Сергей Лукьяненко - Роман-трилогия «Остров Русь»
– Держись крепче. И не бойся, это быстро…
Сфинкс нажал на красную кнопку, и в тот миг, когда я, действительно уже привычно, ощутил, как проваливаюсь в бездну, в голове моей мелькнула запоздалая мысль: «А фараона-то я не оживил…»
Эту фразу, только вслух, конечно, я и выпалил сразу после того, как закончилась переброска.
– Ну, теперь поздно, – заявил Стас без особого сожаления в голосе. – Что сделано, то сделано. Теперь мы далеко уже.
– Шидла, – спросил я, – мы сейчас где и в каком времени?
– Время пока то же, – ответил сфинкс, – а находимся мы на околоземной орбите.
Я слегка расстроился – вовсе я не собирался Неменхотепа насовсем убивать. Я его, честно, оживить хотел. А получилось вот как. Я молча вернул Стасу один из бесполезных теперь дистанционных блоков. Сувенир все-таки.
– Да не бери ты в голову, – принялся он меня успокаивать, – фашист – он фашист и есть.
– Это вы про что? – заинтересовался Шидла. – Вы хоть расскажите, что там с вами стряслось.
Тем временем Стас расстегнул ремень, и Лина, попытавшись встать, взмыла к потолку.
Я даже представить себе не мог, чтобы человек, никогда и слыхом не слыхавший про какую-то там невесомость, так быстро адаптировался в невероятной для него ситуации. Сверху (если только тут уместны выражения «верх» и «низ») раздался ее мелодичный смех, а потом – веселый голос:
– Я стала птицей?!
Я хотел было объяснить ей, что такое невесомость, но тут же понял, что это было бы слишком сложно. Не то страшно, что в древнеегипетском и слова-то такого нет, а то, как ей объяснить, что вон тот светящийся в иллюминаторе голубой блин – не что иное, как Земля, и никакая ладья с богом Ра на борту вокруг нее не плавает… Пришлось оставить астрономический ликбез на потом, тем более что Стас уже азартно рассказывал Шидле о наших злоключениях в египетском плену. И я, сказав Лине только: «Я тебе потом все объясню», – стал уточнять его рассказ подсказками и пояснениями. Стас при этом, как всегда, огрызался: мол, не мешай, я сам… Но вместе у нас все равно получалось интереснее.
Сфинкс слушал внимательно, то и дело от возбуждения почесываясь задней лапой за ухом. Но в особый раж его ввел эпизод с кошкой, когда Улик поддал ей копьем, а остальные стражники загоготали.
– Дикари! – рявкнул он сердито и добавил, кровожадно ощерившись: – Зря я их пожалел, не пострелял немного!..
Когда мы закончили, он спросил:
– И вы что, хотите эту самку взять в свое время?
– Конечно! – воскликнул Стас. – Мама с папой ее удочерят, она же сирота.
– Шидла, – попросил я, – говори все-таки «девочка», а не «самка».
– Не в этом суть, – отмахнулся он от меня, как от назойливого комара. – Суть в том, что я вовсе не уверен, сможем ли мы доставить ее в двадцатый век.
– Как так? – оторопел Стас.
– Видишь ли, человеческий детеныш, хроноскаф в общем-то одноразовый. Он построен только для того, чтобы сначала доставить вас домой, а потом меня – в Древний Египет. Количество хроногравитационной энергии ограниченно. Был, конечно, и запас, но на дополнительный прыжок в древность мы никак не рассчитывали. А мне ведь нужно сюда вернуться. И на дополнительного пассажира – тоже не рассчитывали. А чем больше масса, тем больше затраты энергии. Я не уверен, что нам и без нее-то энергии хватит.
– Та-ак, – протянул Стас. – И как же быть? Ну посчитай, может, все-таки хватит? Что же, мы ее тут бросим?
– Как я посчитаю? Бортовой компьютер для подобных операций не предназначен. Все необходимые расчеты он делает сам, внутри. Я могу только ставить задачи, а он, просчитав оптимальный вариант, – выполнять.
Мы озабоченно молчали. Лина уже спустилась вниз, снова примостилась возле Стаса и, пытаясь понять, о чем мы говорим, заглядывала нам в лица. Но ничего у нее, естественно, не выходило, и она смешно хмурила брови, так, что они почти сливались в одну черную полоску.
– Я вижу только один путь, – сказал наконец Шидла. – Свой вес, а значит, и массу я знаю. Я введу ее величину в компьютер. Нашу совокупную массу – мою и вас двоих – компьютер помнит по прошлым перелетам. Массу нас четверых он определит сразу, в момент начала скачка. И еще одна вводная: теперь в пространстве – на орбиту и с орбиты – будем двигаться только на ракетной тяге, специальную энергию на это тратить не будем. Я задам компьютеру необходимые условия: сначала он должен вас троих доставить в ваше время, а потом меня – обратно в Древний Египет.
