Выпускник - Мэт Купцов
Я резко выбрасываю руку вверх, ударяя его по запястью. Он отпускает меня, и я бью его коленом в живот. Верзила сгибается пополам, а второй уже летит на меня, как грузовик без тормозов. Я уворачиваюсь, и он промахивается, ударяясь о стену.
— Да что ж вы такие неуклюжие, — усмехаюсь я, хотя внутри всё кипит от адреналина.
Лысый, шатаясь, поднимается и вновь бросается на меня. На этот раз я подсекаю его, и он падает, сбивая с ног своего напарника.
Пока они пытаются встать, я пробираюсь к двери и стучу с такой силой, что кажется, дверь вот–вот слетит с петель.
Дверь открывает Дед, его лицо выражает смесь удивления и раздражения.
— Что тут происходит? — рычит он, как потревоженный зверь.
— Мне нужно поговорить, — говорю, проскальзывая мимо него в дом, пока верзилы не пришли в себя.
Дед кивает охранникам, и те неохотно отступают, бросая на меня злые взгляды.
— Стой здесь, сейчас за тобой придут, — сурово произносит Дед и уходит вглубь дома.
Стою, как вкопанный в прихожей, вдыхая запах дерева и еще чего — то терпкого.
— Пойдемте я вас провожу, — спустя полминуты приходит за мной мужчина средних лет.
Идем через гостиную. Потолок высокий с массивной люстрой. На полу — толстый персидский ковёр. Мебель — тёмное дерево, обитое зелёным бархатом.
Камин облицован мрамором, а над ним — огромное зеркало в резной раме.
Черт! Куда я попал? А ведь там за воротами стоит тысяча девятьсот семьдесят шестой год.
На стенах висят старинные часы, в углу стоит бар с хрустальными графинами и бокалами.
На мгновение я замираю.
— Пойдемте! — торопит меня слуга– секретарь. — Нельзя заставлять хозяина ждать. Он этого не любит.
Вот, оказывается, как живут фарцовщики и валютчики.
По Деду тюрьма плачет. Но он походу уверен, что недосягаем.
До поры, до времени, Дедуля.
Хмуро свожу брови на переносице, скользя взглядом по стенам, украшенным картинами в золочёных рамах, словно в частной галерее. Впрочем, так оно и есть.
Меня прям ломает изнутри, корежит.
Дед встречает в своём кабинете. Стены здесь покрыты панелями из орехового дерева, книги на полках подобраны по цвету.
И тусклый свет от старинной лампы на столе оставляет лицо хозяина кабинета в тени.
Вглядываюсь внимательно.
Возле стола стоит высокий худой мужчина лет пятидесяти, одетый в полосатый костюм и ярко–красный галстук, как будто он сошел со страниц модного журнала 1976 года.
Пижон.
Мог бы быть и скромнее в своем возрасте–то.
Его лицо скрыто тенью, и когда он подходит ближе, я вижу его резкие черты и глубокие морщины.
— Что тебе нужно? — голос его низкий, чуть дрожащий, как старое радио, не попадающее в частоту.
— Я ищу Максима Звонарёва, — говорю уверенно, при этом сглатывая ком в горле.
Мужчина, которого все окрестили Дедом, кивает, как будто взвешивает каждое мое слово. Затем он тяжело вздыхает и опускается в кресло за столом.
— Звонарева убили. Кто — не знаем, — его глаза блестят в полумраке.
Он явно не договаривает.
Гулко стучит пульс у меня в висках.
— Что связывало тебя с Звонарёвым? — жестко спрашивает Дед, прищурив глаза.
Глубоко дышу, осознавая, что нужно быть честным от части.
— Журналистка Марина Ольховская ищет его. Я ей помогаю.
На этих словах лицо Деда становится каменным, как у статуи.
Он больше не смотрит мне в глаза, вместо этого отворачивается, словно увидел что–то более важное на стене.
— Марина была его любовницей, — глухо произносит он. — Хотя у Звонарёва есть семья — жена и две дочери.
Я удивлен и даже не скрываю этого.
Дед, заметив, ухмыляется.
— Вот адрес, где он жил, — он берёт листок бумаги, пишет на нём адрес и протягивает мне. — Больше ничего не знаю. Постараюсь узнать больше и тогда сообщу тебе.
Замолкает, ждет, когда я пойду к нему.
— Мне самому важно узнать причину убийства Максима. Боюсь, не копают ли под нас конкуренты, — задумчиво добавляет он.
Конкуренты? А вот с этого места поподробнее.
Но подробностей нет.
Дед встает, давая понять, что разговор окончен.
Приближаюсь к нему.
Он молчит, его глаза блуждают по комнате, как будто он ищет что–то, чего не может найти.
— Ладно, — наконец говорит он. — Но предупреждаю, что это может быть опасно.
Поднимается и идет к старинному комоду, вытаскивая из него кожаную папку. Дает её мне.
— Здесь копии документов, все, что я знаю, — говорит он. — Но будь осторожен, в этом деле замешаны люди, которых лучше не трогать.
Я открываю папку и вижу фотографии, документы, письма.
Зачем он все это даёт мне?
Тупо втравливает меня в это дело поглубже.
Все как пауки в банке, не поймешь, кто какие плетет сети.
— Спасибо, — сухо бросаю я.
Дед кивает, и я направляюсь к выходу.
— Марина никогда не говорила тебе, что у нее есть ребенок от Звонарева? — догоняет меня в спину хриплый голос хозяина кабинета.
Замираю на месте, ощущая, как холод пробегает по спине.
Это меняет весь расклад дела.
— Нет, не говорила, — отвечаю, поворачивая голову через плечо. — Почему вы решили сказать это сейчас?
Дед пожимает плечами.
— Думаю, тебе нужно знать, во что ты ввязываешься. Этот ребенок может быть ключом ко всему. Фотография ее сына есть в этой папке, — буднично произносит он.
— Даже не знаю, как вас благодарить, — дежурно говорю я.
— Не спеши
