Александр Афанасьев - Наступление ч. 3 (СИ)
А вот второй человек, среднего роста, коренастый, подтянутый, с аккуратными офицерскими усиками, несмотря на внешнее спокойствие — сильно нервничал, подавляя в себе желание начать оглядываться по сторонам. Он уже засветился — инспектор ГАИ, обратив внимание на дергано едущую по дороге машину, остановил их — и пришлось показать удостоверение, чтобы инспектор отстал от них. Инспектора он запомнил, и этот парнишка не доживет до завтрашнего утра — но если он успеет кому-то доложить или рассказать о странном УАЗе — скорой, который вовсе и не скорая — то Аллах заберет уже этого человека. Его уберут его же коллеги, а потом скажут русским (делом как пить дать заинтересуются русские, еще один теракт), что он продался моджахедам, моджахеды использовали его и убрали, чтобы обрубить концы, чтобы ниточка не потянулась дальше. Он сам как-то раз провернул подобное — а теперь тоже самое могло случиться с ним.
— Аслан! — он потряс моментально соснувшего водителя — Аслан, ты слышишь меня! Аслан, ответь, Аслан!
Водитель пробурчал что-то невнятное, он засыпал буквально на ходу.
Этого — контролировали с самого погранперехода, взяли уже в Джелалабаде, взяли тихо и аккуратно, доставили в Кабул. Когда его привезли в Кабул — парня еще не ломало, но нормально поработать с ним было некогда — люди из окружения поэта — так в сводках проходил член Политбюро ЦК НДПА Лаек — дали информацию, которую необходимо было реализовывать немедленно, времени на разработку не было. Аслана уже ломало, они вынуждены были ширнуть его, даже не зная возможной реакции. У героинового наркомана реакция на укол обычно одна из трех — спячка, ржачка или жрачка. У этого — оказалась спячка, он буквально засыпал за рулем, один раз они чуть не въехали в автобус. И сейчас…
Коренастый взял Аслана за голову и начал методично хлестать его по щекам, пока Аслан не пришел в себя, и его взгляд не стал хоть немного осмысленным.
— Аслан! Тебя зовут Аслан! Ты слышишь меня Аслан!
— Слышишь…
— Аслан! Аслан!
— Аслан… — заплетающимся языком повтори водитель
— Черт…
Водитель достал шприц, ампулу, быстро набрал лекарство и ширнул его Аслану прямо сквозь одежду. Либо сейчас будет сердечный приступ, либо он придет в себя. В конце концов — не ему же самому вести эту проклятую машину!
Аслана затрясло, ремень, которым он был пристегнут к сидению натянулся. В уголках рта появилась пена. Сначала белая, потом алая — кровь! Пассажир нетерпеливо ждал, барабаня пальцами по металлу приборной панели.
Наконец Аслан закашлялся, сплевывая на штаны кровавую пену. Это значит, что через пару минут с ним можно будет иметь дело.
Аслан заводился в кресле, попытался отстегнуться — но пассажир отбросил его вялую руку от замка ремня безопасности
— Аслан! Ты Аслан!
Аслан… — более уверенно сказал водитель — а ты…
— Дост! Муаллим! Я муаллим![37]
— Муаллим…
— Да. Я — муаллим. Аллаху Акбар!
— Аллаху Акбар! — еще более уверенно повторил Аслан
В яблочко!
— Ты Аслан — я муаллим. Аслан должен подчиняться муаллиму во имя Аллаха! Во имя Аллаха, ты понял?
— Во имя Аллаха…
— Аллах Акбар!
— Аллах Акбар….
— Во имя Аллаха ты должен кое что сделать! Аллах будет доволен тем, что ты сделаешь!
— Аллах…
— Аллах будет доволен.
Сердце Аслана, и так уже сильно попорченное употреблением наркотиков — работало на износ. Пассажир торопился — если он сдохнет сейчас — то ему хоть самому ставь машину…
— Аллах…
— Во имя Аллаха, Аслан. Ты должен кое-что сделать для Аллаха.
— Я сделаю… Для Аллаха…
Хоть что-то.
— Видишь виллу!? Дом! Там стоит машина!
— Машина…
— Там неверные! Неверные!
— Неверные — твердо повторил Аслан, очевидно в лагере, где его готовили — это слово употреблялось часто.
— Неверные! Там — неверные!
— Неверные — повторил Аслан уже со злостью, он явно вспоминал, чему его учили…
— Неверные. Аслан должен победить неверных!
— Победить… неверных.
— Победить неверных! Аслан должен победить неверных во имя Аллаха!
— Аллах… Неверные.
— Ты должен подъехать к машине и нажать сюда.
Аслан немедленно сделал попытку нажать, пассажир отдернул его руку.
— Нажать сюда. Нажать много раз — он показывал на эбонитовую большую клавишу на рулевой колонке, которая отвечала за клаксон в машине.
— Нажать сюда и неверные испугаются. Они убегут! Аслан победит неверных! Во имя Аллаха, Аслан победит неверных…
— Неверные…
— А потом придет муаллим, и даст Аслану вот это — пассажир показал чек, дозу героина на бумажке — Аслан победит неверных и получит вот это. Во имя Аллаха.
