Владислав Русанов - Отрок московский
Наконец, на лесной тропинке, грязный, оборванный мальчишка встретил высокого худого старика в распоясанной рубахе и широких, непривычного вида, штанах. Горазд долго молча смотрел на Федота, а потом поманил за собой.
Так началось ученичество того, кто после принял кличку Кара-Кончар.
Отрок впитывал воинские искусства, как сухой мох влагу. Себя не щадил. Бегал до одури по лесным тропинкам и буреломам, плавал до поздней осени в реке, держал равновесие на столбе днями напролет. Старому дружиннику нравилось рвение огольца – ему приходилось даже сдерживать ученика, чтобы не порвал жилы от непосильной нагрузки.
Федот прожил у Горазда шесть лет. Освоил рукопашный бой. Кинжалы-теча. Короткий и длинный посох. Прямой меч цзянь. Единственное, что не нравилось ему у отшельника, – долгие вечерние разговоры. Старик казался молчаливым только на первый взгляд. Он мог не открывать рта при посторонних людях. Но уж зато, когда начинал речи, остановиться не мог. И добро бы рассказывал про сражения, подвиги, военные хитрости, а то сыпал направо и налево какими-то непонятными притчами из жизни чиньских монахов. Да кому какое дело, как они достигают просветления? И зачем оно, просветление это самое, нужно? Дух тверже стали? Ага, как же… Поверили тебе. Это все выдумки тех, кто боится передать подлинные тайны мастерства ученикам и потомкам. Мол, лучшая победа – та, которая достигнута без схватки. Просто смешно! Животики надорвешь… Всем известно: побеждает тот, кто быстрее, сильнее, хитрее и жестче. Именно этому нужно учиться. Для того чтобы потом применить полученные знания и умения, стать великим воеводой, каких не знала еще Русь.
Только старый отшельник не торопился расставаться с навыками, полученными в землях Чинь. Все болтал о постепенном приближении к совершенству. А время-то поджимает! Войны не ждут! Если ты не прославишься, то прославится кто-то другой. И он займет твое место в княжеской дружине, он поведет полки на врага, он заберет самый большой куш при дележе добычи. А тут сиди в лесной глухомани! Обидно…
Федот ушел. Убрался восвояси, в чем был, даже пресной лепешки на дорогу не взял. Молодой воин больше жалел о том, что не смог захватить ничего из оружия Горазда. Даже не столько обо всем оружии, сколько о мече. Но тут уж ничего не поделаешь – добровольно старик не отдал бы цзянь, а драться с ним Федот не решился.
Снова начались скитания. Правда, не такие долгие, как шесть лет назад. У Михаила Ярославича парня приняли с радостью. Хватило одного лишь намека на ученичество у отшельника. Боярин Акинф даже посоветовал князю сразу принять бойца в ближнюю дружину, а не в отроки, как положено по всем писаным и неписаным законам. Очень быстро Федоту удалось заслужить если не любовь и дружбу, то уважение и опаску собратьев по оружию. Одна-две сломанные руки, несколько вывихов, порванное сухожилие, и даже самые задиристые приутихли.
Молодой воин служил князю с таким же рвением, с каким недавно учился. К Юрьеву-Польскому он ходил уже десятником. В бою Федот показывал отчаянную храбрость, казавшуюся со стороны безрассудством. В одиночку бросался на дюжину врагов. И ведь побеждал! Сам Михаил Ярославич заметил его. Подарил меч в кожаных ножнах и дорогой плащ со своего плеча. Прочил в полусотники, а дальше – как получится.
Но вот боярин Акинф Гаврилович Шуба почему-то Федота невзлюбил. Все норовил выдумать Федоту такое поручение, чтобы тот не справился, опозорился, потерял доверие Михаила Ярославича. И ход в полусотники заказал. Сказал, молод еще, пускай молоко на губах сперва обсохнет, а потом подумаем, поглядим что к чему. Чай не последняя война. Найдет где себя проявить.
Тем временем умер Даниил Александрович, младший сын Александра Невского. С его сыном Юрием у Михаила Ярославича дружба как-то сразу не заладилась. Уж очень не понравилось тверскому князю, как Юрий Данилович резво начал расширять пределы московских владений. В год смерти отца пошел войной на Можайск и пленил Святослава Глебовича. Михаил уже серьезно подумывал, а не выступить ли в этот раз совместно с князем Андреем Городецким против братьев Даниловичей, только воеводы его советовали подождать и присмотреться внимательнее, чтобы выгоды не упустить и поспешными действиями положения княжества не ослабить.
Но Федоту на решительность или нерешительность русских князей было уже начхать с высокой колокольни. Той же осенью он уехал к Ялвач-нойону, чей улус кочевал от Нижнего Новгорода до Торжка. Татары собирали дань с половины русских земель и отправляли в Орду к Тохте-хану. Федот решил попытать счастья с ними.
