Собиратель воды - Игорь Зыгин
Назир потёр переносицу. Признать очевидное было легко для него как для инженера, но как человеку — невыносимо тяжело. Это значило, что город обречён, что тысячи жизней находятся под угрозой. Его семья жила здесь четыре поколения. Его прадед помогал строить Северный акведук. Его дед проектировал систему фильтрации песка. Его отец создал лучшие измерительные приборы в Аль-Мадире. А теперь ему, Назиру, выпала судьба стать свидетелем падения города — если только…
Если только он не найдёт решение, которое ускользало от других.
Он снова вышел на крышу, на этот раз с маленькой фляжкой воды — драгоценным ресурсом, который следовало экономить, но утренний ритуал был слишком важен. Небольшой глоток, разделённый с восходящим солнцем — традиция, которую он соблюдал с детства. Не из религиозных побуждений, хотя многие жители города делали то же самое, благодаря богов за воду. Для Назира это был акт благодарности самой жизни — и напоминание о хрупкости существования.
Когда первые лучи солнца коснулись крыш города, Назир встал. Пора было идти в Храм.
По дороге Назир невольно отмечал малозаметные изменения в городе. Вот засохшая пальма во внутреннем дворике богатого дома — её хозяева предпочли экономить воду для себя, а не для растения. Вот деревянные ставни на окнах лавки — закрыты даже в начале дня, чего раньше никогда не случалось. А вот маленькая девочка с запылёнными ногами моет руки в луже грязной воды — ещё недавно такое было бы немыслимо для города, славившегося своими фонтанами.
Девочка подняла глаза и встретилась взглядом с Назиром. На мгновение он увидел в них отражение собственного детства — время, когда он бегал по этим же улицам, беззаботный, счастливый, не думающий о завтрашнем дне.
Назир остановился, достал из сумки маленький механический фильтр — его недавнее изобретение, пока ещё экспериментальное, но уже рабочее — и протянул девочке.
— Вот, — сказал он. — Если поместишь воду сюда и медленно прокрутишь ручку, она выйдет чище.
Девочка удивлённо посмотрела на странный предмет, но приняла его. Назир показал, как пользоваться фильтром, и когда на дне ёмкости осталась относительно чистая вода, лицо ребёнка озарилось улыбкой.
— Это магия? — спросила она восторженно.
— Нет, просто шкатулка кушает камушки. — с улыбкой ответил Назир. — Ты можешь оставить его себе.
— Но это же… дорогая вещь, — девочка смотрела недоверчиво. — Мама говорит, ничего не даётся бесплатно.
— Твоя мама права, — кивнул Назир, задумчиво посмотрев на девочку. — Давай меняться. У тебя есть что-нибудь интересное? Может, красивый камешек или необычная пуговица?
Девочка просияла и, немного порывшись в кармане платья, достала маленький камушек с дырочкой.
— Подойдёт? Я нашла его возле старого колодца.
— Идеально, — серьёзно кивнул Назир, принимая камушек. — Теперь фильтр твой по праву. И пошел дальше.
Люди, которых встречал Назир, тоже казались иными. Лица осунулись, взгляды потускнели. Он постоянно ловил себя на мысли, что ищет в лицах прохожих понимание, осознание приближающейся беды. Но видел в основном безразличие или напускную занятость. Люди либо смотрели в пустоту, либо куда-то спешили. Лишь изредка замечал тревогу в глазах, подобную своей, — обычно у тех, кто работал с водой непосредственно: смотрителей резервуаров, настройщиков водяных колёс, городских садовников.
Они знали. Они видели. Но молчали.
Храм Вод поражал воображение даже сейчас, когда город медленно увядал. Огромный купол, выложенный мозаикой в лазурно-синих тонах, изображавшей историю создания мира, хранил внутри себя прохладу даже в самые жаркие дни. Под куполом сплеталась сложная система труб и желобов — сочетание инженерного расчёта и эстетического чутья, произведение искусства, такое же прекрасное, как религиозные символы на стенах.
Входя под своды храма, Назир невольно затаил дыхание, как делал всегда с детства. Здесь его тело словно настраивалось на иную частоту — шаги становились медленнее, дыхание глубже. Прохладные мраморные плиты под ногами, лёгкий гул кристалла, запах масел, которыми смазывались механизмы, эхо шагов, отражающееся от высоких сводов — всё это было знакомо до боли.
— Назир!
Знакомый голос вплёлся в симфонию храмовых звуков, лёгкий и чистый, как звон серебряных колокольчиков. Молодая женщина в одеждах младшего жреца появилась из бокового прохода.
— Ты опоздал, — прошептала Лейла, когда Назир подошёл. Её длинные пальцы нервно теребили кромку церемониального одеяния. — Халид уже был здесь. Спрашивал о результатах вчерашнего ритуала очищения.
Их взгляды встретились — в её глазах цвета янтаря читалось предупреждение, которое не требовало слов.
— И что ты ему сказала? — Назир направился по узкому коридору к святилищу, где пульсировало сердце города. Каменные плиты здесь были вытерты до блеска тысячами ног за столетия.
— Правду, — пожала плечами Лейла. — Что водосбор не увеличился.
В этих простых словах скрывалась безжалостная констатация факта — очередная попытка оживить кристалл провалилась. Ритуал не сработал.
— Как он отреагировал? — тихо спросил Назир, хотя знал ответ.
— Как обычно. — Лейла поморщилась. — Сказал, что эффект не мгновенный, что нужно время, что боги испытывают нашу веру.
Назир кивнул. Он ценил Лейлу — редкий случай жреца, готового признавать очевидное вместо поиска оправданий в древних текстах. Их дружба началась много лет назад, когда маленькая Лейла поделилась с ним своими наблюдениями за тенью кристалла. «Смотри, — сказала она тогда, задумчиво наклонив голову, — тень стала короче, чем в прошлом месяце. Значит, свет кристалла тускнеет?». Восьмилетняя девочка увидела то, что не замечали или не хотели замечать взрослые.
Теперь Лейла использовала своё положение младшего жреца, чтобы помогать Назиру в его исследованиях, став мостом между двумя мирами — религиозным и научным.
Святилище встретило их тишиной, глубокой и почти осязаемой, как вода в глубоком колодце. Стены здесь были выложены особым камнем, поглощающим звуки. Даже шаги казались приглушёнными, словно боялись потревожить центральный объект зала.
Кристалл, подвешенный в центре круглого помещения на невидимых энергетических нитях, лениво вращался вокруг своей оси. Его свет, когда-то ослепительно яркий, способный заполнить весь зал синим сиянием, теперь напоминал угасающую лампу.
Лейла невольно прикусила губу, глядя на него.
— Он стал ещё тусклее? — спросила она с тревогой, которую не могла скрыть.
— Сейчас узнаем, — Назир достал из сумки прибор и направил его на кристалл.
Прибор был компактным, но тяжёлым — металлический корпус с круглым циферблатом и тонкой иглой указателя. Корпус, нагретый теплом тела, приятно лежал в ладони. Назир произвёл тонкую настройку поворотом боковых дисков. Раздался едва уловимый гул, а стрелка на циферблате дрогнула и медленно поползла вправо, замерев над делением, помеченным глифом силы.
— Тридцать семь, — прочитал Назир
