Экспедитор - Константин Георгиевич Калбанов
Но ещё лучше они умели драться, чему их обучали дядьки из числа бывалых казаков. Мало того, эти волчата довольно активно хаживали в Дикое поле пощипать степняков, а потому имели реальный боевой опыт. Ну и стоили, соответственно, не как обычные крестьяне, а много дороже. От семисот до тысячи рублей в зависимости от личных бойцовских качеств.
Недёшево, учитывая то, что простого двадцати-тридцатилетнего крестьянина можно купить за шестьдесят, отличного плотника за сто двадцать, кузнец потянет порядка двухсот. Но и бойцы у Троекурова были знатные. Они владели не только конным боем, но и пешим, умели драться как с оружием в руках, так знали и приёмы подлой схватки.
Ежегодный выпуск из этой своеобразной военизированной школы составлял порядка трёх десятков восемнадцатилетних бойцов. Тренированные, ловкие, умелые и пока ещё не имеющие узоров они неизменно пользовались высоким спросом. Не уверен, что мы с батюшкой успеем сделать столь ценное приобретение, но попробовать всё же стоит.
Разумеется, эта хитрость помещика Троекурова и его покупателей являлась секретом Полишинеля. Все всё прекрасно знали и закрывали на это глаза. Как я уже говорил, на окраинах империи центральная власть уже не так крепка, и тут хватает вольностей, и уж тем паче на границе с Диким полем.
— О чём вы, ваше высочество? Я не имею права владеть боевыми холопами. Просто решил, что коль скоро буду учиться в университете, то мне не помешает конюх и лакей, — максимально искренне возразил я.
— Пётр… — многозначительно посмотрела на меня Мария.
Ага. Похоже, я малость перегнул. Неприятности от великой княжны могут быть не менее геморройными, чем от её батюшки. А потому не буду усугублять.
— Поступи я на службу в гвардию, то и не заморачивался бы. Но мне предстоит обучение в университете, а, как вам известно, ваше высочество, я сумел кому-то изрядно насолить. Поэтому и решил, что будет не лишним иметь подле себя не одного бойца, а двух. Уж больно ловко у меня получается влипать в разные неприятности.
— А вот с этим, Пётр, я, пожалуй, соглашусь. Ты зачем всё время реагируешь на подначки Астафьева?
— Полагаете, что он способен напасть на меня из-за угла? — с явным сомнением спросил я.
— Лет через несколько, когда повзрослеет, и из него выветрится юношеская восторженность, а на смену ей придёт цинизм и расчётливость, очень даже может быть. Но сегодня он скорее постарается вызвать тебя на дуэль, — убеждённо произнесла она.
— А вам бы не хотелось этого поединка?
— Разумеется, нет. Ты, конечно, хороший фехтовальщик и стрелок из первых, но непременно уступишь одарённому четвёртого ранга.
— То есть вы обо мне беспокоитесь?
— Ты же мой друг. Конечно, я о тебе беспокоюсь.
— В таком случае не призывайте меня к себе в качестве громоотвода. Я же для Астафьева как красная тряпка для быка. Бог весть с чего он взял, что я ему соперник…
— А почему нет? — с весёлыми бесятами во взгляде перебила она меня.
— Очень смешно. Бесталанный и великая княжна… — начал было я с язвинкой.
— Но уже не поскрёбыш, — вновь перебила она меня, продолжая веселиться.
— В этом моей заслуги нет. Просто случайность, из-за которой я едва не стал обедом для волколака и всего лишь пытался выжить.
— Не важно как, важен результат. И ты не кажешься мне человеком, полагающимся на случайность, — многозначительно улыбнувшись, возразила Мария.
— О чём это вы?
— О том, что волколак может оказаться на твоём пути и намеренно. Редкость несусветная, стоит дорого, но трофей вполне реальный.
— Не воспользоваться подвернувшейся возможностью было бы глупо, но я не вижу смысла в том, чтобы специально тратить на это силы и средства. Их можно использовать и в куда более практичном русле. Я и прежде не ставил на дар, и сегодня не собираюсь этого делать.
— А может, всё же есть то, где без высокого потенциала дара тебе попросту не обойтись? — отведя взгляд в сторону и глянув в окно, за которым были видны дорожки парка, спросила она.
— Высокий потенциал мне по-настоящему мог бы понадобиться, только если я решил бы вступить в борьбу с представителями древних родов за обладание вашей рукой и сердцем, Мария Ивановна, — поклонившись, выдвинул я предположение шутливым тоном.
— А ты не желаешь бороться за мою руку и сердце? — обернувшись ко мне, наигранно возмущённо распахнула она глаза.
— Я реалист, ваше высочество, а потому придерживаюсь старинной поговорки: «Бери ношу по себе, чтобы не падать при ходьбе».
— Вот как? Значит, я не стою твоих усилий? — коброй прошипела великая княжна.
Упс! Ну вот какой девушке понравится, что ею пренебрегают и не считают вожделенным объектом охоты. Да за такое и глаза выцарапать могут. А то и чего похуже. И как-то плевать, что сейчас это всё выглядит игрой. Как говорится — в каждой шутке лишь доля шутки.
— Зачем же вы так, Мария Ивановна. Просто есть высоты, которые пусть и с трудом, но взять всё же возможно, а есть недостижимые вершины. Простите меня за дерзость, но я не исключаю, что сумею завоевать ваше сердце. Однако точно никогда не получу вашу руку. Даже если сожру ещё несколько волколаков с потрохами. А я не привык браться за то, чего не сумею довести до конца. М-да. Что-то меня как-то не туда. Ещё раз прошу простить, ваше высочество. — Я выпрямился и отвесил почтительный поклон.
— Плохой из вас рыцарь, коль скоро вы не готовы положить к ногам дамы сердца свою жизнь, — картинно вздохнув, произнесла она.
— Увы, ваше высочество, что есть, то есть. — Я с самым сокрушённым видом развёл руками в сожалеющем и одновременно извиняющемся жесте. — Правда, это не отменяет того факта, что ради вас я подобное проделывал уже не единожды.
— И с этим не поспоришь, — благодарно кивнув, согласилась она.
Разговаривая с Марией, я время от времени поглядывал в сторону боярича Астафьева, который практически не спускал с нас взгляда. Вот к гадалке не ходить, этот придурок готов довести дело до поединка. Единственно нужен повод, которого я пока не давал. А что до возможности в этом случае мною выбора оружия, то данное обстоятельство его,
