Гагарин - Анатолий Евгеньевич Матвиенко
В понедельник после утреннего обхода Ксения зашла к брату в палату, оторвав от важного дела — тот играл с соседом в шахматы и, похоже, проигрывал, потому что охотно прервал партию.
— Пойдём, Корчной, посекретничаем.
В холле, где никто не слышал, она рассказала, что анализы готовы не все, но с вероятностью более девяноста процентов комиссия даст заключение: годен к следующим полётам.
— По крайней мере, ни в щитовидке, ни в других органах у тебя не обнаружили никаких последствий того, что подвергся облучению. Быть может, родится внук с тремя ушами, но современная наука не в состоянии предсказать генетические нарушения.
— Ты другим обследуемым тоже говоришь про три уха? — изумился Андрей.
— Нет. Но ты же — мой брат. Тебе можно знать правду, — глядя на его вытянувшееся лицо, она засмеялась. — Не ссы, военный. Здоров как бык, даже радиация тебе не страшнее летнего дождика, вопрос в другом. Нас ориентировали, что из отряда космонавтов выделяется группа подготовки к полёту на Марс — восемь человек.
— Да-а!
— К ним повышенные требования. Кто-то должен испытать марсианскую ракету стартом с Луны. На Марс полетят двое, плюс двое дублёров и двое запасных, как всегда. Папа настаивает тебя в марсианскую восьмёрку не включать.
Он потух, будто внутри выключилась лампочка.
— За что?
— Причин много. Перечислять все?
С деланным безразличием сестра повернулась к окну и, глядя на едва различимое отражение, поправила прядку, выбивающуюся из-под салатовой медицинской шапочки.
— Трави уж.
— Первое. У папы и так разговоры за спиной о клановости. Со дня на день объявят о новом наборе женщин в отряд космонавтов, не дай бог окончательно утвердят мою кандидатуру, вообще скандал.
— Может, лучше — я?
— «Лучше я», — передразнила Ксения. — Ничем не лучше, перестань воображать себя пупом земли. Папа настоятельно рекомендует отправить тебя одного на «Салют-11», заменить оборудование ретрансляторов, ты зарекомендовал себя как умелец ремонтировать сложную технику на коленках — одними только молотком и какой-то матерью. И подготовить станцию к приёму туристов. Фактически заминка только за медосвидетельствованием, а оно заканчивается.
— Бли-ин… Из космического первопроходца превратиться в извозчика… Хуже даже, скорее — в бармена для иностранных богатеев.
— Расстроился? Зря. Насколько я понимаю, единственный человек в экспедиции — он же её командир. Приказ о присвоении тебе старлея подписали?
— Как водится — в день прибытия. Конечно, столько плюшек, сколько папа собрал, больше никому не видать.
— Ну, хоть квартиру выделили? Деньжат подбросили?
— Да и да. Служебную однушку в Звёздном, при увольнении из отряда — вэк нах. Премия пять тысяч. Денежное довольствие за три месяца вместе с командировочными. Обещают ещё медальку, но Президиум пока не подписал. Не густо. Родина больше не считает космонавтов героями. Просто работа.
— Не ной. В крайнем случае мама предлагает разменять нашу сталинку на две. Под мостом ночевать не останешься.
На лице Андрея нарисовалась догадка.
— Так это мама подбила отца перевести меня на безопасные внутренние рейсы?
— Не без её влияния. Зато у тебя в послужном списке будут два полёта, второй — командирский. Последний вопрос — история с собакой. Наши психолог говорит: в твоей маниакальной привязанности к Жульке есть что-то нездоровое.
— Я ему всё объяснил, — отмахнулся Андрей. — Если хочешь, повторю тебе. Это обычная беспородная псина, просто за три месяца, пока я был обязан по распорядку обеспечивать её нагрузкой для контрольного теста в сравнении с неподвижной Снежинкой, естественно — привязался к ней, потом испытал стресс, что выпестованную своими руками скотинку везу на убой. Через несколько дней — новая неожиданность, что её соблаговолили не разбирать на органы и оставляют мне. Вернусь в Звёздный, жизнь войдёт в обычную колею. Утром и вечером выведу на выгул, покормлю, поиграю чуток, всё. Она же — просто собака.
— Будешь улетать на орбиту — отдай маме. Она без ума от неё. Ей как раз такая маленькая нужна. Тебе больше немецкая овчарка к лицу.
— Я представляю. Очередное великосветское сборище цековских и министерских жён, напыщенные, с облитыми лаком начёсами, аж плющит, кто-то говорит — у меня доберман и он чемпион породы, вторая — у меня сенбернар, третья вообще ягуара держит в вольере загородного дома. Тут мама скромно выносит Жульку со словами «зато моя летала в космос», и все дамы зеленеют от зависти, а дома в добермана и сенбернара швыряют сапогом как в шавку.
Они посмеялись оба, на Аллу Маратовну такое очень похоже.
— Ладно, бармен. Учись жонглировать бокалами в невесомости. Пока.
Коль разговор зашёл о квартире, решать родителям, а не ей, Ксения не намеревалась присваивать всю её себе. Но это было… нечто вроде родовой усадьбы, больше, чем Серебряный Бор, дом умерших бабушки и дедушки в Гжатске, где теперь жил брат папы, и дом бабушки и дедушки в Оренбурге. Пусть это немного эгоистично, но отдавать, пусть даже путём размена, квартиру на Садовом не хотелось. Здесь бы вполне уживалась с братом, вздумай он переехать сюда из Звездного, его комната — всегда за ним. Но если он приведёт жену, никакой гарантии, что две женщины поладят на общей коммунальной кухне, особенно если новоприбывшая вздумает качать права.
На следующий день встречалась с Мирославом и впервые нарушила обет: ни слова с ним о работе. Повод был уважительный, Ксению буквально распирало. Тем более и характер встреч скоро изменится с переносом исключительно на выходные из-за её отъезда из Москвы.
Они ужинали в ресторане гостиницы «Молодёжная», достаточно демократическом по ценам. В места пафосные вроде Центрального дома литератора, куда дочь члена ЦК запросто имела вход, Ксения своего кавалера не водила, ибо дорого, а должность директора ГПТУ предполагала достаточно скромную зарплату, да ещё вычет четверти её на алименты. Закрытые рестораны для элитарной касты, где обед как в «Метрополе» стоил для избранных два рубля, ликвидированы при Шелепине, окончательную зачистку привилегий провели при Гагарине, установив: единственным бонусом высокого положения является зарплата, естественно, она куда выше у ответственных чиновников, чем у рабочего или рядового инженера. Всё что можешь купить — покупай. Или не обессудь.
Даже в «Молодёжном» Ксения заказывала салат и сок, отговариваясь заботой о
