Кир Булычев - Усни, красавица
– Лучше думать, что их не было. Иначе бы она купила вместо них новые зимние сапоги.
– Ты уже подсмотрела? – Татьяна была недовольна.
Она плюхнулась на тахту и стала оглядываться. Потом осуждающе сказала:
– Ни одной новой вещи. Ни одной.
Говоря так, она как бы признавала допустимость Лидочкиной правоты. Они помолчали. Лидочка ждала в дверях, ведущих в коридор, в прихожую и на кухню. Татьяна сидела на тахте. Засвистел чайник, призывая Лидочку. Татьяна крикнула из комнаты:
– Я боюсь, что похороны обойдутся сегодня в дикие деньги. Ты не знаешь, сколько сейчас стоит достойно похоронить человека?
– Соня обещала поговорить в институте. Я думаю, что там должны помочь.
– Хорошо бы…
Татьяна постепенно смирялась с тем, что дочь ее так и не разбогатела.
Пока Лидочка собирала на стол, чувствуя себя неловко в чужом доме, потому что распоряжалась на кухне без разрешения хозяйки, которого уже никогда не получит, из комнаты не доносилось ни звука. Лидочка заглянула в комнату, чтобы позвать ее, полагая, что Татьяна продолжает раскопки, но оказалось, что она так и осталась сидеть на тахте, лишь опустила голову на толстые, распирающие рукава руки и тихо плачет. На самом деле плачет, не на публику и не для того, чтобы ее пожалели. Просто у нее дочка умерла…
Лидочка вернулась на кухню.
Глупая надежда на счастливую находку, вопреки всем соображениям разума, заставила ее обойти небольшую кухню, заглядывая на полки и отодвигая банки с чаем и солью. Конечно, так не положено делать и с точки зрения следствия, и по законам порядочности. Но Лидочке ничего не было нужно, кроме собственных вещей… Значит, шкатулка стояла на комоде, Шустов вычислил это по пятну на его пыльной поверхности. Кто-то взял эту шкатулку. По словам Шустова, Соня этого сделать не могла, потому что сразу вызвала «Скорую помощь» и ждала милицию. Соня утверждает, что шкатулка стояла, по крайней мере, тогда, когда Соня там была в последний раз. Но уверена ли она в этом? А что, если Алена подарила шкатулку своему другу на день рождения?
Пока Лидочка размышляла, руки помимо воли совершали нескромные движения – они передвигали коробки и пакеты, даже приоткрывали некоторые из них. В большой потертой коробке из-под индийского чая оказались бумаги – какие-то квитанции и счета. К археологии они явно отношения не имели, так что Лидочка не стала их и разглядывать.
Она услышала движение в соседней комнате. Пошла навстречу Татьяне Иосифовне, которая тяжело вплыла на кухню и опустилась на табуретку.
– Ну, где твой кофе? – спросила она. Глаза у нее были красные, щеки плохо вытерты от слез. – Давай, самое время подкрепиться.
Лидочка разлила кипяток по чашкам. Такое чувство, словно она это уже делала… но это потому, что она недавно готовила кофе у себя на кухне.
– Вот мы и остались одни, – сказала Татьяна. – Даже поссориться не с кем… Ведь ссоримся мы чаще всего с людьми, которые нам небезразличны. С чужими ругаемся, собачимся, деремся, сражаемся… а в ссоре есть нечто интимное.
Лидочке захотелось разглядеть комод, где стояла шкатулка.
Как будто услышав ее мысли, Татьяна попросила ее принести из комнаты сумочку, чтобы достать оттуда платок.
Лидочка прошла в комнату, схватила с дивана сумку и тут же обернулась к комоду. Комод был старинный, красного дерева, полированный, но, конечно, весь в морщинках царапин. Он был невысок, до пояса, чуть изогнут, и три его больших ящика были украшены изысканными позолоченными ручками-петлями, чтобы удобнее выдвигать.
Лейтенант оказался прав. Если чуть склонить голову, то сразу увидишь, что точно по центру комода есть пятно чистого дерева, от него тянутся в стороны две полоски – Лида догадалась: лейтенант провел пальцем, чтобы выяснить, прав ли он. Но почему лейтенанту захотелось присмотреться к комоду? Ведь так, без особой нужды, к нему не подойдешь и не станешь вглядываться, стояло что-то на нем или нет.
И тут Лидочка сообразила, что же подвигнуло лейтенанта на исследование комода – сбоку грудой лежали мелкие вещи, так или иначе связанные с рукоделием – пуговицы, катушки ниток, крючки и так далее. И было очевидно, что некто в спешке вывалил их на комод так, что несколько пуговиц упало на пол – эта неправильность интерьера и привлекла внимание Шустова. Увидев груду мелочей, он предположил, что их вывалили из какой-то коробки и потому внимательно присмотрелся к комоду. И увидел прямоугольник, чистый от пыли. Все просто и понятно. Решив свою задачку, лейтенант занялся иными делами, но Лидочка, в отличие от него, узнав, что на комоде стояла ее шкатулка, оказалась перед совершенно неразрешимой задачей – куда двигаться дальше? Где искать концы?
