Разыскивается живым или мертвым - Геннадий Борчанинов
К слову, ни одного фургона или каравана переселенцев я пока не встретил, лишь несколько дилижансов проехали навстречу и ещё пара обогнали меня на дороге. Охранники, нервно сжимающие дробовики, сидя на козлах, косились на меня, как на потенциального противника, но никакого повода к драке я не давал. Лишь касался края своей шляпы в знак приветствия. Мы же люди вежливые, вежливость ничего не стоит, а может оказаться полезной.
Иногда вдалеке, в пустыне, можно было заметить всадников, порой хлопали далёкие выстрелы охотничьих ружей. Дважды я замечал змей на обочине, Паприка при их виде сразу же начинала фыркать, ржать и капризничать, и мы старались обойти их стороной. Один раз прямо под копыта выбежал тощий суслик, перегородив мне дорогу, но тут же юркнул куда-то в колючие заросли.
Я ехал так почти до самого вечера, пока не увидел впереди столб дыма. Что-то горело за горизонтом. Я ткнул Паприку каблуками, переходя на рысь, на всякий случай потянул винчестер из седельной кобуры. Просто так здесь ничего не горит.
Раздалось несколько выстрелов, и я готов был поставить что угодно, что донеслись они именно оттуда. Гулко бахнул дробовик, трижды ударила винтовка. Захлопали револьверы. Я ускорился ещё немного, высматривая, что происходит на дороге, и через какое-то время увидел, как несколько всадников кружат вокруг остановившегося дилижанса и палят из всех стволов. Не просто всадников. Индейцев-апачей.
Убитый кучер лежал на дороге в пыли, одна из лошадей тоже получила пулю, только охранник пытался отстреливаться, забравшись под дилижанс. Телега, шедшая вслед за дилижансом, горела, лошадь, запряжённая в телегу, оборвала постромки и убежала прочь. Я остановился и вскинул карабин.
Благородные дикари? Как бы не так. Обыкновенные налётчики.
Я поймал в прицел одного из апачей и нажал на спуск. Собственно, иного выбора у меня и не было, даже если бы я переждал это побоище или попытался объехать стороной, апачи наверняка захотели бы посмотреть, что у меня в сумках. Уж лучше я застану их врасплох, а не наоборот.
Один из всадников рухнул с коня, индейцы что-то закричали, трое повернули в мою сторону и я дёрнул за скобу-рычаг, досылая новый патрон и тут же стреляя ещё в одного индейца. Когда мишень движется прямо на тебя — очень удобно, не надо брать упреждение. Рухнул второй, оставшиеся начали стрелять в мою сторону на полном скаку, и я низко пригнулся к лошадиной гриве, выскользнул из седла и застрелил третьего апача. Оставшийся закричал что-то своим соплеменникам, развернул коня и зигзагами поскакал прочь. Выстрелить в него я не успел, он доскакал до своих и скрылся за дилижансом, и все остальные индейцы тоже поскакали прочь, гикая и улюлюкая.
Похоже, краснокожие вышли на тропу войны. Или они с неё и не сходили. Я ещё около минуты просидел под кустом с винчестером наперевес, готовый застрелить любого, кто покажется в поле зрения, но апачи предпочли убраться прочь. Их было не так много, чтобы бездумно лезть на меткого стрелка, а в моей меткости они убедились очень хорошо. Три выстрела — три трупа.
— Эй, живые есть кто⁈ — крикнул я.
Ответом мне стала тишина.
— Ну-ка, леди и джентльмены, за мной, — тихо произнёс я, мягко дёргая Паприку за узду, а потом пошёл к дилижансу с винчестером в руках.
Пыль и песок хрустели под ногами, я медленно приближался к горящей телеге. Я узнал этот мини-караван, он обогнал меня сегодня днём, бесцеремонно подняв целый столб пыли мне прямо в лицо.
Извозчик определённо был мёртв, он лежал мордой вниз и под ним растекалось огромное пятно крови, а вот охранник, похоже, был ещё жив, он сидел, привалившись к колесу дилижанса, и тяжело дышал. Тоже поймал пулю, бедолага.
— Спасибо, мистер… — просипел он, заглядывая мне в лицо.
— Ну-ну, тише, — произнёс я. — Куда ранило?
Он показал себе пальцем в левый бок. Жаль, но я не медик. Лечить и штопать не умею, но вроде шансы у него есть. Если апачи не вернутся, конечно.
— Ясно, — сказал я.
Я подошёл к дилижансу и распахнул дверцу, чтобы заглянуть внутрь. Раздался выстрел, рядом с моим ухом просвистела пуля, обдав меня волной горячего воздуха. Стреляла девчонка, и слава Богу, что у неё от ужаса дрожали руки.
— Ой! — вскрикнула она. — Мистер, простите, мистер, ради Бога! Я думала, это апачи!
— Будь это апачи, вам стоило бы целиться чуть лучше, мисс, — сказал я, чувствуя, как по телу пробежал холодок.
Девчонке на вид было лет двенадцать, и огромный довоенный Уокер в её маленьких ручках смотрелся поистине чудовищно.
— Простите, ради Бога, простите! — снова запричитала она.
Кроме неё внутри дилижанса сидела ещё старушка в чёрном платье и белом чепце, ни на секунду не прекратившая молитвы, и мертвец, привалившийся к противоположной двери, в которой зияло несколько пулевых отверстий.
— Вы не ранены? — спросил я.
— Нет, нет… Мистер Фоули… Он мёртв, а мы с бабулей нет, мы не ранены, — сказала девочка.
— Ясно, — сказал я.
Пришлось отойти от дилижанса и закурить, чтобы успокоиться. Заметка на будущее: не врываться так в чужие дилижансы.
Вечерело, тени удлинялись, начало холодать. Вообще, я рассчитывал, что успею до вечера добраться до какой-нибудь деревушки, но что-то, видимо, пошло не так. Я мог бы, конечно, вернуться в седло и на рысях доскакать до ближайшего ранчо или городка, но я оглядел ещё раз следы этого побоища и понял, что не могу теперь просто так взять и оставить этих людей на произвол судьбы. Тем более, что апачи могут вернуться.
Придётся ночевать тут, посреди дороги. Не хочется, а придётся.
— Как вас зовут, мистер? — спросила девочка, осторожно выбравшаяся наружу и озирающаяся по сторонам.
Казалось, кровь и трупы её ничуть не пугают. А вот раненый охранник заставил её потерять самообладание.
— Ох, мистер Барнс, вы ранены! — воскликнула она. — Сейчас, я принесу воды!
— Спасибо, мисс, — просипел тот.
Я безучастно наблюдал за тем, как она хлопочет над раненым. У меня были дела и поважнее, я собрал оружие убитых
