Руслан Мельников - Тевтонский крест
— Твои хлопцы, дядька Адам, бьют первыми, — распорядился Освальд. — Стреляйте в тех дружинников, кто подальше от татарского князя. Не дай вам бог зацепить его самого. И сразу посшибайте лучников.
Дядька Адам принялся деловито раскладывать перед собой стрелы. Остальные волчьешкурые лучники молча последовали примеру вожака. Одна стрела, две, три… Весьма предусмотрительно! В скоротечной дуэлх перестрелке со стометровой дистанции на счету будет каждое мгновение. И если стрела уже лежит под рукой, перед глазами, а не топорщится в колчане за спиной, у лучника появится небольшое преимущество.
— Янек! — продолжал Освальд. — Ты со своим бойцами скачешь со мной! С первой же стрелой в седла и вперед, во весь опор. Не мешкать, не отставать. Ясно?
Дружинники покойного воеводы Клеменса закивали.
— Наша задача — прорубиться к татарскому князку. Бить только тех язычников, кто встанет на пути. Бегущих не преследовать. Ими займутся лучники. Слышь, дядька Адам, никто не должен уйти за подмогой.
— Так никто и не уйдет.
— Збыслав! Будь подле меня. В бой без нужды не лезь.
— Да как же… — запротестовал было оруженосец.
— Цыц! Держи мачугу наготове, но особенно ею не маши. Отобьешь у татар двух лошадей — для князя языческого и для толмача. Только не вздумай сдуру проломить им головы.
— Ты забыл обо мне, Освальд, — подал голос Бурцев.
— Не забыл. Поскачешь с Янеком. Хотя… Вижу, ты арбалетец с собой всю дорогу тащил. Что ж, не пропадать же добру. Заряжай. Сначала выпустишь стрелу вместе с хлопцами дядьки Адама, потом поскачешь за Янеком. Перезаряжать не надо — время дорого.
Он пожал плечами: не надо так не надо. Тут хотя бы подготовить оружие к первому выстрелу. Бурцев удер самострел в землю, вставил ногу в тупоносое «стремя». Хорошо еще, что попалась простая конструкция — без всяких там зарядных воротов и «козьих ног». Он напрягся, пытаясь натянуть тугую тетиву. Не вышло. Только кожу с пальцев чуть не содрал. Да, эта штуковина посерьезнее самострельчика Аделайды будет, а опыта обращения с подобным оружием маловато.
Бурцева вновь выручил Збыслав. Оруженосец Освальда молча взял арбалет, вдавил ногой шипы «стремени» в грунт, надел толстую кожаную перчатку, подцепил тетиву и рывком — резко разогнув спину — зарядил. Готово! Короткий, тяжелый болт Бурцев вкладывал уже сам.
Освальд, наблюдавший эту сцену, неодобрительно покачал головой:
— Сдается мне, Вацлав, с арбалетом ты не очень дружен. Стрелять-то хоть доводилось?
— Было дело, — угрюмо ответил Бурцев.
Он вспомнил, как пригвоздил к повозке Аделаи налетчика в маске. Тогда расстояние до цели было приблизительно таким же. Правда, стрелял он днем, а сейчас… Что ж, возле костра и сейчас день.
— Ну, смотри! — сверкнул очами Освальд. — Только не подстрели татарского князя. Не то я тебя caмого зашибу, лично!
— Пан Освальд! — Встревоженный шепот Збыслава заставил рыцаря обернуться.
Глава 34
Нехорошо! Татарский лучник в легком кожан доспехе настороженно всматривался во тьму. Во даже наложил стрелу на тетиву, а его мохнатая лошадка, повинуясь воле всадника, сделала первый шаг к засадному овражку у холмов. Потом еще один.
— Почуял, ирод… — выдохнул Освальд. — Дядь Адам, луки к бою!
— Уже, — шепотом ответил бородач.
Люди в волчьих шкурах поднялись из укрытия с одновременно. Мгновение — и тетивы натянуты до уха. Татарин не растерялся, не шарахнулся в сторону. Вскрикнул, предупреждая соратников об опасности, вскинул свой лук. Он оказался на одной линии прицела с гарцевавшим чуть позади тяжеловооруженньм всадником из охраны татарского «князька».
Вот и славно! Бурцев, опередив всех, нажал спусковой рычаг арбалета.
Тяжелый оперенный болт ударил точно в цель. Пронзенный насквозь лучник с полсекунды еще держался в седле, а затем повалился обмякшим кулем. Конный латник за его спиной, хрипя и харкая кровью, тоже медленно сползал с лошади. Пальцы выдирали из горла короткое толстое древко.
