Владимир Свержин - Трехглавый орел
– Проваливай, прохвост! – выкрикнул тот, не удостаивая меня даже взглядом.
Он в два шага преодолел дистанцию, отделявшую его от дверцы кареты, рывком распахнул ее и буквально выкинул молодую женщину в длинном темном платье с грубым капюшоном на голове.
– Мои драгуны будут надрываться, а ты отдыхать?! А ну пошла вон, стерва! Помокни-помокни, небось не сахарная.
Несчастная пролетела, скользя в грязи, разделявшее нас расстояние и едва удержалась на ногах, уткнувшись лицом в круп моего коня.
– Помогите, мсье, – пролепетала она по-французски. – Я жертва произвола. Они убьют меня.
Я не заставил себя упрашивать. Не люблю, когда тиранят женщин, тем более молодых и красивых. И когда меня обзывают прохвостом – тоже не люблю. Одной рукой подхватив хрупкую фигурку бедной арестантки, другой я обнажил шпагу и от души двинул, словно кастетом, в ошеломленное лицо караульного офицера. Он рухнул, не охнув, мордой в грязь. Я что было сил дал шпоры дареному коню, надеясь оторваться как можно далее, пока драгуны сообразят, что произошло и что им надлежит предпринять в этакой обстановке.
Колонтарево вновь встречало нас лаем собак и немыми слугами.
– Решил-таки вернуться? – с порога спросил меня хозяин поместья. – Ба, да ты не один! Вальдар, кто это? – услышал я на канале связи. – Где ты ее нашел, она же в кандалах?!
– Я ее не нашел, а отбил у драгун. А вот кто она, поинтересоваться не успел. Василий, мы промокли до костей. Нам нужно обсохнуть и, – я посмотрел на руки незнакомки, скованные массивной цепью, – пожалуй, сменить одежду.
– Нет, ну я тебя понимаю, она прехорошенькая, но все-таки... похитить заключенную, зачем тебе эти неприятности? Сударыня, прошу простить моего друга. Он, видимо, так отсырел, что забыл представить меня вам. Здешний помещик Василий Колонтарев.
– Графиня Елизавета Орлова-Чесменская, – по-французски, но как-то певуче, на итальянский манер, ответила наша гостья.
Я едва сдержался, чтобы не сесть в изнеможении на ступеньки. Моя связь с семьей Орловых казалась неразрывной, как «нежные» отношения между Англией и Шотландией. Однако арестовывать супругу за грехи ее мужа, по мне, – некоторый перебор.
– Вальдар, ты знаешь, кого похитил?!
– Увы, прекрасно слышал, уши на месте. Жену графа Орлова.
– Уши твои подадут государыне на завтрак запеченными в тесте вместе с твоими мозгами. Если, конечно, кто-то узнает о твоей выходке. Ты что, до сих пор не понял, это же та самая самозванка... Ну, помнишь, я передавал. Претендентка на трон Екатерины! Проходите, проходите, сударыня. Садитесь поближе к огню. Сейчас слуги принесут инструменты, и мы позаботимся о ваших браслетах. Для нас честь принимать вас у себя, ваше сиятельство. Вальдар, что ты намерен делать дальше? Если станет известно, что самозванка была здесь, российской резидентуре кранты.
– Что же ты предлагаешь, по этому поводу выгнать ее?
– Ты с ума сошел! Она дойдет до первого поста, а дальше дай нам бог добежать до камеры перехода.
– Попробую ее спрятать, – неуверенно начал я, лихорадочно размышляя над возможностью такого маневра. Думаю, попытка скрыть в кармане зажженную сигарету была бы куда успешней.
– Попробуй, попробуй. Но ты меня извини, я вынужден сообщить об этом в Институт. Побег самозванки сам по себе факт из ряда вон выходящий, а с нашей помощью и подавно. Ох, ну и задал ты задачку!
Вернулся слуга, посланный за инструментом, и хозяин занялся освобождением пленницы от оков.
– Я весьма благодарна вам, господа, – проговорила-пропела графиня Орлова. – Вы спасли не только мою жизнь, но и мою честь. И дали мне еще одну возможность очистить свое имя от той грязи, которой замарала его самозванка, сидящая на троне.
– Ну, пошло-поехало! Нажил ты себе, Вальдар, геморрой на задницу. Ты, брат, этих конвоиров в лицо запомнил? На тот случай, если тебе придется их искать.
– Зачем? – недоумевая, поинтересовался я.
– Чтоб вернуть похищенное. Мол, извините, ошибочка вышла, не ту свистнули. Всегда рад служить вам, сударыня, – пробасил кавалергард, разжимая одно из колец кандалов. – Прошу вас, вы свободны.
– Я была бы весьма обязана вам, господа, если бы вы оказали мне еще одну услугу. – Девушка потупила глазки. – Если, конечно, это возможно.
