Испытание морем - Дмитрий Викторович Распопов

— Конечно, сеньор Иньиго, — ответил управляющий, — я всегда весь ваш гардероб вожу с собой.

— Отлично, поеду в ней, — решил я, — переодеваемся.

Алонсо отправился за одеждой, а швейцарец стал помогать снимать с меня то, что я уже успел надеть.

— Рана не беспокоит, сеньор Иньиго? — поинтересовался он, показывая на мой бок.

— Прошу врача дома Медичи осматривать её каждый день, говорит, всё заживает, беспокоиться не о чем.

— Хвала господу, — облегчённо вздохнул швейцарец.

Вернувшийся Алонсо раскрыл завёрнутую в ткань робу, которая была чиста, но не отглажена.

— Сейчас прикажу слугам погладить, — увидел он то же, что и я.

— Нет Алонсо, в таком виде само то, — остановил его я, — одевайте меня.

Давно я не был в этой одежде, так что было слегка непривычно, но благо что я не сильно подрос с тех пор, так что она сидела на мне так же идеально, как и тогда, когда мне её подарили. Даже горб и тот скрылся под широкими одеяниями монашеской робы.

Алонсо поднёс мне венецианское зеркало, подарок от спасённого мной в Риме купца.

— Мне кажется идеально для этой встречи, — надел я на правую руку свои простые деревянные чётки с крестом и посмотрел на отражение. Уродливое лицо также не сильно изменилось, так что любоваться я долго не стал, закончив на этом свой вечерний туалет.

Мой внешний вид, когда меня выносили из дворца в повозку, привлёк всеобщее внимание и я представлял себе, какой шквал вопросов на меня обрушится, когда я вернусь, а пока мы погрузились и поехали к монастырю, который как мне сказал по пути Бернард, лишь недавно восстановили после землетрясения и всё конечно на деньги Козимо Медичи.

Подъехав к монастырю, швейцарца мы оставили в повозке, поскольку его тут знали, а меня Алонсо внёс внутрь сам. Пока он спрашивал дорогу и нёс меня к нужной келье, я осматривался по сторонам, везде замечая герб Медичи, как явное напоминание того, кто оплатил ремонт. В принципе я понимал Козимо, если не напоминать о добрых делах, которые ты делаешь, то о них быстро забудут.

Монахи в монастыре с любопытством посматривали на меня, но никто не подошёл, видимо опасаясь воинственного вида Алонсо, одетого явно не по местной моде. Наконец мы подошли к нужной комнате.

— Добрый вечер, ваше преосвященство, — поздоровался я, как младший в церковной иерархии.

Увидев на мне доминиканскую робу, явно неновую, архиепископ сильно удивился.

— Прошу брат, устраивайся, — показал он мне на кровать, поскольку, как и говорил Бернард, внутри кроме крайне скудного набора мебели ничего не было.

Алонсо усадив меня на кровать, с поклоном вышел, а я ощутил на себе удивлённый и внимательный взгляд священника.

— Вот уж не думал, что мы состоим с тобой брат в одном ордене, — сказал он.

— Не хочу вас обманывать, ваше преосвященство, — отрицательно покачал я головой, — эта одежда, подарок моего учителя, кардинала Хуана де Торквемада, я просто посчитал уместным надеть её при поездке в монастырь, чтобы не смущать братьев своей более дорогой одеждой мирянина.

— Я хочу скорее выслушать вашу историю брат, — удивлённо покачал головой маленький и сухонький священник, — уверен, она необыкновенная.

Мне ничего не осталось, как перекреститься и начать рассказ, который выдался довольно долгим несмотря на то, что я очень много сокращал в своих живописаниях. Архиепископ очень внимательно слушал, не перебивал лишь изредка крестился и удивлённо восклицал, когда я говорил о Риме.

— Брат, — он со слезами на глазах, покачал головой, когда я наконец закончил, рассказав, что приехал во Флоренцию, чтобы прочитать Ефремов кодекс, — это самая необычная история жизни, которую я слышал.

— Пути Господни неисповедимы, ваше преосвященство, — пожал я плечами, — я принимаю всё, как есть.

— Меня заинтересовало ваше ученичество у кардинала Виссариона Никейского, — он перешёл на древнегреческий, — я с ним, к сожалению, лично не знаком, но виделся на Соборах и испытываю к нему личную симпатию, как блестящему учёному.

— О, если хотите, я напишу ему о вас, ваше преосвященство, — тут же предложил я, — вы можете познакомиться и продолжить переписку уже без меня. Поскольку вы правы, кардинал удивительный учёный и богослов, вам точно будет о чём с ним поговорить.

— Я буду тебе только благодарен, брат мой, — тут же согласился он на моё предложение, — ты ещё упомянул епископа Энеа Пикколомини, с которым познакомился при отъезде из Рима.

Я кивнул.

— Мы провели с ним незабываемую ночь, переводя труды Каллистрата.

— Мы с епископом друзья, — спокойно сказал он, — уже длительное время состоим в переписке, — если ты говоришь он весьма неласково встретил тебя в Риме, то я могу ему написать, что познакомился с тобой во Флоренции и удивлён, что ты вызвал у него негативное отношение.

— Если вас не затруднит ваше преосвященство, я бы тоже был вам благодарен, — склонил я голову, — я всё время тянусь к знаниям, а знакомства с такими гуманистами, как его преосвященство и вы, только расширяют мой кругозор.

— Так и есть брат, — согласился со мной Антонин, заинтересованно посмотрев на меня, — странно только то, что мне говорили, что тебя пригласил во Флоренцию лично Козимо Медичи.

Я тут же понял, что это крючок, нужно было говорить только правду.

— Так и есть, ваше преосвященство, — спокойно ответил я, — я просил у него продать мне кодекс, но он был заинтересован в другом моём деле, поэтому и пригласил меня к себе.

— Могу я узнать, что это за дело? — осторожно поинтересовался он.

— Конечно, я хочу открыть в Арагоне и Кастилии ломбарды, которые не будут взымать те проценты с бедных христиан, какие сейчас с них дерут иудеи и мудехары. Синьор Козимо заинтересовался этим и предложил открыть такие же во Флоренции.

— Ломбарды без процентов? — удивился он, — как такое возможно?

— Я консультировался с епископами из рода Борха, — не моргнув и глазом приплёл я их к делу, — и они отправили запрос в Рим, чтобы в папской канцелярии оценили правильность и нужность для церковной паствы таких ломбардов, так что по факту я жду ответ от папы, прежде