А брадобрей мог оказаться в нём замешан, вот почему он так скуксился.
Визит в парикмахерскую сильно преобразил коллегу, он повеселел, даже стал насвистывать прилипчивый мотивчик популярного танца — если не ошибаюсь, фокстрота.
Что ж, хоть кому-то сегодня повезло.
Я поглядел в окна лавки… А, была — не была!
Зайду к Вере, попробую вывести на разговор. Получится — отлично! Обломаюсь… буду искать другой подход. В конце концов свободного времени у меня отнюдь не вагон и не маленькая тележка.
Дверь за моей спиной закрылось, мелодично заиграли колокольчики, и почти сразу же под ногами что-то треснуло с характерным металлическим звуком.
Я присмотрелся: весь пол был усеян разнообразной железной мелочью: гайки, шурупы, болты, гвозди, скобы…
Всё это старательно убирал и раскладывал по разным коробам один из тех мальчишек, что разгружал недавнюю подводу. Он был так увлечён этим занятием, что не услышал моего появления.
— Это ты наделал? — усмехнулся я. — Что ж ты так неаккуратно, братец?! Теперь до вечера возиться, собирать…
Парнишка поднял голову и посмотрел на меня. Виду у него был испуганный и даже затравленный.
Мне резко расхотелось шутить с ним.
Тут явно что-то произошло.
— Где хозяйка?
— Там, у прилавка, — тихо произнёс мальчик.
Я кивнул и направился вглубь магазинчика.
Лицо у Веры было бледное как полотно, при этом на щеке явственно горело красное пятно, какое бывает после пощёчины. Сама же хозяйка заведения стояла, обняв себя за плечи руками и походила на каменное изваяние.
—