Она вернулась на кухню и сказала Татьяне:
– Оказывается, шкатулка, о которой мы говорили на даче, и на самом деле была здесь.
– Да? – Татьяне и дела не было до какой-то шкатулки. Она смотрела прямо перед собой остановившимся взглядом.
– А почему же вы ее не видели? Раньше?
– Значит, ее здесь не было.
– Но где она была? – Конечно же, нетактично так допрашивать несчастную женщину. Но, в конце концов, эта несчастная женщина уже отняла у Лидочки полдня, потому что ей так было удобнее.
– Ну покажи мне ее! – раздраженно откликнулась Татьяна. – Покажи, и я все скажу.
– Ее больше нет.
– Как так нет? – вскинулась Татьяна. – Вот именно в ней и могли храниться все Аленкины вещи.
– Нет, – ответила решительно Лидочка. – Они там не хранились, потому что шкатулка была полной.
– Полной? Как так? – Татьяна резко поднялась с табуретки. – Что ты имеешь в виду?
Лидочка показала груду мелочей. Но Татьяну это не удовлетворило.
– Если бы там ничего не было, тогда зачем они утащили шкатулку?
– Этого никто не знает. И даже никто не знает, когда это случилось.
– Что ты хочешь сказать?
– Шкатулку могли опустошить два дня назад.
– Вряд ли Аленка два дня терпела бы такой беспорядок, – резонно заметила Татьяна, хотя и не до конца убедила Лидочку – по всему видно, Аленка не была аккуратисткой.
Татьяна возвращаться на кухню не стала, а заявила, что очень устала, что у нее нервное переутомление. Так что ей хочется побыть одной.
Она и в самом деле выглядела очень усталой: поездка в Москву, визиты к Лиде, в милицию, сюда – это превышало ее возможности.
Лидочка спросила, не нужна ли помощь, может, вызвать врача или сходить в аптеку, на что Татьяна ответила, что все лекарства у нее с собой, а «неотложку» она вызовет, если станет совсем плохо. Она действительно хотела остаться одна. Что она будет делать: ляжет ли спать или займется поисками драгоценностей дочери – это уже ее дело.
Татьяна не стала провожать Лидочку, сразу же улеглась на тахту.
– Я позвоню тебе, – сказала она Лидочке. Но не поблагодарила – видно, действия Лидочки были для Татьяны естественны. Лидочка вышла на лестничную клетку.
Тут же дверь в соседней квартире открылась, и показалась карлица Роза. Она широко улыбалась.
– Татьяна Иосифовна отдыхать будет? – спросила она.
– Она пока останется здесь.
– Конечно, надо. Мать все-таки. Они хоть и не очень дружные были, все же мать, а вы как думаете?
– Конечно.
Лидочка собралась было спускаться, но вдруг ее посетила неожиданная мысль, и она спросила Розу:
– А позавчера вечером, когда Алена еще жива была, к ней кто-нибудь заходил?
– А тебе зачем знать?
Приходил, поняла Лидочка. Этот самый приходил.
– Он приходил? – спросила Лидочка.
– Он часто приходил, я за людьми следить не умею.
Еще как умеешь, подумала Лидочка. В американском романе сыщик тут же вынимает из кармана десять долларов и покупает информацию у консьержки. Здесь же соседка, наша родная, ей дашь доллар, она тут же в милицию.
– И что-нибудь выносил?
– Ничего не выносил! – Тут же она спохватилась и быстро добавила: – Да откуда мне знать, выносил, не выносил? Я что, под дверью стою, в глазок подглядываю?
Таким образом Роза выдала механику подсматривания. Впрочем, альтернативы у нее и не было. Глазки изобрели не только для тех, кто боится вора, но и для любопытных соседей.
Лидочка поняла, что Осетров, если и вправду посетил Алену вечером, ничего не унес. Шкатулку не спрячешь под пальто и в портфель не положишь.
– Он в семь приходил? – спросила Лидочка настойчиво.
– Нет, он раньше приходил, наверное, в шесть приходил.
– И долго был?
– Нет, недолго был. – Роза смотрела на Лидочку как заколдованная.
– Он был с портфелем?
– С сумкой своей. Как портфель, но мягкая. Небольшая такая сумка.
– Спасибо, Роза, вы мне очень помогли, – сказала Лидочка голосом адвоката Перри Мейсона. Но Роза не знала, что имеет дело с детективом такого класса, ее как бы отпустило, и она сказала горестно:
– И что это я разговорилась?
– А вы и не говорили ничего такого особенного, – успокоила Лидочка Розу.
