Совершенно несекретно - Дмитрий Валерьевич Иванов
Эко её штырит от азарта! Вцепилась в мою руку, пальцы горячие, взгляд — колючий, но не колкий, а… цепляющий. И лицо… Не холодное и надменное, как обычно, а живое и чувственное. Вот ведь… совсем другая. Я невольно залюбовался девушкой.
И тут же ловлю себя на этом. Ой, Толян, аккуратнее. Ты же вроде как уже в броне, а? Но, чёрт возьми… В этот момент она мне нравится. По-настоящему.
— Главное — плюрализм! — подтверждает слова Елены Прекрасной запыхавшийся Генка. — Дали! Правда, всего три минуты. Буду выступать с самого утра!
— Всё ясно. Так, семи ещё нет… Поедем в наш ресторан и обсудим твою речь? Или… Лен, возьми на поруки мальчика! Мне в посольство Норвегии надо, и так не знаю — успею или нет.
— Ты же вчера там был, — напомнил Генка, а потом, хлопнув себя по лбу, простодушно выдал: — А… ты насчёт спермы бычьей! Понял, понял!
— Насчёт чего? — округлила глаза Ленка.
Пришлось рассказывать, что ценная продукция норвежского животноводства — это не только мясо и молоко от их чудо-коров… А ещё и то, что требуется для производства этих самых коров в промышленных масштабах.
— Толя, а ты знаешь, что у меня отец — глава совхоза! Мне тоже нужна эта ваша ценная сперма!
— Тихо ты! — цикнул я, ибо понять её окружающие могли неправильно.
Подумают ещё про нас с Генкой невесть чего! Судя по всему, Ленка тоже поняла двусмысленность своей фразы и слегка покраснела. Один возбужденный предстоящим выступлением Генка не врубился. Ну, ему и не надо. Пусть думает о своей речи.
Поехали мы по разным адресам. Ленка повезла «мальчика» ужинать, потом, наверное, «танцевать» его будет, а я поймал тачку и поехал в посольство к викингам.
В посольстве никого из руководства уже не было, кроме дежурного советника. Но позвонить Марте мне разрешили, видно, проинструктированы сотрудники насчёт Штыбы. Звоню не на сотовый, а в Скаугум. Там тоже Марту дали не сразу, но обещали позвать.
Жду.
И вот, наконец, слышу знакомый голос:
— Толь, привет!
Девушка опять запыхавшаяся, но уже по причине того, что бежала ко мне из своей комнаты.
— Что тебе надо? — переспрашивает на том конце Марта. — Сперма?
Мы общаемся по-немецки, и это слово одинаково звучит и на языке Гёте и на языке, хм, пусть будет Пушкина… У нас столько мировых классиков, что сразу и не выбрать!
Но момент, конечно, шикарный. Кто бы мог подумать, что принцесса Норвегии будет обсуждать бычью сперму… и не с кем-нибудь, а с советским депутатом? История явно пошла по какому-то очень неожиданному сценарию.
Поясняю причину и ценность этого продукта, умалчивая, конечно, о том, что частью подгона собираюсь облагодетельствовать красивую узбекскую девушку, чтобы не вызывать у Марты ненужных подозрений.
— Неожиданно… — протягивает Марта, явно переваривая информацию. — Я спрошу у бабушки.
— Э… — запнулся я, зная, что жена короля Улафа умерла очень давно, как и мама королевы Сони.
— Это я так мамину старшую сестру называю… Она сама об этом просит — бабушка Гру. Мама же младшая в семье. — поясняет Марта. — Так вот, у «бестемор» Гру свои фермы, она нам молоко и прочее поставляет и наверняка в курсе. Позвони мне… в пятницу! До этого времени я точно всё выясню и организую.
— Как ты там? — переводит разговор на личные темы подруга. — А у нас ваш Съезд показывают! Я даже один раз тебя увидела. А что за милая девушка, что сидит рядом с тобой?
— Это депутат из Узбекской ССР, — надёюсь, что без паузы и растерянности в голосе отвечаю я.
И чтобы окончательно отвести подозрения, добавляю:
— Она подруга моего приятеля, кстати! Он завтра на Съезде выступать будет с самого утра… такой здоровый парень!
Но некую вину всё же за собой чувствую! И сразу по двум моментам. Первый — чуть не спалился с Ленкой! Хорошо бы они с Генкой уже дружить организмами начали, а то Ленка слишком умная, а Генка слишком простодушный — ему намекать мало… Ничё! Завтра прямо в лоб скажу — мол, на тебя такая нимфа с интересом смотрит! Туды её в качель! Может, хоть тогда дойдет.
Вторая мысль была тоже с оттенком стыда, но уже по другой причине. Вспомнил, что бабуле своей давно не звонил… А ведь она просила и наверняка тоже трансляции со Съезда смотрит, переживает.
Ну, раз норвежские товарищи сегодня добры, может, разрешат мне ещё один звонок сделать? А разрешили! Вот что значит связи!
— Да, кушаю хорошо. Не болею. Не мёрзну. Да, ни с кем не ругаюсь, люди вокруг замечательные, — терпеливо отвечаю я на вопросы, которыми меня засыпала бабушка. — Ты-то как? Как здоровье? Как наша кормилица доится? Кстати, я тут такое дело организую…
К месту пришёлся рассказ про поручение Шенина. Бабуля со знанием дела обсудила надои Назаровского совхоза и норвежской молочной породы и дала несколько ценных советов.
Проболтали мы минут тридцать — старушка была очень рада звонку, и я тоже словил какой-то тёплый, домашний вайб. Рассказал ей про некоторые факты со Съезда, про которые по телевизору не упоминали. Например, про подоплёку избрания Ельцина в Верховный Совет. Впрочем, кажется, мне не поверили, что это я дал такой мудрый совет…
Остальных членов семейства в доме не было. Маму Веру с отцом пригласили в гости друзья, и те уехали на машине со своей видеодвойкой на весь вечер. По словам бабули, Батя мой не то чтобы совсем не пьёт, но не частит с этим. А ещё, оказывается, ему предлагали вступить в партию. Но что он решил, бабушка не знает. Интересно… Значит, в семье может появиться ещё один коммунист?
Узнав все домашние новости и получив щедрую порцию бабушкиной мудрости, прощаюсь. Норвежский дежурный, уж не знаю, в каком он там чине, всё это время стоял рядом, флегматично, как истинный викинг, дожидаясь, когда я, наконец, закончу разговор.
Вызываю такси и еду в гостиницу. Первым делом — в ресторан, поужинать как человек. Потом, уже с ощущением приятной сытости, решаю заглянуть к Лене — узнать, как там дела с речью.
— Не будет её сегодня, — с недовольной миной буркнула соседка. Та самая, что с
