Главная роль 7 - Павел Смолин
Беженцев о нашем прибытии предупредить успели, поэтому сытые, одетые в «милитари» с армейских складов и добротный «секонд хенд», собранный сердобольными местными жителями китайцы вместе со стариками, женами и детьми встретили нас на «площади» перед рядами палаток — хорошо, что тепло нынче, зимой пришлось бы давить эпидемии и принудительно вселять китайцев в дома жителей губернии. Слева — жизнерадостно дымящие полевые кухни, справа — большая палатка с табличкой «Школа», на китайском и нашем, а там, с той стороны лагеря, видна крыша палаточного православного храма.
Оценив школу и храм, Вей Чжоу поморщился — ассимилируем тут ихних крестьян, кому приятно будет? — и начал просить:
— Будет ли мне дозволено Вашим Императорским Величеством пригласить подданных Ее Императорского Величества вернуться в свои дома? Ихэтуани ушли далеко от ваших границ, и ныне там спокойно.
— Сам, — отмахнулся я и на очень уже приличном китайском обратился к потенциальным подданным. — Поднимите головы, уважаемые жители Поднебесной…
Через пятнадцать минут Вей Чжоу пришлось смириться — никто из оказавшейся такой гостеприимной России в резко помрачневший и собирающийся увеличивать налоги Китай естественно не захотел.
Глава 2
Ух и долог путь от спальни к столовой в доме Евстафия. Да какой там нафиг «дом». Даже «особняк» на эту громадину в стиле «модерн со вкраплениями старорусского стиля» не налезает вообще никак. Это — самый что ни на есть дворец, и, шагая по устланными коврами коридорам, я мысленно конвертировал убранство и площадь в человеко-часы и материалы, а те — в рубли. Цифры получались откровенно пугающими, и в душе шевелилась старая добрая жаба, нашептывая нехорошее «раскулачить бы…». Не стану — Евстафий, вместе с другими видными людьми города не скупится на пожертвования во все мои фонды и не стесняется улучшать жизнь вокруг себя частными инициативами. Считал он и «сигнал», посланный мною давным-давно посредством передачи Романовской «недвиги» под учебные задачи. Все левое крыло дворца, например, вообще не жилое — здесь учатся врачи и учителя, а так же содержатся Городская Дума и ряд казенных учреждений. А сад, здоровенный бассейн и исполинская детская площадка рядом с первым и вторым так и вовсе свободны для посещения всеми детьми города с утра и до ночи. И бесплатные леденцы — специальный бородатый дядька выдает, строго соблюдая «по одному в руки не чаще раза в день», потому что к сахару хроноаборигены не шибко привычные — не хочется ребятам диабет даровать, хочется даровать счастливое (хотя бы иногда) детство.
Освоены городом Евстафьевском, равно как и Владивостоком с Хабаровском, и технические новинки — телеграф и телефон. Первый давненько в этих краях завелся, но теперь обязателен в каждом казенном учреждении. Со второго дозвониться в Петербург нельзя, и даже до Иркутска нельзя — чисто внутренняя, Дальневосточная сеть. Тем не менее, качество управления и скорость реакции государевых людей на штатные и внештатные ситуации повышает кратно. Ну и приятно — снял трубку и потрепался о приятных тебе вещах с добрыми соседями.
Потихоньку телефон проникает и в частные дома состоятельных господ, и от этого растут потребные телефонизации предприятия и конторы-посредники, заставляя коллег крутиться и конкурировать. Со временем везучие господа благополучно «сожрут» менее везучих, и через пару десятков лет мы получим классику — три-четыре огромные корпорации, которым будет бить по голове антимонопольный комитет, а я — вручать «висюльки» их директорам за успехи в работе и социальную ответственность.
Не удержавшись, я лично — несколько смутив этим коридорного — распахнул створки арочного окна и с наслаждением вдохнул наполненный совершенно уже летними запахами воздух, ощутив на лице тепло солнечных лучей. Жизнь — вот главное, что есть на этой планете! Жизнь — то, что стоит ценить и беречь! Что наша планета без бесконечных циклов рождения и смерти — того, что и придает отпущенному нам сроку ценность? Камень серый да вода никому не нужная — не более!
Столовая Евстафия отличается специфическим дизайном. Мебель, позолота, электрическая люстра — это понятно и привычно. А вот огромный, во всю стену гобелен, на котором мастерски вышита легендарная и рискующая войти в «золотой фонд мифов планеты Земля» сцена «изгнания индийского беса» еще вчера повергла меня в оторопь. Евстафий с «техзаданием» расстарался, и я даже не представляю, сколько времени заняла работа с художником — сценка получилась крайне реалистичной, и только я на ней отличался от себя реального более внушительной, брутальной челюстью и такой решительной миной на лице, что к себе-нитяному испытал настоящую зависть — вот бы мне такую рожу «по жизни» уметь носить! Это же не человек, а памятник самому себе! Не, от лукавого — бронзоветь при жизни нельзя, а живая мимика прячет то, что внутри, гораздо лучше намертво закрепленного «покерфейса».
Завтрак подавался, разумеется, на золотой да серебряной посуде. Был обилен и протекал в доброй компании — как водится, со всей верхушкой города, их супругами и при участии моей семьи. На столе — совсем не то, чем меня потчевали во все еще живом в памяти Екатеринбурге во время «переселенческого кризиса»: такой стол и умения Евстафьевских поваров могли бы составить конкуренцию и максимально пафосным приемам в Зимнем, и куда там с ними тягаться европейским жлобам — просто у них брендинг хороший, а вкуснее — у нас.
Десерт — пирог с крыжовником — словно послужил связующей нитью с теми мрачными днями, придав дням нынешним, не в пример более светлым, особую приятность, и я за это был Евстафию благодарен. Вообще хорошо поездка складывается — и по совокупности работы, и по личному удовольствию. Да мне в Крыму так хорошо и спокойно не было, как здесь — Крым-то и без меня был хорош, а Дальний
