Выпускник - Мэт Купцов

— Я готов рискнуть.

— Тогда ты должен быть готов ко всему, — его голос становится серьёзным. — Те, кто стояли за смертью Звонарёва, не остановятся ни перед чем.

— Понял.

Медленно иду к двери, берусь за ручку.

Что я имею в сухом остатке?

Дед отдал мне важную папку в надежде, что я выведу их на убийцу Звонарёва?

Решил сделать приманкой… меня.

Тайны Макса Звонарёва оказались связаны не только с контрабандой и теневыми сделками, но и с личной жизнью.

Встреча с Дедом добавила новые фрагменты в пазл.

В голове крутится один вопрос. Зачем Королева использовала втемную Ольховскую?

С какой целью?

Хотела выдавать сенсации, не сходить с радаров ТV и первых полос газет?

Успешная умная талантливая журналистка. Вероника Королева.

Жаренные факты — получать с пылу, с жару напрямую из криминального мира, используя других.

Круто придумала.

Но тут явно что–то пошло не так.

У ее подопечной журналистки Ольховской закрутился роман с ключевым клиентом.

И все вышло из–под контроля Королевой.

Выхожу на улицу, солнечный свет бьет прямо в глаза, жмурюсь.

Я покидаю дом, но не могу избавиться от чувства, что за мной следят.

Кто?

На следующий день решаю навестить Королёву в редакции и серьезно с ней поговорить.

Едва выхожу из университета, как тут же вижу двух типов, сидящих на скамейке недалеко от входа и поджидающих явно меня.

Их оживление при моем появлении на ступеньках парадного входа, не оставляет никаких сомнений.

Не знаю, кто их послал, но я люблю работать один.

Ускоряю шаг.

Петляю, сажусь на один маршрут автобуса, потом пересаживаюсь на троллейбус в другом направлении. Потом перескакиваю на трамвай.

Наконец, оторвался от хвоста. Оглядываюсь по сторонам. Сажусь на автобус и доезжаю до редакции.

Стою у входа в редакцию, в руках сжимаю свежую газету. Уже в который раз прокручиваю в голове вчерашний разговор с Дедом.

Люди выходят из дверей редакции, кто–то переговаривается, кто–то спешит к метро. Наконец, появляется Королёва, держа в одной руке сумочку, а в другой — свой неизменный блокнот.

— Ника! — зову её, и она останавливается, удивленно поднимая брови.

— Макар? Что ты здесь делаешь? — её голос звучит настороженно.

— Нам нужно поговорить, — спокойно говорю я. — О Марине и её ребёнке.

Ника бледнеет. Она оглядывается по сторонам, словно ищет спасения.

— Не здесь, — шипит, хватая меня за руку и тащит к ближайшему кафетерию.

Кафетерий больше напоминает какую–то забегаловку, но, наверное, это лучше, чем разговаривать прямо на улице среди толпы людей.

Садимся за столик в углу. Ника нервно дергается, её глаза бегают по залу.

— Что ты знаешь? — наконец спрашивает она, и я вижу, что её руки дрожат.

— Узнал, что у Марины есть ребенок от Звонарёва, — говорю прямо, наблюдая за её реакцией.

Ника закрывает лицо руками и долго молчит. Я не тороплю, спешить некуда.

— Это все очень сложно, — говорит она наконец, убирая руки от лица.

Она тяжело вздыхает, её глаза блестят от слёз.

— Марина никогда не хотела, чтобы кто–то знал об этом ребёнке, — говорит она, глядя в стол. — Она любила Звонарева, но знала, что у него есть семья. Она не хотела разрушать его жизнь.

— Почему ты молчала о таком важном факте? — жестко спрашиваю я. — Почему я узнал это от чужих людей?

— Потому, что Марина боялась за своего ребёнка! — глаза Ники сверкают. — Она знала, что, если правда всплывёт, то ее сыну будет угрожать опасность.

— При чем здесь ее сын? — сверлю взглядом Королеву.

— При том! — фыркает и отворачивается.

— Все, хватит. Я выхожу из игры.

— Как выходишь? — удивленно смотрит на меня, словно не ожидала такого поворота дел.

— Молодые люди, брать что–нибудь будете? Только зря столик тут занимаете, — кричит продавщица из–за прилавка.

Смотрю в упор на свою собеседницу.

— Дайте нам по два пончика каждому и два стакана кофе, — неохотно отзывается она.

— Хорошо, ждите.

Мы сидим в тишине. Пауза затягивается.

— Так при чем ребенок Звонарёва? — хмуро сдвинув брови на переносице, спрашиваю я.

— Звонарёв, — перегибается Ника ко мне через весь стол и приглушая голос. — Был очень успешным фарцовщиком. Не брезговал и обменом валюты. Он был безумно богат, — округляет она глаза и умолкает.

Тру ладонью лицо. Фактов в этом деле становится все больше. Но пока они еще не выстраиваются в единый пазл.

Женщина в белом переднике и белой косынке на голове подходит к нам с подносом в руках. Ставит перед нами кофе в стаканах и пышущие жаром пончики в сахарной пудре.

Зажимает пустой поднос подмышкой и, гордо вскинув голову, удаляется.

Провожаю ее взглядом и смотрю на Королёву.

Ника нервно делает глоток кофе. Я тоже беру свой стакан в руки.

Отхлебываю горячий кофе.

На удивление, вполне приличный.

А ведь в прошлой жизни, в последнее время вкус кофе оставлял желать лучшего. То неурожай, цены взмывают вверх. То обжарка и качество страдает. И вместо сочного обволакивающего ароматного кофе бариста выдает тебе что–то пустое и жженное.

— Не ожидал, что кофе здесь такой вкусный, — улыбаюсь.

— Что значит — здесь? — удивленно брови Королевой взлетают на лоб.

Взгляд холодный и сканирующий.

Почему ее это так напрягло? Может, она тоже… не из этого мира. Запросто, попаданка. К ней нужно получше присмотреться. Слишком продвинутая особа. Советская Мата Хари, ну, или что-то