– И еще должна остаться энергия, чтобы потом нас из музея в двадцать пятый век перебросить, – подсказал Стас.
– Само собой, – согласился Шидла. – Затем я дам старт. Исходя из всех этих условий, хроноскаф совершит скачок в будущее, и если энергии ему будет достаточно, он доставит в ваше время всех четверых; если же нет, он остановится где-то на полпути, и там нам придется вашу самку высадить. Вот так. И вряд ли мы сможем придумать что-нибудь другое.
Тишина, возникшая в рубке после этой его речи, была еще тягостнее, чем в прошлый раз. Лина тревожно на нас поглядывала.
– А может, дотянем? – с надеждой спросил Стас.
– Может, и дотянем, – ответил Шидла. – Но не уверен.
– Тогда, может, ей лучше здесь остаться? – набравшись мужества, спросил я.
Стас жалобно глянул на меня. Потом веско сказал:
– Пусть она сама решает.
…Почти два часа понадобилось нам со Стасом, чтобы лишь в самых общих чертах втолковать Лине что к чему. Девчонка она оказалась в общем-то сообразительная. В конце концов она сказала:
– Мальчики, ну что тут рассуждать? Дома у меня нет никого – ни папы, ни мамы, ни друзей. Там меня ничего не держит. А так есть надежда, что мы все-таки будем вместе. А не получится… Какая мне разница, в каком времени жить? Хуже, чем у нас, наверное, нигде нет.
– «Никогда», – поправил я ее машинально, а сам подумал, что она еще ничего не знает ни про инквизицию, ни про Гитлера… И еще подумал, что она мне все-таки по-настоящему нравится.
Я обернулся к Шидле и сказал ему о решении Лины.
– А я давно уже все настроил, – грустно усмехнулся он. – Я ведь знал, что она ответит. У нее хорошее лицо. Общаясь с вами, я уже начал пересматривать свое отношение к людям. А теперь пересмотрел окончательно. Если даже в такой древности… Ладно, пристегивайтесь.
И еще через несколько секунд мы наконец помчались через века.
Когда отступило обычное при этом головокружение, я смог наблюдать за табло времени. Когда началась наша эпоха, у меня радостно екнуло сердце. Вот хроноскаф проскочил первое тысячелетие, и мы со Стасом обрадованно переглянулись. 1112, 1680, 1937… У меня задрожали коленки… 1966!.. И все. Стоп. Красные цифры на зеленом поле прекратили свой стремительный бег.
Мы снова переглянулись. Но радости в наших взглядах на этот раз уже не было.
– Куда будем приземляться? – спросил Шидла мрачно.
Лина смотрела на меня с ожиданием.
– Не дотянули? – догадалась она по выражению моего лица.
– Не дотянули, – подтвердил я.
– Сколько?
– Мама родит меня только через тринадцать лет. А его, – кивнул я на Стаса, – еще через год.
– Ну, это не так уж много, – грустно улыбнулась она.
Стас отвернулся, чтобы мы не видели, что творится с его лицом. Потом сказал Шидле с отчаянием в голосе:
– Я тоже останусь здесь.
– Нет, – твердо ответил сфинкс. – Тогда все было зря. – И, повернувшись ко мне, повторил: – Куда будем приземляться?
Я перевел его вопрос Лине. Она пожала плечами:
– Все равно. Может быть, в ваш город?
– Нет, – сказал Стас, – у нас зимой холодно, а ты к этому не привыкла.
Лина благодарно посмотрела на него.
– Да, – подтвердила она, – мне бы хотелось, чтобы было солнце, много солнца. Чтобы там росли виноград и разные фрукты. И чтобы люди были добрыми…
– Ташкент! – выпалил я, потому что вдруг вспомнил мамины рассказы про этот город. Стас согласно кивнул головой. – Ташкент, – повторил я сфинксу.
– Где это? – деловито спросил он. – Вы на глобусе найдете?
– Запросто, – заверил Стас, – мама на нем Ташкент сто раз нам показывала.
– Тогда ищите, – сказал Шидла и что-то нажал на приборном щитке.
Голографическая модель Земли, вращаясь, повисла за нашими спинами. Выждав подходящий момент, Стас ткнул пальцем в знакомую точку. Шар остановился, а место, которое указал Стас, вспыхнуло бирюзовой звездочкой.
– Не ошибся? – подстраховался Шидла.
– Все правильно, – подтвердил я.
– Что ж, тогда готовьтесь к приземлению.
В этот момент Лина протянула руку и погладила сфинкса по гриве.
– Переведи ему, Стас, – попросила она, – пусть не расстраивается. Я понимаю, что он хороший и ни в чем не виноват.
