Петр Заспа - Торпедой - пли!

Но палящее солнце безжалостно растопило его эйфорию. Из футбольного мяча оно превратилось в затмевающий небо огненный шар. А дальше Артема, что называется, развезло. И уже не помогали мокрая одежда и вылитые на голову ведра. Не обращая внимания на испуганную Габи, он растянулся на палубе и обессиленно закрыл глаза. Тень! За нее он сейчас отдал бы многое. Но солнце проникало всюду. Напрасно девушка шлепала его по щекам и обливала водой. Артем чувствовал, как он сливается с морем, и не было никаких сил с этим бороться. Синее небо смешалось с горизонтом, и вдруг совсем рядом появилась расплывающаяся морда касатки. Казалось, ее пасть растягивается в белозубом оскале и беззвучно хохочет над его мучениями. Где-то он уже видел эту наглую физиономию?

«Коль из стенки лезут руки — не волнуйся, это глюки! — подумал, хихикнув, Артем. — Не переживай, Артемчик-сан, это пройдет! А может, и не пройдет. Глюки, они ведь, как блохи, если поймал, отделаться трудно».

— Артем! Артем! — продолжала трясти его Габи. — Что это? Артем, взгляни!

Но он хихикнул еще раз и перевернулся на другой бок.

Глава пятнадцатая

ВОИНСТВЕННЫЙ ОСТРОВ

Вал воды окатил Артема с головы до ног, и в уши начали проникать звуки. Но главное — он лежал в тени, и не было выжигающего глаза солнца.

— Как же его торкнуло!

Голос показался очень знакомым.

— Поищи у него в сумке нашатырь.

— Может, просто еще одно ведро вылить?

— Не нужно, — прошептал Артем.

— Ну наконец-то! — радостно выкрикнул Сан Саныч. — С возвращением, док!

Командир наклонился и всмотрелся в красное, как у рака, лицо Артема:

— Встать сможешь? Или тебя перенести в медблок?

— Я сам, — ответил Артем и попытался сесть. — А где Габи?

Тут он увидел стоявшую рядом с командиром девушку и успокоился.

— Не бойся, Габи. Ты среди моих товарищей, а этот огромный чемодан — моя лодка.

— Молодец, доктор! — вмешался Дмитрий Николаевич. — Я уж подумал, что у тебя солнечный удар, но ты, я смотрю, живучий как кот.

— Ничего, ничего. Чувствую, обгорел, а так вполне.

— Док, а кого это ты нам привез?

Сан Саныч бесцеремонно осмотрел Габи с головы до ног.

— А впрочем, я знаю. Это и есть та немка?

Артем тяжело поднялся, чувствуя, как каждое движение отдается болью в обгоревшей коже.

— Она спасла мне жизнь. Ее зовут Габи, а еще, товарищ замполит, вы в ней глазами дыру прожжете.

Сан Саныч засмеялся и отвернулся.

— Артем, я хотел бы сразу обсудить с тобой один момент, — командир перешел на шепот. — Ты понимаешь всю щепетильность этой ситуации? Женщина на лодке — это против правил.

— Товарищ командир, вы можете говорить громче. Она нас не понимает. Мне нужно всего пару недель. Я подлечу Габи, и мы высадим ее где-нибудь на побережье. А пока ее можно поселить в медблоке. Только вот Витмана придется выселить.

— Он уже там не живет. Мы переселили его к старпому, он теперь русский язык изучает, — произнес с сарказмом Дмитрий Николаевич.

— А что? — подал голос старший помощник. — Понемногу осваивает.

— Только кроме мата я от него пока ничего не слышал.

— Командир, но с чего-то надо начинать?

Дмитрий Николаевич недовольно отмахнулся и повернулся к Артему:

— Хорошо, доктор. Я вижу — для тебя это важно. А за остальное не переживай. Я прикажу, чтобы никто не шлялся в районе медблока и не беспокоил твою немку.

— Спасибо, товарищ командир. Это ненадолго.

Артем прижался к черному боку рубки, отбрасывающей тень. Рядом со своим лицом он увидел глаз улыбающейся касатки.

— А как вы нас нашли? Я уже потерял всякую надежду.

— Поставишь магарыч Кошкину. Это его ребята вас услышали, только никак не удавалось запеленговать. Сигнал был слабый, а потом и вовсе исчез. Так и искали наощупь.

Командир замолчал и отвел глаза, не зная, куда деть руки. Он то прятал их в карман, то смотрел на ногти, но не уходил. Артем почувствовал повисшую между ними недосказанность.

— Товарищ командир, я не смог спасти наших ребят.

— Мы тоже.

— Что же теперь будет? Мы ведь здесь лишние.

— Не знаю, Артем. Все так сложно. Профессор говорил, что история не терпит сослагательного наклонения. Как ни пытайся ее сбросить с рельсов, она все равно устоит. Хорошо, что хоть тебя нашли. А теперь было бы здорово, если бы нам на пути встретился какой-нибудь спокойный и неприметный остров.

