Экспедитор - Константин Георгиевич Калбанов
— Решили выиграть за счёт повышения ставки? — бросая свои карты рубашкой вверх, фыркнул боярич.
Это он так намекал на мою нечестную игру. Вообще-то, доля истины в этом была. И по-хорошему мне не следовало бы поступать подобным образом. Тем паче, что упади я и всё равно оказался бы в плюсе, так как до этого выигрывал. А там, в процессе, можно было бы и поприжать много о себе думающего Астафьева. Но так уж случилось, что меня задел его вид, тон и вообще само его присутствие, вот я и закусил удила.
— А вы чего добивались, разом повышая ставку в десять раз? — сгребая выигрыш с улыбкой, в свою очередь возразил я.
При этом обратил внимание на то, что мой поступок не понравился остальным присутствующим, и игра как-то разом скомкалась. Причём первой из-за стола поднялась великая княжна. Хотя как раз в её-то взгляде я и не увидел неодобрения, которое остальные даже не пытались скрыть, всем своим видом выражая то, что их симпатии явно не на моей стороне.
Да и чёрт с вами, золотые рыбки. Мне с вами детей не крестить. Я вообще оказался тут случайно, волей Долгоруковой, которая отчего-то не оставила попыток ввести меня в свой круг в качестве друга. И вот уже дней десять, как это её стремление только усилилось…
С моей переаттестацией не возникло никаких проблем, и представители всех стихий нашлись буквально на следующий день, а сама процедура заняла совсем немного времени. После чего я пригласил всех учителей во главе с директором в лучший трактир Воронежа и оплатил их застолье. А как мне ещё было отблагодарить их за любезность? Разве только договорившись с трактирщиком по поводу оплаты угощения, извиниться и слинять, дабы присутствием своим не смущать преподавателей.
Как я и рассчитывал, мой потенциал возрос до пятого ранга, и это уже никак не вязалось с отправкой в Измайловский полк. Что меня устраивало целиком и полностью. Как, впрочем, и поступление в Курский университет. Не с моими показателями и происхождением обучаться в столичном. Да и не нужно мне этого. Ведь от Курска до мест Силы куда ближе, а где я отслужу шесть лет после выпуска, для меня не имело значения.
Однако человек предполагает, а великая княжна располагает. Сохранить в тайне свои достижения у меня не получилось. Весть быстро распространилась среди знакомых, а там и по Воронежу, выплеснувшись даже за его пределы. Что, в общем-то, и неудивительно, ведь волколаки редкость великая, да и сумевшие с их помощью улучшить свой дар стараются это не афишировать. А потому интерес вполне себе оправдан.
Так что едва Мария Ивановна узнала о случившихся со мной переменах, как сразу же обратилась к князю Долгорукову с просьбой составить мне протекцию для поступления в Московский университет. И тот не нашёл причин для отказа дочери в столь скромной просьбе. Вообще-то, уже во второй раз. Но какая разница, если он может себе такое позволить.
Нужно ли мне это? Я бы, пожалуй, отказался от подобной чести. Провинциальный Курск куда предпочтительней. Но пренебрегать заботой князя Долгорукова, пусть я его ни о чём и не просил… Есть и другие способы усложнить себе жизнь. Так что пусть будет столица. Глядишь, ещё и за сестрицей присмотрю.
Отец, едва узнав об этом… М-да. Ну, для начала он хотел было испытать на моей спине вожжи. А какой у него ещё должна быть реакция, коль скоро он последним узнаёт о произошедшем со мной. Да ещё и о планах князя по устройству моего будущего. Ладно, ещё тот не решил меня на ком-нибудь женить, а всего лишь озаботился моим будущим образованием. Иначе меня точно выпороли бы.
А вот Дымку досталось. Пятьдесят ударов плетью, которые выписал ему староста, в присутствии всех крепостных и нашей семьи. Серьёзное наказание. Настолько, что сам уйти с места экзекуции он не смог. Пришлось мне его уносить на руках, как после и обихаживать его раны, что с моим слабеньким даром и весьма скромными познаниями оказалось не так уж и просто.
Батюшка посчитал проступок Ильи более чем серьёзным. Он мой молочный брат, но служит ведь семье и её главе, в частности. А потому холоп должен был докладывать своему господину обо всём, что происходит с подопечным. Разумеется, различные мелочи батюшку не интересовали, но уж столкновение-то с волколаком и изменение потенциала к таковым точно не относились. М-да. Ну что тут сказать, подставил я Стукалова-младшего однозначно…
— А что бы ты делал, если бы у него оказалось достаточно денег? — отведя меня в сторонку, тихо спросила меня Мария.
— Если бы Кирилл Дмитриевич не вскрылся, повысил бы ставки до тысячи, — просто ответил я.
— Хочешь сказать, что у тебя в кармане на тот момент было полторы тысячи рублей?
— На тот момент при мне имелось две тысячи пятьсот двадцать пять рублей с мелочью.
— Ты что же, намеренно пришёл сюда, чтобы?..
— Мария Ивановна, вы за кого меня принимаете? И если полагаете, что я таков, отчего тогда с завидным упорством предлагаете мне свою дружбу?
— Но-о… — протянула она, даже не пытаясь скрыть своего удивления.
— Это деньги, полученные мною после реализации трофеев нападавших на вас плюс другие сбережения. Я передал их на хранение одному ростовщику, и так уж случилось, что они мне понадобились, и именно сегодня я их забрал.
— И к чему тебе понадобилась столь ощутимая сумма? — искренне заинтересовалась она.
— Полторы тысячи хотел передать Дудину. Он, наконец, созрел для того, чтобы начать расширение мастерской, но своих денег ему не хватает. А ещё собираюсь купить холопа у некоего помещика Троекурова в Богучарском уезде.
— И к чему тебе понадобился троекуровский птенец?
— Батюшка решил приобрести одного в услужение моему старшему брату, у которого заканчивается отпуск, а Илюху оставить при мне. С некоторых пор такая возможность у нашей семьи есть, и так родителям спокойней.
— А тебе для чего понадобился боевой холоп?
Согласно закону Российской империи, число боевых холопов было строго регламентировано и завязано на количестве крепостных. Исключение составляли поместные дворяне, которым дозволялось иметь по одному бойцу на каждого члена семьи служившего в поместных же полках. Но обойти это ограничение не составляло труда.
Так нашёлся один помещик, который решил готовить боевых холопов под видом самых обыкновенных слуг. Он набирал четырнадцатилетних