Удачный выстрел! Арбалетный болт, пробив лучника навылет, поразил и вторую жертву. Одним махом двоих побивахом…
В воздухе уже свистели стрелы партизан. Из темноты в освещенное кострами пространство ринулись всадники Освальда. Грохнули о землю копыта, освобожденные от мягких тряпичных «портянок». Лязгнула сталь, вырываемая из ножен. Закричали, разбегаясь в ночь, полоняне…
Вражеские конники валились наземь. Убитые — молча. Раненые — с визгом ярости и боли. В теле каждого из них трепетало оперение польской стрелы.
Бурцев отбросил разряженный арбалет, вскочил в седло, а хлопцы дядьки Адама повторили свой смертоносный залп. Когда он погнал Уроду вслед за дружинниками Янека, лесные лучники спустили тетиву в третий раз.
Степняки, однако, не ударились в панику. Тяжеловооруженные всадники плотно сбились вокруг своего предводителя и отступили от костров. Несколько уцелевших лучников отстреливались с невероятной меткостью и скоростью. Прежде чем отряд Освальда врубился в преграду из людей, коней и железа, Янек потерял двух дружинников. Предсмертный крик прозвучал и среди стрелков дядьки Адама. Но едва дело дошло до рукопашной, смешавшей всех и вся, обе стороны прекратили перестрелку. Время стрел прошло. Теперь судьбу схватки решали мечи и сабли.
Освальд точным копейным ударом, красиво — словно на турнире — вышиб из седла татаро-монгольского всадника. Мощный рыцарский конь по инерции опрокинул своим весом еще одного противника, но уже в следующее мгновение кто-то ловко срубил наконечник Освальдова копья. Добжинец выхватил меч. Збыслав тем временем кистенем сбил с коня легковооруженного лучника и теперь яростно отмахивался сразу от трех противников. Только грозно рассекающая воздух над головой мачуга да нехарактерная для внушительной комплекции оруженосца ловкость спасали его от неминуемой гибели.
Дружинники Янека тоже увязли в схватке, утратив преимущество внезапного натиска. Силы оказались приблизительно равны, а в жестокой рубке кочевники ничуть не уступали полякам. Западные фехтовальные приемы нашли достойного противника в лице восточной хитроумной манеры ложных выпадов, бешеной игры легким кривым клинком и частых рубящих ударов.
Да, окажись Бурцев сейчас в букмекерской конторе, он затруднился бы с выбором — на чью победу делать ставки. Впрочем, победа как таковая не интересовала ни одну из сторон. Поляки прорывались к татарскому военачальнику, а кочевники сосредоточились на спасении своего предводителя. Они вели оборонительный бой, даже не пытаясь контратаковать, и медленно пятились к частоколу — за раздвинутые щиты-мантлеты.
Уводят своего «князя», уводят! С ходу опрокинуть врага партизанам не удалось — небольшая гвардия панцирных всадников оказалась слишком крепким орешком.
Бурцев бросился на помощь Освальду, которому приходилось особенно тяжко. Рыцарь пробился сквозь вражеские ряды дальше остальных, и теперь противник обступал его со всех сторон. Добжинец еще держался, но изрубленные доспехи Освальда обильно покрывала кровь — и не только чужая. Рыцарь уже пошатывался в седле. В одиночку он долго не протянет.
Бурцев успел рубануть по чьей-то чешуйчатой спине, по звонкому стальному шлему, отороченному мехом, по круглому — с плетеной бахромой вдоль края — щиту. Правда, ни один татарин так и не рухнул с коня под его мечом. Зато ближайший противник Освальда развернул лошадь мордой к Бурцеву.
— Пан Освальд! — с правого фланга к добжиньскому рыцарю пробивался Збыслав. Обзавестись запасными конями он так и не успел. До коней ли сейчас! Увесистый шарик на цепи с гудением выписывал в воздухе круги, петли и восьмерки. Два вражеских воина с размозженными черепами уже валялись позади рыцарского оруженосца.
Появление косолапого гиганта пришлось весьма кстати: израненный Освальд едва держался на лошади. Збыслав, ударив сзади, ловко — как скорлупу ореха — расколол кистенем еще один шлем. Остальных противников оруженосец просто отогнал грозной мачугой от обессилевшего господина.
Но вот Бурцеву помочь было некому. Напавший на него кочевник оказался искусным бойцом. Первый удар прямого клинка он играючи отбил изогнутой саблей. Бурцев поднял щит, взмахнул мечом, надеясь исправить свою ошибку. И… сам едва не слетел с коня от ответного удара. Лишь по чистой случайности край щита прикрыл его лицо. Но промежуток между первым и вторым взмахами кривого клинка был слишком мал, чтобы вновь воспользоваться щитом. Пришлось парировать мечом.
Металл зазвенел о металл. Сотрясение отозвалось по всей руке — от кисти, до самого плеча… Сабля противника скользнула вдоль меча, цапнула его эфес. Затем последовал хитроумный финт кистью. И Бурцев проводил прощальным взглядом собственное оружие, взлетевшее вверх.
Да, Васек, биться в конном строю на железе — это тебе не резиновой дубинкой махать в спортзале.
