Наталья Павлищева - Колыбель времени
Только бы Уильям не проболтался! Иначе даже Тауэром не отделаешься. Я вдруг сообразила, что Уильяма ни о чем не предупредила.
Минуты, пока осматривали содержимое кареты и расспрашивали Уильяма, показались вечностью. Причем я не слышала, что его спрашивали и что он отвечал. Артур не тот прыщавый следователь, его не проведешь.
— Артур, правда, что случилось? Мне-то ты можешь сказать?
Спросила тихо, Артура буквально передернуло.
— Ничего не случилось. Ищем сбежавшую шлюху.
— С каких это пор ты стал бегать за шлюхами с таким эскортом? Что, такая важная?
— Держи язык за зубами!
— Мы так не договаривались. Если мы члены одной группы, то и работать должны вместе. А то Серега только свою экономику знает, ты вон в противники подался, остальных вообще не видно… Мне уже надоело.
— Хочешь домой?
— Хочу, — честно созналась я, а вот продолжать, что не могу, не стала. Ни к чему ему все про меня знать, не достоин. — Так что за шлюха? Королевская любовница, способная рассказать, какого размера у него что?
— Езжай в свой Доннингтон и не попадайся мне больше на глаза.
— Нужен ты мне, грубиян несчастный! Не смей трогать мою Елизавету, глаза выцарапаю. Возись со своей глупой Марией и ее Филиппом.
Артур отвечать не стал, вскочил в седло и махнул рукой сопровождению, чтобы следовали за ним.
Когда они отъехали достаточно далеко, Уильям, устраиваясь на козлах, проворчал:
— Ненавижу этих испанцев…
— Что ты им сказал?
— Что мы едем в Доннингтон…
— А про женщину?
— Какую женщину?
— А про Френсис?
— Про Френсис они не спрашивали…
— Умница.
Хорошо, что Френсис сообразила увезти Мэри в сторону, не то сейчас попались бы.
Через несколько дней в Доннингтон приехал парнишка с сообщением от Френсис, что все в порядке. Знала бы Френсис, кого спасает! Но ребенок-то ни при чем.
Королева удалилась в Хэмптон-Корт, где должны были пройти роды. Ее глаза светились счастьем, она гордо носила свой большой живот, смущенно улыбалась в ответ на любые слова о родах, детях и предназначении женщины… А вот король с каждым днем становился мрачнее. Это быстро объяснили тревогой в связи с приближающимися родами, все же супруга не молода, Филипп явно переживал за ее здоровье.
Конечно, стоило только посмотреть, как он носится с Марией, как старается во всем ей угодить! К чему так сильно переживать, ведь королева переносила свое положение легко, у нее не было никаких признаков беременности, кроме растущего живота, ее не изводили приступы тошноты, не испортился аппетит, не возникло нелепых предпочтений в еде, как часто бывало у беременных.
Беспокоен был еще один человек — испанский посол Симон Ренард. Но это тоже понятно, ведь, как ни поутихли выступления против испанцев, их жизни все еще были в опасности, в том числе и жизнь самого Филиппа Испанского. Кстати, Филипп так и не стал официально королем Англии, он оставался супругом королевы, а вот на коронацию парламент никак не соглашался. Конечно, он получил королевские регалии от отца, сделавшего его королем Неаполя, чтобы тот стоял под венцом с Марией не принцем, а королем, но в Англии королем называли, а короновать не спешили. Может, поэтому был так раздражителен и обеспокоен временами Филипп?
— Ну?
— Ничего…
— Сколько можно?! Человек не иголка, а Лондон не Рим! За это время можно было перерыть все мышиные норы и найти!
— Перерыли, ее нет в Лондоне.
— Проверить всех, кто выезжал!
— Тоже проверили. Вероятно, она исчезла раньше, чем обнаружили ее пропажу.
— Нужно было держать рядом, я говорил об этом с самого начала!
— Но беременная женщина рядом с королевой вызвала бы столько сплетен, что никакими кострами не заткнешь. Нужно было просто сделать это в отношении двух женщин… на всякий случай…
Глаза Филиппа сверкнули:
— Я не разбрасываюсь своим семенем!
— У нас еще есть время…
— Королева удалилась на роды. У вас остался месяц, всего месяц.
— Ваше Величество, может, было бы полезно вызвать в Лондон принцессу Елизавету?
— Зачем, помогать рожать?
— Если женщину похитили или хотя бы помогли бежать, то следы обязательно ведут к Елизавете или французскому послу Ноайлю. За послом и его людьми установлена постоянная слежка, но принцесса слишком далеко, лучше, если бы она была в Лондоне или вообще рядом с королевой.
— Вы с ума сошли! Быть рядом с королевой в определенный момент значит быть посвященной в тайну.
— Я не сказал: присутствовать в нужное время, я посоветовал просто держать принцессу во дворце. С ней наверняка прибудет тот, кто похитил женщину. Времени осталось немного, они тоже будут суетиться, чем себя и выдадут.
