Александр Громов - Исландская карта
Подумав несколько мгновений, Лопухин покачал головой:
– Не пойду. Поздно.
– Глядите, наследник войдет во вкус. Один раз он капитана подмял, потом и вовсе веревки из него вить будет.
– Не думаю. Но кто конкретно из офицеров поддержал цесаревича?
– Извините, я вам не доносчик, – отрезал Розен. – Захотите, так узнаете без меня, на то вы и служите в Третьем отделении. К тому же никто из офицеров не нарушил дисциплину, не говоря уже о присяге.
Закурив папиросу, Лопухин с полминуты следил за прихотливыми извивами струйки дыма, поднимающегося кверху и растекающегося по потолку каюты. Будучи наслышан о восточных способах самоконтроля при помощи созерцания и в целом одобряя их, он тем не менее скептически относился к традиционным для Востока объектам созерцания. Ну почему обязательно цветущая вишня или собственный пуп? Чем хуже дым папиросы?
– Давайте сделаем так, полковник, – предложил он очень спокойным голосом. – Я не стану кричать, топать ногами и стучать кулаком по столу, а вы ответите мне на один вопрос: зачем вы сюда пришли?
– Хороший вопрос, – почти не растерявшись, одобрил Розен. – Просто замечательный. Ну, скажем, я считаю, что в служебных вопросах наши интересы совпадают в главном: обеспечить успех экспедиции. Не вижу причины, отчего бы мне не помочь вам, если дело не касается моей чести.
– Вы всегда так: сначала наговорите гадостей, а потом предлагаете помощь?
– Ну что вы, – усмехнулся Розен. – Гораздо чаще я никакой помощи не предлагаю.
– Тогда считайте, что я оценил. – Лопухин глубоко затянулся и раздавил папиросу в пепельнице. – Присаживайтесь, в ногах правды нет… Теперь слушайте. Сведения, которые я вам сейчас сообщу, ни в коем случае не подлежат огласке. Уверен, вы умеете молчать. Имейте в виду: на корвете находятся по меньшей мере два английских агента. Их задача, насколько я могу судить, – пленение цесаревича исландскими пиратами. Один из агентов известен. Кто он – об этом я пока умолчу. К тому же прямых доказательств его виновности у меня нет никаких. Мне нужен второй. Надеюсь, честь вашего мундира не пострадает от содействия в разоблачении врага внешнего, а не внутреннего?
– Не пострадает. Кстати, кто первый, я уже и сам догадался. Пожалуй, скажу вам, хоть это и против моих правил. Боцман Зорич. Или это второй?
– Почему он?
– Не ожидали? Сказать честно, я не думал на него до сегодняшнего дня, а теперь присмотрелся как следует. Чересчур уж ретив. Пыхачев в разгар скандала его на мостик вызвал: «Ну вот хоть ты скажи его императорскому высочеству: можем мы сейчас без страха идти вокруг Англии, если угля у нас почти нет?» Когда вопрос задан так, ответ и дураку ясен. А наш бравый боцман глядит таким орлом, что только на монетах чеканить, и бодро отвечает: «Так точно, можем! Сворачивать – только время зря терять». Капитан на него рукой махнул – иди, говорит.
– А если и вправду орел?
– Или дурак. Но вряд ли. А если поискать, кому выгодно? Я совершенно уверен, что маневры в Ла-Манше англичане затеяли не просто так, а именно с целью направить нас на север, поближе к Исландии, подальше от торных морских путей. Смысл предельно ясен, не так ли? Любой матрос это понимает, а боцман и подавно обязан.
– Резонно.
– Только не говорите мне, что Зорич у вас вне подозрения. Я давно заметил, как ваш слуга за ним ходит.
– Правда? – прищурился Лопухин. – Это хорошо, что вы заметили. Значит, ТОТ, ДРУГОЙ заметил наверняка. Тем лучше… Послушайте, вас не затруднит открыть иллюминатор? Что-то душно. Вот так, хорошо. Благодарю вас. А Зорич… что ж, он по-своему подозрителен. Видите ли, дорогой мой полковник…
– Я вам не дорогой! – рявкнул Розен так, что лицо его побагровело, а рубец, наоборот, побелел.
– Как угодно. Видите ли, недорогой мой полковник, всякий человек по-своему подозрителен. Кроме меня, естественно, но только в моих глазах. С вашей точки зрения, вероятно, подозрителен и я. Не обижаюсь. Однако это вы пришли ко мне, а не наоборот. Значит, вы хоть в какой-то степени мне доверяете. Рад. Весь вопрос лишь в том, кто и когда может представлять реальную опасность. Боцман Зорич – сейчас? Нет и нет. Уж поверьте.
– Даже несмотря на его провокационное геройство? – тяжело дыша, спросил Розен.
– Помилуйте, чего вы хотели от боцмана? Трусости? Или глубокого стратегического мышления? И то и другое не по его части. Капитан, знаете ли, тоже хорош – нашел третейского судью! – Глаза графа сердито сверкнули.