— Зачем, командир? — спросил прислушивающийся к их разговору старпом.

— А ты догадайся, — Дмитрий Николаевич хитро прищурился. — Для чего тебе голова?

— Я в нее ем, а еще у меня фуражка, шитая на заказ! — попытался отшутиться старший помощник.

— Потрепали нас немного. Надо бы ремонтом заняться, — объяснил командир Артему, проигнорировав флотскую мудрость старпома. — В море не получается. Нужен берег.

— Габи говорила, что здесь, вдоль побережья, тьма всяких островов!

— Всякие нам не подходят. Нужен какой-никакой причал, и глубина у берега такая, чтоб брюхом не сели. Но то, что ты про свою немку вспомнил, это хорошо. Ты ее еще расспроси, может, и поможет чем.

В медблоке все было перевернуто вверх дном. Артем хотел возмутиться, но вспомнил, что этот беспорядок оставил он сам, когда собирал сумку.

— Габи, это будет твоя каюта. Она запирается изнутри, и я оставлю свой ключ. Покушать я буду приносить тебе из камбуза.

Потрясенная Габи оглядывалась вокруг.

— Артем, ваша лодка такая огромная! Как такое может быть?

— Это еще ничего. Бывают больше.

— Где бывают? Артем, я хорошо разбираюсь в лодках. Я с отцом даже в море ходила. Но то, что я увидела, это просто невозможно. Мы с тобой шли, будто по палубе парохода.

— Под этой палубой есть еще две.

— Невероятно… — прошептала Габи. — Если бы ты рассказал мне это раньше, я бы посчитала тебя хвастуном и фантазером. Но ведь я вижу это своими глазами! Ты мне расскажешь о вашей лодке?

— Не сейчас. Витман тоже первые дни ходил, как мешком прибитый. Привыкнешь.

— Артем, ты ничего не рассказывал мне о себе.

Тон Габи кардинально изменился. Лодка произвела на нее неизгладимое впечатление, и от этого толика внимания досталась и Артему. А у него вообще было такое правило: если хочешь добиться благосклонности девушки, ты должен чем-то ее удивить, поразить. Главное — не сливаться с общей массой.

— А ты ни о чем не спрашивала. И сейчас не спрашивай. Это очень сложно и непонятно. Я до сих пор не могу поверить, что это происходит со мной.

— Артем, но потом ты расскажешь?

В голосе Габи послышались почти умоляющие нотки. Типичного женского любопытства в ней было через край, и сотни вопросов требовали немедленных ответов.

— Расскажу. Но сначала мне нужно обмазаться кремом от ожогов, прийти в себя, а затем мы, не откладывая, займемся твоим лечением.

Артем услышал шорох в коридоре и рывком открыл дверь. В проходе стояли два мичмана из торпедистов и норовили заглянуть к нему через плечо.

— Начинается… — тяжело вздохнув, он загородил собой проем. — Чего надо!?

— Нам бы чего-нибудь от головы.

— Петлю на шею! Приема нет, и именных клизм с дарственной надписью я не раздаю. Проваливайте!

Улыбнувшись, мичманы переглянулись и отправились восвояси. Главное они увидели. Все правда, что говорили. Доктор привез на лодку девушку, и девушку красивую.

Артем раздраженно смотрел им вслед.

— Другим умникам передайте: кто еще припрется — волью в глотку пурген!

Он захлопнул дверь и виновато улыбнулся Габи:

— Что поделать, ты произвела фурор в экипаже. Теперь будут выдумывать всяческую галиматью, чтобы сюда свой нос засунуть.

— Ничего. Я привыкла. И за себя постоять умею.

— Не сомневаюсь. А теперь давай сделаем рентген.

— Артем, а можно мне увидеть Витмана?

— Увидишь. Он где-то в носовых отсеках шляется. Сейчас полечим тебя, и я его приведу.

Габи стойко вытерпела все процедуры, и в награду, а еще, чтобы ей не было одиноко, Артем решил сдержать слово и устроить встречу соотечественников. В каюте старпома Витмана не оказалось, но по подсказкам его видевших, следы немца терялись где-то в носовом кубрике. Туда Артем и подался. Еще на подходе он услышал хохот. Ржание не прекратилось, даже когда он появился в полутемном проходе и замер, растерянно глядя на происходящее. На столе, между коек стоял ноутбук. Перед ним сидел Отто и смотрел фильм. Как ребенок, он реагировал на каждое движение в кадре. Дешевый фильм ужасов вызывал у него бурю эмоций. Он то хлопал в ладоши, то истошно орал: «Найн!», когда жертва шла в руки маньяку. Не понимая ни единого слова, он таращил глаза и едва не упирался носом в экран. Матросы вокруг корчились от смеха. Кто-то свисал вниз головой с койки второго яруса, еще кто-то стоял на голове. Примостившийся рядом с немцем дневальный комментировал фильм, закрыв правый глаз ладонью.