– О, все, что в наших силах! – растекался в любезностях Колонтарев.
– Мне нужно попасть к мужу. Граф Алексей Орлов несметно богат. Поверьте, он сумеет наградить вас по-царски.
– При всем нашем желании, сударыня, мы никак не можем вам помочь. – Лицо резидента приняло выражение безмерной печали.
– Но почему? – Теперь в глазах освобожденной стояли слезы.
– Сегодня граф Алексей Орлов бежал в неизвестном направлении.
– Бежал?! – ошарашенно повторила наша собеседница. – Но отчего, что произошло?
– Попытка переворота, сударыня. Ваш муж злоумышлял против императрицы.
– Он хотел свергнуть Екатерину, – завороженно произнесла Орлова, – значит, он не забыл, он еще любит меня! Я должна немедленно ехать к нему.
– Но куда? Никто не знает, где он находится, – прервал наступательный порыв нашего трофея мой коллега.
– Ax да! – Она вздохнула и провела рукой по лбу.
– Вальдар, у тебя есть некий шанс, что называется, на первый случай. Я тут прикинул, поскольку бегство Орлова и похищение его супруги произошли с разрывом всего в несколько часов, организацию побега, рупь за сто, повесят на него. Ты пока вне подозрений. Надеюсь, никто из стражей не разглядел тебя в лицо?
Я старательно восстановил сцену похищения: двое драгун направлялись к лесу; еще двое плюс возница возились с другой стороны; офицер едва ли успел разглядеть меня, да и, думаю, после моего удара он не скоро сможет связно мыслить.
– Полагаю, нет. Тем более я обращался к офицеру по-русски, а официально я этим языком не владею.
– Тогда, вероятно, сейчас твою добычу следует спрятать в Петербурге, там ее искать менее всего будут. Волна схлынет, что-нибудь придумаем.
– Ладно, – он махнул рукой, – обсыхайте, а я пойду распоряжусь подыскать вам новые платья. Да велю разбудить твоего Редферна. А вам, сударыня, с дороги не мешало бы согреться изнутри и перекусить.
Я уже начал дремать, удобно расположившись у камина, чувствуя, как по всему телу расползается дурманящее тепло. Веки становились все тяжелее, и звуки, раздававшиеся в гостиной, уже воспринимались составной частью сна, когда сквозь разноцветную пелену, окутывающую мозг, внезапно пробился голос Редферна. Я бы, может, также принял его за сонную иллюзию, но, во-первых, голос камердинера казался донельзя удивленным, а во-вторых, разговаривал он явно по-русски:
– Милость Господня, святые угодники! Не сплю ли я? Панночка Лизавета Кирилловна, точно ли вы это?
Глаза мои распахнулись сами собой. Питер Редферн стоял на коленях перед графиней Орловой, в каком-то детском восторге сжимая руки перед грудью.
– Да-а, да, – неуверенно произнесла она по-русски, звучавшем в ее устах еще более непривычно, чем французский. – Эт-то мое имя. Но кто вы йесть, не помнью? Я знаю вас?
– Да где ж вы меня упомните, Лизавета Кирилловна! Я ж вас еще вот таким вот дитятей знавал. Вам, почитай, годов-то и пяти не было. Я у дяди вашего, Ефима Федоровича, в гайдуках служил. А я вас сразу признал. Глаза-то ваши забыть невозможно, они ж у вас что море, то ясные голубые, а как сердиться изволите – серые, точно шторм. Господи, Лизавета Кирилловна, радость-то какая! – Он всплеснул руками, выражая крайнюю степень восторга.
– Василий, – вызвал я нашего кавалергарда. – Ты знаешь, тут выходит странная вещь. Получается, мадам Орлова не то чтоб сильно самозванка.
– То есть?.. – непонимающе откликнулся Колонтарев.
– Мой камердинер величает нашу «узницу замка Иф» Елизаветой Кирилловной и, похоже, всерьез считает ее дочерью Разумовского.
– А ему-то почем знать?
– Лет двадцать тому назад он служил и у самого Разумовского, и у его шурина, или как тут у вас называется муж сестры.
– Охренеть! Ну что ж, свидетельство весьма ценно для историков, но в нашем случае оно ровным счетом ничего не меняет. В нашем восемнадцатом веке законное право на престол само по себе значит не слишком много. Слабо верится, что Екатерина, выслушав твоего камердинера, тут же бросится передавать госпоже Орловой бразды правления. Но в донесении об этом факте я обязательно упомяну.
– А сейчас, друзья мои, пора отправляться в дорогу, – произнес гостеприимный хозяин, входя в комнату. – Карета готова, дождь почти утих, переодевайтесь и в путь. Да храни вас бог, – добавил он уже значительно менее мажорно.
