Наталья Павлищева - Колыбель времени
— Королева родила наследника! У Англии есть долгожданный принц!
— А каков он?
— Самый красивый ребенок на свете!
— И умный!
— Да, конечно, он собрал в себе все лучшее двух королевств!
Отплывающие корабли понесли весть по свету: королева Англии произвела на свет красивого здорового сына! Европа тоже зазвонила в колокола, в небо взметнулись огни фейерверков: у Англии есть долгожданный принц!
…Но радость была преждевременной, сама королева в роскошных покоях Хэмптонского дворца все еще мучилась от боли, окруженная немыслимым количеством придворных, всевозможных лекарей, повитух и просто любопытных из числа хоть чуть приближенных к Ее Величеству. Конечно, королеве не до них, но противиться не имела права. Когда рождается первенец, тем более мальчик, не должно быть никаких подозрений в подмене, потому множество людей окружили бедолагу.
За Елизаветой прибежала Кэт:
— Ваше Высочество, вам тоже надо поспешить в покои королевы…
— Кэт, уволь! Смотреть на эти мучения нет никакого желания.
— Но вы обязаны, леди.
Вздохнув, Елизавета принялась одеваться соответствующим образом. Она вовсе не торопилась, но все равно пришла в роскошно украшенную комнату, когда у королевы еще шли схватки.
Принцесса приблизилась к постели сестры и мягко проговорила:
— Ваше Величество, желаю скорейшего рождения первенца…
Мария, которую только что отпустил очередной приступ боли, едва переводя дыхание, вдруг прохрипела:
— Да, я рожу наследника! Рожу! И он станет следующим королем Англии, он, а не вы!
Не одна Елизавета недоуменно вытаращила глаза на мучившуюся королеву. При чем здесь она? Младшая сестра присела в поклоне:
— Ваше Величество, конечно, родите и, конечно, он. Вам не стоит волноваться, это вредно для ребенка…
Мария хотела крикнуть, что Елизавете не должно быть дела до ребенка, пусть убирается в свой Хэтфилд! Но ее снова скрутила боль, королева отвлеклась от сестры, что позволило Елизавете незаметно покинуть королевские покои. Уходя, она встретилась глазами с королем. Во взгляде Филиппа было что-то такое, что заставило Елизавету чуть задержаться. Присев перед монархом, она сочувствующе произнесла:
— Ваше Величество, у королевы все будет хорошо, она родит здорового, крепкого сына. И красивого, как вы и королева Мария.
Филипп невесело усмехнулся:
— Вы уверены, что вообще родит?
Хорошо, что короля отвлекли, сами по себе слова были слишком необычными. Елизавета беспокойно оглянулась, почувствовав, что снова запахло Тауэром… Рядом оказался Уильям Сесил, он коротко кивнул и жестом пригласил Елизавету отойти в сторону. Та с удовольствием подчинилась. После того письма, предупредившего об опасности, у нее не было возможности поговорить с Сесилом, который стал секретарем и при Марии.
Отойдя к окну, они остановились.
— Ваше Высочество, вам лучше покинуть Лондон…
— Как, Сесил? Я и сама рада бы, но королева вон рожает, а без ее согласия уехать нельзя.
— Никого она не рожает.
Елизавета не успела ничего больше спросить, Сесила позвали по делам, откланявшись, он удалился.
Повивальные бабки как-то странно переглянулись меж собой, госпожа Кларенсье, особо приближенная к Марии, наклонилась к королеве:
— Ваше Величество, вам нужно отдохнуть. Срок еще не подошел…
— Как… не подошел?.. — растерянно прошептала измученная болями королева. — Я же чувствую схватки, эта невыносимая боль внутри…
— Ваше Величество, схватки не всегда означают немедленные роды… Наберитесь терпения и немного отдохните. Иначе вы измучаете и себя, и свое дитя…
— Я могу повредить сыну?
— О да, безусловно. Постарайтесь отдохнуть…
Мария бессильно откинулась на подушки. Остальные поспешили покинуть королевские покои. Находиться несколько часов в пусть и просторной, но старательно закрытой от любых сквозняков комнате большому количеству людей тяжело, хотелось выйти на воздух, заняться, наконец, собственными делами, если уж у королевы схватки снова закончились ничем, даже просто обсудить это происшествие. У дам чесались языки посудачить о странностях в родах Марии, они осторожничали, боясь сказать лишнее, но поахать-то можно!
Оставшись только с самыми близкими, Мария лежала, кусая губы, по ее щекам катились горькие слезы. Она выносила дитя, очень радовалась тому, что живот увеличивался с размерах, как и положено, что в сосках дряблой груди стала выступать жидкость, похожая на молозиво, что временами ее сильно тошнило. Почему же теперь дитя никак не может родиться? Уже второй раз у нее начинались схватки и заканчивались ничем. Первый раз повитухи даже обрадовались, рожать было попросту рано. Но теперь-то пора?