Филипп барабанил пальцами по оконному переплету, задумчиво глядя в ненастное небо. Как же надоела эта серая муть над головой! Испанцам отчаянно не хватало солнца, от частого ненастья портилось настроение, одолевали дурные мысли и предчувствия. Тем более, даже по словам самих англичан, год выдался на редкость мокрым. Дождь… дождь… дождь…
Вздохнул:
— Согласен. Удивительно, как Мария во все верит? Я иногда сомневаюсь, не беременна ли она действительно.
— Это было бы выходом для нас всех, но, увы…
— А живот?
— Бывает. У нее водянка, и это не позволит иметь детей никогда.
— Бедная женщина. Может, ее посвятить в наши планы?
— Нет! Нет, никогда! Если она узнает, то никогда не простит ни вам, ни нам.
— Хорошо, ищите, времени мало.
С того дня, когда ей объявили: «Вудсток, леди Елизавета!», прошел почти год.
В комнату, страшно топая (и почему она никак не научится ходить тихо?!), вбежала служанка, взятая из местных девушек. Грязные башмаки оставили следы на и без того не слишком свежем тростнике. Но по ее виду было ясно, что случилось нечто важное.
— Их светлость сказал, чтобы вы шли вниз!
«Светлость!» — мысленно фыркнула Елизавета, но подчинилась.
Бедингфилд явно был чем-то взволнован. Неужели королева родила?!
— Леди Елизавета, вам приказано вернуться ко двору.
— Это еще зачем?
— Вы должны быть рядом с королевой, когда ей придет время рожать. Это скоро, потому мы выезжаем завтра.
Елизавете бы кричать от радости, а она вдруг заупрямилась:
— Почему так спешно?
Ее тюремщик ничего не стал отвечать. Эта протестантка страшно действовала на нервы уже много месяцев. Он никак не понимал слабохарактерности королевы Марии, на ее месте Бедингфилд давным-давно отправил бы противную Елизавету вслед за ее матерью! Но королева почему-то не только отпустила опальную леди из Тауэра, но и возвращала в Лондон. Он не подозревал, что это воля не королевы, а совсем другого человека.
Но Бедингфилд все же был рад, потому что отъезд Елизаветы означал и его собственное возвращение, когда опальная красавица посмеивалась над бедолагой, то была права, он сидел вместе с ней, разве что получал вести и сам мог писать.
Давненько Елизавета не испытывала такого потрясения… Сколько она пробыла в тюрьме и ссылке? Немногим больше года, но казалось, что половину жизни! Испанцы не просто наводнили Лондон, они превратили весь двор в нечто совсем не похожее на то, что было при короле Генрихе.
Вытаращив глаза, Елизавета смотрела на нелепо разодетых мужчин. Куда девались богатые мантии с пышными рукавами, какие носил отец? Дублеты стали короче, теперь они не только не прикрывали колени, но и вообще заканчивались чуть ниже талии. Из-под них во все стороны топорщились набитые короткие штаны с торчащими из прорезей яркими тканями. Высокие воротники-рафы подпирали шеи до самых ушей. Но слишком много нашлось тех, у кого уши росли очень близко к плечам, таким приходилось старательно тянуть подбородок вверх, чтобы не быть зарытым в воротник до затылка. Смешнее всего выглядели втиснутые в тесные джеркины объемные животы любителей пива. На них трещали застежки, а сами джеркины топорщились совершенно неприглядно.
Во дворце невообразимый переполох, у Ее Величества, кажется, гораздо раньше срока начались схватки! Елизавета пыталась вспомнить свои собственные и не смогла. Но и забыть тоже не удавалось. Это ее пугало, можно ненароком выдать свою тайну. Бедингфилд страшно переживал, что Елизавета сумеет улизнуть, пока он хоть что-то пытается разузнать в дворцовом бедламе. Сначала девушка смеялась над своим мучителем, чувствуя себя чуть отомщенной, но потом поняла, что, если сэру Генри не удастся ничего толком сделать, она рискует ночевать прямо во дворе или вообще где попало.
— Сэр Генри, успокойтесь, я не собираюсь бежать. Хочу сначала посмотреть на своего племянника.
Наконец ее пристроили в отведенные покои, приставили не то служанок, не то охранниц и хотя бы до следующего утра оставили в покое. Лежа полночи без сна, Елизавета снова и снова мысленно перебирала свои последующие возможные действия. Чтобы выжить, нужно подчиниться или хотя бы сделать вид, что подчинилась. Еще раз испытывать судьбу рискованно, Тауэр недалеко. А если Мария потребует выйти замуж за какого-нибудь испанца?! Нет, она же должна считаться с желаниями сестры, не может королева вот так просто потребовать от Елизаветы переступить через свои чувства! И вдруг прекрасно поняла, что вполне может. Если посадила в Тауэр и не пожелала хотя бы выслушать, то сможет.
