Дальше будущего нет - Ольга Корвис
В голове поселилась пустота. Все эмоции выжгло ударной волной. Он посмотрел в сторону метро — туда стекались люди. С сумками и кричащими детьми. С обожженными лицами. Наскоро перемотанные свежими бинтами. Затравленные и испуганные, ведомые один-единственным первобытным инстинктом — выжить. Они расталкивали друг друга. Кто-то падал, и его тут же затаптывало человеческим потоком. Наверху надрывалась сирена, внизу кричали люди. Так, наверное, и звучит настоящий конец света. Бесконечный крик боли, агония умирающего человечества.
Он побежал к станции. На площади у метро горели автомобили. Охваченный пламенем бензовоз лежал на боку. Макс не в тему задумался, откуда он здесь взялся, тут и заправок нет. Центр города как-никак. Воздух неприятно горчил. Макс глубоко вдохнул и тут же закашлялся от удушливой смеси пыли и гари.
Неподалеку от дверей он остановился и еще раз посмотрел на площадь. По обе стороны мигали желтым светофоры, добавляя инфернальных красок в картину конца света. На противоположном краю дымились дома. А на самой площади разыгралась еще одна сцена из ада. Всех, кого взрыв застал под открытым небом, сожгло и смело, засыпало пылью и горящими обломками. Превратило все в кроваво-черно-серую кашу — в цвета апокалипсиса.
Раненые орали и стонали, мертвые догорали, а живые бежали к станции, не обращая внимания на чужие крики. Страшно представить, что сейчас было на набережной. Летним пятничным вечером там все забито. Столица Закатов как-никак. Все, кто там был, получили места в первом ряду.
За клубами дыма и пыли заходило невидимое солнце. Макс подумал, что, возможно, это последний раз, когда он видит и площадь, и город, и останки привычной ему жизни.
Пока он смотрел, его толкнули в спину.
— Чего застыл? Чего ты тут встал-то?! — в сердцах крикнула заплаканная женщина и, придерживая сумку, ринулась к узким дверям на станцию.
Макс снял рюкзак, обхватил его покрепче и пошел в человеческое месиво. Металлические дверные проемы резали толпу как волнорезы или мясорубка. Поток покачивался как сошедший с рельсов состав, визжал и орал. Сдавило так, что не вдохнуть. Черная, сука, пятница, как она есть. Чернее не придумаешь. Бежали только не за дешевыми телевизорами, а за отсрочкой от смерти. Макса протащило сквозь двери и понесло вниз — по ступенькам перехода ко входу на саму станцию. Там человеческая волна схлестнулась с такой же волной, несущейся из другого входа. Он едва не упал, споткнувшись обо что-то еще живое и воющее под ногами. Перешагнул, и его потащило дальше, а крик за спиной оборвался с влажным всхлипом. Кричали везде. До смерти перепуганные дети и такие же взрослые. Алединский увидел вжавшегося в стену возле пустых касс парнишку. На вид ему было лет семнадцать, и он ревел навзрыд, размазывая слезы по испачканному сажей лицу.
Станция уже была битком. Макс еле протиснулся по переполненному холлу, спустился по неработающему эскалатору. Тяжело сглотнул, увидев у подножия бесчувственное тело. Может, плохо стало, а, может, затоптали. Алединский вышел на платформу. Здесь еще работало радиовещание. Механический голос все говорил и говорил, что ожидается оповещение правительства. Макс горько усмехнулся. Пиздаболы. Как были, так ими и остались. Где же вы были, когда все это началось? Почему сирены заорали только за несколько минут до удара?
Моргнул свет, и станция погрузилась во тьму. Сразу же закричали — словно в темноте страхи становились сильнее. Через несколько секунд включилось тревожное аварийное освещение, и люминесцентные лампы превратили густую черноту в дрожащий полумрак.
Макс протиснулся к краю платформы и спрыгнул на пути. На контактном рельсе, обхватив себя руками, сидел мужчина, ровесник его отца. На движение он поднял голову и посмотрел на парня. Взгляд у него был пустой и мертвый.
— Я вот хотел раз и все, — безразличным голосом сообщил он. — А эти суки электричество вырубили. Ничего, блядь, сделать не могут по-нормальному! Ничего!
Макс не ответил. Подумал только, что если уж мужику так хотелось умереть, мог бы просто остаться снаружи, а не лезть на станцию, чтобы зажариться на контактном рельсе и устроить замыкание. С другой стороны, не здесь искать хоть какую-то логику… Не ему и не сейчас. Алединский шагнул дальше в тоннель. Теперь не размажет. А если и размажет… В какой-то момент все равно все закончится. Вопрос только в том, как долго он продержится, и ради чего.
Он сел на бетон и привалился к стене. Здесь пахло сыростью и типичным запахом креозота. Ни гари, ни дыма. Даже сирену почти не слышно. Сколько так просидел, он не знал. Со стороны платформы то нарастали, то утихали человеческие голоса. А Макс все сидел в охватившем его ступоре. Когда отпустило, он посмотрел по сторонам, как будто заново знакомился с новой реальностью. Он выжил. Еще не знал, зачем, но выжил. Он вытащил из рюкзака телефон. Время чуть перевалило за полночь. Суббота. Выходной. Макс открыл мессенджер и включил последнее голосовое сообщение.
“Мы на дачу в субботу с утра поедем, ты приезжай. Ну если захочешь. Отец тут грозится шашлыки сделать”.
В голос мамы вклинился приглушенный голос отца. Как всегда, комментировал издалека.
“Не если захочешь, а пусть приезжает. Он мне сколько уже обещает помочь забор поставить”.
Сообщение закончилось и автоматически включилось следующее — его собственный ответ. Макс Алединский из другой жизни обещал приехать и спрашивал, что привезти. А еще говорил, что в субботу может быть не самая подходящая для шашлыков погода. Дожди обещали. Макс погасил экран и с силой сжал телефон. По лицу текли горячие и злые слезы.
К утру ничего не произошло. Они не дождались ни обещанного сообщения правительства, ни спасения. Механический голос системы оповещения утонул в хрипящих помехах и замолк. Люди остались совсем одни. Стрелки невидимых часов вчера остановились, а вместе с этим закончилась нормальная жизнь. Из тоннелей Макс вернулся на станцию, разбитый и опустошенный. Там повсюду сидели такие же оглушенные люди. Кто-то спал или просто молча застыл, кто-то все еще дрожал и плакал, не в силах принять страшную реальность. Это уже были не кусочки затянувшегося противостояния, которое им иногда показывали по телевизору.
