Разыскивается живым или мертвым - Геннадий Борчанинов
Рядом с шикарной двухспальной кроватью на тумбочке лежали сигареты и спички, и я закурил, пытаясь прийти в себя. События прошлого вечера испарились из памяти, оставшись лишь смутными вспышками-фотографиями. Ну и ладно, было бы чего хорошего вспоминать, срамота одна. Ладно хоть из окна ничего не показывал.
Проверил оружие, оба револьвера нашлись под подушкой. Похоже, я становлюсь параноиком. Жутко хотелось пить, но все бутылки оказались пусты. Досадно.
Вода нашлась в тазу для умывания, вроде бы чистая, и я ополоснул гладко выбритое лицо.
— Мистер Шульц… Вы уже встаёте?.. — промурлыкала девица, потягиваясь в кровати.
Я покосился на неё. Нет, обойдусь без ещё одного раунда, не то голова расколется надвое, хотя желание определённо имелось.
— Пора, красавица, проснись, открой сомкнуты негой взоры, — произнёс я, надевая свежую рубашку.
Та кокетливо улыбнулась. Я подмигнул в ответ. Девушка, ничуть не стесняясь, начала натягивать чулки, усевшись на краешек кровати. После недолгих сборов и я, и она были готовы, и девица выскользнула из номера. Чаевые она засунула в глубокое декольте роскошного красного платья.
Я закурил ещё, задумчиво посмотрел в бумажник. Да, второго подобного кутежа мой бюджет не осилит, осталось у меня едва ли полсотни долларов. Из вчерашних пятисот. Это, конечно, месячная зарплата какого-нибудь городского работяги, и прожить на эти полсотни можно какое-то время, но всё равно. Пора за работу.
Собрал вещи, спустился вниз, сдал ключи от номера, позавтракал яичницей с беконом. Вернее, кое-как затолкал в себя завтрак, борясь с тошнотой, только кружка местного пива немного заставила тошноту и головную боль отступить. Не люблю пить с утра, но иногда это просто необходимо. К тому же, за руль мне всё равно не садиться. Только на лошадь.
Прошёлся до корраля, забрал своих лошадей, Паприку, на которую сел верхом, Ниггера, который, как обычно, шёл в поводу, и лошадь покойного Гутьерреса, белого мерина, которого я нарёк Снежком. Снежок, хоть и был верховым скакуном, пока что использовался только как вьючная лошадь.
Путь мой лежал к офису маршала. Снова. Вчера я не догадался взять там новые плакаты о розыске или ордеры на арест, значит, сделаю это сегодня. Не то чтобы мой список пустовал, но актуализировать данные не повредит. Кого-то наверняка уже арестовали, кого-то убили, их следует вычеркнуть, а новые имена нужно вписать. Думаю, недостатка в работе не будет. Это фронтир, тут каждый день что-нибудь происходит. Что-нибудь незаконное. Ну и я рассчитывал, что маршал даст мне наводку, где следует искать Мартинеса. Хотя бы небольшую подсказку. В конце концов, он занимается ловлей преступников гораздо дольше меня, и наверняка успел изучить их повадки.
На входе в контору меня остановил вооружённый охранник, дежурный, ещё один помощник маршала с серебряной звездой на лацкане.
— Чего хочем? — спросил он, преграждая мне путь.
Видимо, кого попало внутрь не пускали.
— Ордеры на арест, — пожал плечами я.
Тот хмуро посмотрел на меня оценивающим взглядом.
— Не больно-то ты похож на законника. Я тебя не знаю, — сказал помощник.
— Милтон знает, — сказал я.
— Его нет. Уехал, — коротко и без подробностей ответил помощник.
По его виду было понятно, что раскрывать местонахождение маршала помощник не станет. Даже за взятку.
— Понятно… — пробурчал я, а потом достал из кармана сложенный вчетверо плакат. — Я ищу этого человека. Может, знаете, где он?
— Ха! Его половина штата ищет! — фыркнул помощник.
Рожу Мартинеса знали все. А вот его местонахождение оставалось тайной.
— Ясно, спасибо, — процедил я, убирая плакат и разворачиваясь, чтобы уйти.
— Постой! Болтали, что он недавно взял почту в Хомстед Медоус. Поспрашивай там, — сказал помощник.
— Спасибо, — ещё раз сказал я.
Я вышел, забрался в седло и поехал прочь, раздумывая, что делать дальше. Передо мной лежало четыре пути, четыре варианта, одинаково хреновые.
Первый путь — пойти на восток. В более цивилизованную и обжитую часть штата, в прерии Техаса. Был шанс, что ублюдок вместе с шайкой поехал туда, чтобы перебраться через Рио-Гранде в другом месте, подальше от Эль-Пасо, где его наверняка поджидали рейнджеры.
Второй — идти на север. Когда мы с Дэнни встретили их в пустыне, они шли как раз на север. Это либо в Санта-Фе, либо ещё дальше, в Денвер и его окрестности.
Третий — пойти на запад. Нью-Мексико, Аризона, Калифорния. Фронтир, на котором легко затеряться. И на шайку мексиканцев с кучей денег в перемётных сумках никто даже не обратит внимания.
Ну и четвёртый вариант, самый плохой из всех, но при этом самый вероятный — это Мексика. Солнечная нищая Мексика.
Я ощущал себя богатырём на распутье. Только возможные последствия каждого пути мне никто не расписал. Но я и так догадывался, направо пойдёшь — в грызло получишь. Налево — тоже в грызло получишь. Прямо пойдёшь — аналогично. Ну а будешь тут стоять — прямо тут в грызло получишь.
В итоге я решил пойти на север, как и планировал изначально. Первым делом в Санта-Фе, а потом уже будет понятнее. Путь предстоял неблизкий, через засушливую пустынную местность, и у меня было два варианта, как туда добраться. Идти вдоль Рио-Гранде по будущему хайвею, или же отправиться по будущему пятьдесят четвёртому шоссе. Что так, что этак выходило примерно одинаково. Ну или почесать напрямик через пустыню, как это сделал Мартинес, но возвращаться туда мне как-то не хотелось.
Я вспомнил многочасовые поездки по пустынным американским шоссе на автомобиле с кондиционером, умножил это всё на скорость шагающей лошади. Пожалуй, надо идти там, где больше населённых пунктов, чтобы у меня была возможность остановиться и отдохнуть. Поэтому я пошёл вдоль реки.
Неторопливым шагом, вдоль мутной жёлтой реки, прозванной «Великой», но по факту — мелкой и неторопливой, со множеством бродов, которые можно было пройти верхом, не замочив стремян. Оттого граница с Мексикой и была дырявой, как решето.
Впереди на горизонте виднелись горы, кажущиеся издалека жёлто-коричневыми, берега реки поросли низкими зелёными кустарниками, уходящими далеко-далеко в пустыню. Здесь, поблизости от реки, вся земля уже кому-то принадлежала, потому что только здесь она подходила для выпаса скота или выращивания урожая. Деревянные изгороди тянулись вдоль пыльной утоптанной дороги, обозначая чужую собственность
Паприка бодро шлёпала копытами по дороге, пребывание в заботливых руках работников корраля пошло ей на пользу, как и двум другим лошадям.
Что ж, теперь я был полностью предоставлен самому себе,