Сначала все вышло как обычно. Ну что ж… Этого и следовало ожидать. Какой правитель согласится сразу приблизить к себе чужака, не проверив его? Пришлось сломать руку и плеть одному баатуру. Потом победил двоих сразу. А после сражался голыми руками против двух дюжин вооруженных мечами-мэсэ и саблями воинов. Когда устал швырять противников по сторонам, достал свой меч и начал по одному «успокаивать» ордынцев. Само собой, Федот не хотел увечить или убивать нукуров – ведь ему еще предстояло с ними сражаться на одной стороне, выполнять поручения нойона. Он выбивал мечи и сабли, ранил плечи, запястья, локти. «Разрисовывал» косоглазые морды легкими росчерками по щекам и лбу. Так продолжалось, пока Ялвач-нойон не остановил свалку хлопком в ладоши. Хитрому монголу понравилось умение нового бойца. И наплевать, что урус… Великому хану Тохте служат все племена и народности от Поднебесной до Последнего моря. Зато какой мастер!
Ялвач зацокал языком, приказал баатурам отступить. Подозвал Федота, усадил рядом собой на кошму, кормил вареной кониной и поил архой… Какая же гадость! Подарил новый дорогой чопкут, илчирбилиг куяк[113], шлем и щит, новые сапоги. Трех коней. Сказал, что желает видеть его младшим братом или старшим сыном. На выбор.
Служба у нойона понравилась Федоту больше, чем у тверского князя. Свободы больше, добычи больше. Он собирал дань с тех уделов, которые пытались ее утаить. Охранял обозы с награбленным добром, которое переправляли в Сарай-Берке. Сопровождал Ялвач-нойона, когда тот решил самолично съездить к хану, передать дорогие подарки. Ордынцы зауважали его, как волки уважают вожака. А за беспощадность в бою и мастерство дали ему прозвище – Кара-Кончар.
И все же Федот оставался недовольным. Как говорится, хорошо, да мало. Служить нойону почетно, спору нет, но самому стать нойоном куда как заманчивее. Баатур-урус – так тоже иногда его называли – все ждал удобного случая. Вдруг Ялвач допустит досадную оплошность, заслужит недовольство хана? Тогда ему, Кара-Кончару, нужно будет срочно вмешаться и восстановить справедливость. А тогда возможны два пути: или хан Тохта заберет его в Сарай-Берке, служить в отборной тысяче тургаутов[114], или возвысит над прочими ордынцами и отдаст ему бразды правления, выпавшие из рук Ялвача. Тут могли, конечно, помешать сыновья, которых татарин, кобель похотливый, расплодил великое множество – хоть отдельную сотню для войны собирай. Но с ними Федот потихоньку справлялся. Самых голосистых пришлось прибрать по-тихому. И помог ему дружинник тверского князя по имени Пантелеймон – один из немногих тверичей, согласившихся оказывать молодому воину небольшие услуги. Во всяком случае, двое из четверых погибших старших сынов Ялвача были на счету Пантюхи.
От Пантелеймона же Кара-Кончар узнал и о франкском обозе. Вроде бы везут золото, серебро, каменья самоцветные от самого… Как же ж его, леший задери? А! От Парижу… Говорят, это главный город у франков, как Владимир у русских. Везут от города Парижу сперва в Силезию, а дальше – как получится. А в силезском городе Вроцлав путешественников-франков должны встретить москвичи, отправленные князем Юрием Даниловичем. Только откуда-то про обоз прознал еще и Михаил Ярославич, направил своих тверичей на перехват.
Вот тогда Федот понял, что судьба подкинула ему возможность, которой, быть может, больше в жизни и не представится. Захватить франкский обоз! Золото и серебро – это и почет, и власть, и сила. Да еще оставить с носом Даниловичей вкупе с Ярославичем – о подобном случае только мечтать можно! Как же взвоют князья, когда богатство, им предназначенное, в Орду уплывет! Ох, как завоют, заскулят… Пожалеют тогда, что не ценили службы и дружбы Федотовой, не удержали великого воина любой ценой. А уж как возвысится он в глазах нукуров, тут и говорить нечего. Нойону придется с его мнением считаться и во всех делах советоваться. А там уж полшага до того, чтобы самому нойоном стать.
Дело осталось за малым – выследить любой из русских отрядов. Да не попасться под горячую руку кого-либо из князей. С большим отрядом ведь не поедешь за тридевять земель, а две дюжины удальцов, какими бы отважными и умелыми они ни были, со всем войском смоленского или туровского князей не справятся. А дальше – литва, поляки, силезцы… Держи ухо востро.