Спросив взглядом разрешения, Розен достал милую его сердцу «настоящую канберру». Не найдя ножниц, скусил кончик, метко выплюнул его в иллюминатор, поднес к сигаре спичку.
– Вы ведь так же, как и я, не сомневаетесь в том, что нас сознательно направляют вокруг Англии, не так ли? – спросил он, окутавшись дымом.
– Весьма вероятно.
– Как и в том, что к северу от Британских островов нас могут поджидать?
– И это не исключено.
– Так почему же вы не хотите попробовать переубедить Пыхачева? – чуть ли не крикнул Розен.
Лопухин невесело усмехнулся.
– Вы ведь уже пытались это сделать, не так ли? И каков же результат? Извините, мой вопрос чисто риторический. Пыхачев отказался менять свое решение, верно? Сейчас он и не может этого сделать, не потеряв лицо. Приказать ему мы не можем – ни вы, ни я. Вы отвечаете за безопасность цесаревича в случае нападения внешних врагов, я оберегаю его от врагов внутренних, но и только. За маршрут же отвечает только наш каперанг. По всем морским законам капитан на судне – царь и бог. Он вправе приказать матросам выбросить нас за борт, если сочтет, что мы мешаем ему выполнять его функции. И матросы это сделают. Нет уж, вмешиваться в чужие прерогативы – увольте. Я сторонник разделения труда.
– Потопят нас исландцы с вашим разделением, – сумрачно предрек Розен. – Брейд-вымпел уже спущен, чтобы не провоцировать, да только поможет ли сие?
– Не моя забота, – отрезал Лопухин. – У меня другие задачи. Кстати… не желаете ли вы помочь мне в одном деле?
Гримаса была ему ответом.
– Если вы опять насчет картежной игры…
– Нет-нет. Случайно мне стали известны слова, предназначенные английскому агенту на корвете: дестроу экскрикшнс. Довольно нелепо, не правда ли? Если это просто кодовая фраза, то она может означать что угодно. Если же это инструкция, то речь предположительно идет о диверсии. Вкупе с нашим вынужденным изменением курса вырисовывается очень любопытная комбинация, вы не находите? Англичане выталкивают нас на север, где и разделываются с нами руками исландских пиратов. Но как? «Победослав» вовсе не беззащитная скорлупка. Он умеет кусаться. Вот тут-то нашему противнику и нужна диверсия. Какая именно? Что нужно вывести из строя, чтобы сделать нас беззащитными?
– Следите за агентом и узнаете, – пожал плечами Розен.
– Да, если не будет слишком поздно. Кроме того, их двое, а мне до сих пор известен только один.
– Сообщите каперангу, и он с большим удовольствием возьмет негодяя под стражу. Если в наших руках будет один, то…
– То еще совсем не факт, что он назовет второго, – парировал граф. – Кроме того, улики против него весьма косвенные. Нет, полковник, превентивный арест – это на самый крайний случай. Желательно взять негодяя с поличным, а для этого надо знать, что он задумал. Быть может, вы мне подскажете? Свежий взгляд, так сказать. Какие такие экскрикшнс, которые можно дестроу?.. Вот список. Места себе не нахожу, все думаю, что я мог упустить. Голову сломал. Ну какие могут быть выделения у парового корвета? Дым? Пар? Зола из топок? Отработанное машинное масло? Грязь с матросских подштанников? Нечистоты из гальюна?
– Ну и задачка. – Розен озадаченно потер свой шрам.
– Возможно, имелись в виду специфически нечеловеческие выделения. Например, для сосны – смола. Хотя, насколько я помню, неметаллические части корвета сработаны в основном из дуба… кроме мачт, естественно… Нет, не понимаю. Нюхом чую, истина где-то рядом – а не вижу.
Розен похмыкал, изучая список.
– Н-да, представительно… Околоплодные воды и плацента – это хорошо. А ребенок? Что же вы с водой ребенка-то выплеснули? Новорожденный в некотором смысле тоже человеческое выделение.
– Думал уже. По-моему, бесперспективно.
– Тогда… м-м… вот вы написали: кал. На первом месте. Нет-нет, я ничего не хочу сказать… Но вот, например, глисты и их яйца. У некоторых людей они, знаете ли, выделяются.
– Так то у некоторых. Все-таки нетипично.
– Согласен. Погодите-ка, надо подумать… Список ваш впечатляет, не спорю, но, по-моему, вы все же что-то упустили… Э, постойте-ка! У вас есть привычка чистить зубы?
– Милостивый государь!..
– Не спешите обижаться, лучше ответьте: зачем вы их чистите? Чтобы снять зубной налет, не так ли? А откуда он берется? Вот вам еще одно выделение человеческого организма.
И Розен имел удовольствие видеть, как граф Лопухин медленно просиял лицом.