— Неверные!
— Правильно. Неверные. Напугай неверных. Подъедь, нажми сюда и напугай неверных. Во имя Аллаха!
Пока муаллим давал последние указания отправляемому им на смерть человеку — водитель Волги по имени Aляуддин, который возил члена Политбюро ЦК НДПА Сулеймана Лаека дремал в своей машине.
Взяли его на мелочи. Обычный паренек-пуштун из племени, к тому же родственного племени, из которого происходит Сулейман-эфенди, он попал в город и стал водителем члена Политбюро ЦК НДПА потому, что в свое время отец Аляуддина сделал добро Лаеку, тогда еще не члену Политбюро, а опальному поэту, скрывающемуся от королевской полиции — а в Афганистане такое не забывается. К тому же — любой, кто подобрался к самому верху властной пирамиды в Афганистане, и кому хотелось пожить подольше — допускал к обслуживанию собственной персоны только лично преданных людей. Но город есть город. Aляуддин познакомился с девушкой, такой красивой, каких в их горном селении никогда не было. Кроме того — девушка была… свободного нрава… коммунистка, в их селе таких девушек не было. Для свиданий он стал использовать машину в своих личных целях, а один раз его задержали сотрудники ГАИ и препроводили в местное отделение Царандоя. Там ему сказали, что за использование машины в таких целях он сможет и в тюрьму угодить, запросто — но если он согласится сообщать компетентным органам, где бывает товарищ Лаек и с кем он встречается — то ничего такого не будет.
Он и сообщал. И сегодня тоже — улучил момент и сообщил.
Самое интересное — если бы кто-то назвал его предателем — Аляуддин бы обиделся. Разве коммунист не должен быть бдительным? Разве ХАД не должен охранять закон и порядок? Разве он не должен сообщать обо всем, что внушает подозрения.
По-хорошему, Aляуддину вообще не стоило бы выезжать из кишлака. Так бы и жил там, вошел бы в пятерку, стал бы партийным организатором и нес бы справедливость так, как он ее понимал. Увы… жизнь не кинопленка, не отмотаешь назад.
Он знал, что Сулейман-эфенди будет тут долго, поэтому он позволил себе немного заснуть. Проснулся — словно кто-то толкнул его в бок и увидел, как в его сторону катится микроавтобус. А как-то странно едет… этот ишак что, пьяный?
Микроавтобус внезапно свернул в ту сторону, где стояла его Волга и припарковался, да так припарковался, что Аляуддин услышал металлический стук бампера о бампер. Машина чуть дернулась вперед.
— Да что же это такое?!
В этот момент, неприятно и резко загудел клаксон микроавтобуса.
Донельзя раздраженный, Аляуддин выскочил из машины, краем глаза заметив, что в на вилле тоже услышали и в калитку высунулся усатый нафар[38] с автоматом, посмотреть, что происходит, что за шум. Но ему до этого не было никакого дела — подскочив к микроавтобусу, он застучал кулаком в стекло, запыленное…
— Ты что делаешь, сын осла, кто тебя ездить учил!?
Ответа не было. Он схватился за ручку двери, рванул на себя… он сам не знал, что будет делать, потому что коммунист не должен устраивать драки и Сулейман-муаллим будет недоволен, когда выйдет и увидит, что его водитель устроил драку на улице. Но выяснить отношения с этим ишаком было нужно… может быть, он пьяный и ему нельзя за руль.
Но человек за рулем микроавтобуса не был пьяным, Аляуддин сразу это понял. Его глаза были абсолютно безумными, со зрачками размером с булавочную головку. Он смотрел на разъяренного Аляуддина и улыбался.
— Аллаху Акбар! — отчетливо сказал он.
Грохнуло…
В одна тысяча девятьсот восемьдесят втором году резидентура КГБ СССР в Афганистане и спецподразделения ХАД (пятое управление ХАД) задумали ряд специальных операций за пределами Афганистана, в целях дестабилизации обстановки в соседних регионах и наказания стран, поддерживающих вооруженную оппозицию в Афганистане. Так, в Захедане (Иран) террористы должны были подъехать на мотоцикле к крупному нефтеналивному терминалу и открыть по нему огонь зажигательными патронами, что вызвало бы сильный взрыв, пожар и уничтожение терминала. В Пешаваре планировалось ликвидировать крупнейшие лагеря подготовки моджахедов, а так же ряд объектов в Пешаваре. Один из них — штаб-квартиру партии ИПА Гульбеддина Хекматьяра. Это было здание, расположенное в глубине сада, окруженное каменным дувалом. Ликвидировать штаб-квартиру ИПА (а возможно и самого Хекматьяра) планировалось с помощью фугаса большой мощности с ударным ядром. Триста килограммов пластида в микроавтобусе и большой чугунный казан, развернутый "жерлом" как раз в сторону здания — направленный взрыв должен был смести дувал и ударить по зданию. Операции отменили, когда они были в высокой степени готовности по личному распоряжению Ю.В. Андропова.