— Кларенсье, — королева схватила за руку верную даму, — вы рожали, скажите. Почему у меня так?
— Так бывает, Ваше Величество. Бывает…
— Но ведь уже пора…
— Ваше Величество, наберитесь терпения, возможно, мы ошиблись в сроках. Кроме того, иные дети не торопятся появиться на свет, потому что им хорошо под защитой матери.
— Бывает? — с надеждой вгляделась в ее лицо королева.
— Постарайтесь отдохнуть, Ваше Величество…
В тот день схватки закончились ничем, но звонари храмов не были наказаны, даже разбираться, кто первым ввел лондонцев в заблуждение, не стали. Это бросило бы тень на Ее Величество, кроме того, королеве не до разборок, а король вообще постарался не показываться никому, слишком унизительно встречаться глазами с придворными и слышать сочувственные вздохи, прекрасно понимая, что настоящего сочувствия в них ни капли, напротив, многих переполняло злорадство. Ничто не радует так, как чужая неприятность…
М-м-м… какое удовольствие иметь возможность пнуть Артура! Разве я могла ее упустить?
— Милорд, скоро там родит ваша старуха?
Артур стоял у окна, явно со злостью покусывая свой ус и разглядывая собиравшихся в зале придворных. Рядом пока никого, потому я могла позволить себе такой выпад. Он резко обернулся, губы сжались в ниточку, черные глаза зло блеснули.
У… как мы злимся-то… Понятно, королева все рожает и рожает, и конца этому не видно. Знал бы он, что малыш, предназначенный для замены, уже жив-здоров! Френсис ухитрилась прислать весточку, что Мэри родила сына и чувствует себя хорошо. Умница Френсис даже мне не сообщала, где они находятся. Просто зашел какой-то человек, сказал, что племянница родила и сын здоров. Сказал и исчез.
И вдруг в глазах Артура мелькнуло что-то такое, отчего мне стало не по себе. Он словно что-то вспомнил или сообразил…
— Скоро, совсем скоро.
Рядом уже оказались несколько придворных, пришлось раскланиваться, кивать, изображая улыбку. Завтра сплетницы будут говорить, что я беседовала с испанским послом… и гадать, что бы это могло значить… А! Пусть треплются!
— Катя, давай заключим сделку? Я оставлю в покое твою Рыжую и тебя заодно, а ты мне скажешь, где живет женщина с ребенком.
Все-таки в придворной жизни есть свои плюсы: если вам совершенно необходимо протянуть время, чтобы прийти в себя после вот такого вопроса, можно лишний раз поприветствовать тех, кого в действительности терпеть не можешь. Можно даже сладко улыбнуться и поинтересоваться здоровьем любимой собачки, которой вчера наступили на лапку…
— Все в порядке? Ах, как я рада! Берегите, она у вас просто прелесть. — Руки прижаты к груди, словно важнее здоровья собачки сейчас ничего нет. Разве что здоровье Ее Величества. — Да, таких маленьких лучше не отпускать с рук на пол, когда вокруг много людей. И не говорите… ах-ах!
И только потом вскользь поинтересоваться у Артура:
— Какая женщина, милорд?
— Та, которую вы, леди Кэтрин, увезли из Лондона тайно. Кстати, ваша горничная уже в Тауэре и дает признательные показания.
Слава богу, неподалеку оказался Уильям Сесил.
— Да, милорд, Ее Высочество будет немного погодя. У нее вчера болели зубы, но сегодня принцесса чувствует себя прекрасно. В данный момент она у Ее Величества, вернее, узнает о здоровье Ее Величества у фрейлин. Да вот и она сама.
Френсис в Тауэре?! Но если бы она давала признательные показания, то на кой черт спрашивать у меня, Артур? Блефует гад!
Круглые глаза:
— Какая горничная в Тауэре?!
— Та, что жила с вами здесь в Лондоне до вашего отъезда, а потом таинственно исчезла, не доехав до Доннингтона.
Вот это да! Во разведка работает! Прямо КГБ, ФБР и МОССАД в одном флаконе. Ай да Артур. Но меня просто так не возьмешь. Если Френсис ничего не сказала, то из меня и вытягивать нечего.
— Она в Тауэре? Артур, умоляю, я должна ее видеть! Немедленно! Сделай, ты же все можешь!
— Зачем?
— Она осталась в моем лондонском доме, когда я уехала в Доннингтон, а потом вдруг исчезла. Мы уже решили, что девушку убили, но дом закрыт и не разграблен… Что с ней случилось? Где она была?
