Комбриг - Владислав Николаевич Конюшевский
Здесь впору Гитлеру позавидовать. Про мразотного фюрера вспомнил не просто так. Как-то во время разговора с Жилиным коснулись семьи. Пришлось сознаться, что никого у меня там не осталось. Была куча связей и пару раз даже чуть не женился, но не срослось. После чего, решив блеснуть умищем, выдал афоризм про то, что искал женщину, которая в тот момент, когда весь мир будет против тебя, просто стояла бы за спиной и подавала патроны. Иван на это, неопределенно хмыкнув, поинтересовался, знаю ли я, чьи это слова? Я не знал, а он пояснил:
– Это сказала Ева Браун. Та самая…
От его слов я офигел:
– Вот та серая мышь?! Блин… не ожидал.
Про Еву мне было известно лишь то, что показывали в фильме «Освобождение». Ну, дескать, жила в бункере какая-то пришибленная блондинка, которую бесноватый просто взял и отравил. Вместе с собакой. Собакена было жалко. Блондинка вообще прошла мимо мозга. А тут вон оно как… Даже обидно как-то стало – ушлепок с челкой себе такую спутницу отхватил, а мне постоянно не везло…
В общем, в этот раз про «патроны» и свой идеал Сталину рассказывать не стал, и мы просто поговорили еще часа два, пока за ним не пришло жена. А я отправился в свое купе, перед этим зайдя и пожелав спокойной ночи Елене. Ну да – отношения у нас пока не перешли в горизонтальную плоскость, но обнадеживающих предпосылок было хоть отбавляй. Поэтому и настроение постоянно было почти фестивальным. А ведь я уже почти забыл ощущения от подобного «конфетно-букетного» периода.
Неожиданным результатом подслушанной беседы и последующего разговора ни о чем стало резкое потепление отношения ко мне со стороны Сталина. Вроде бы, где связь, но с утра довольный грузин, пожимая руку, предложил:
– Я долго думал и прышел к виводу, что, нэвзирая на разногласыя по нэкоторым вопросам, ми с вами отшень похожи в другом. В обшэм отношении к жизны. Поэтому прыдлагаю свою дружбу.
Дружба была принята, и в Ростов въехали единой командой.
Правда, там пришлось задержаться почти на неделю. Оказывается, все вопросы с Деникиным были утрясены, и со дня на день ожидался подход сводного офицерского полка русской армии. Правда, полк шел долго, да и местные красные заметно волновались, но в последних числах июля «золотопогонники» таки появились. Кстати, волнение местных властей было столь бурным, что их успокоило лишь прибытие в город роты отдельной (все-таки решили, что у меня будет не сводная, а отдельная) бригады. Ну и, разумеется, наличие товарища Сварогова, который и станет заниматься офицериками. Тем более что противоположная сторона также настаивала на моем присутствии, как гаранта соглашений. По этому поводу пришла даже полукилометровая телеграмма от Жилина, к которой прилагалась просьба Деникина.
* * *Как выяснилось – семьсот человек, это если считать вместе с тыловиками. В батальонах сводного полка реально присутствовало шестьсот семьдесят штыков, включающие в себя пять пулеметов и три орудия. И вся эта красота ровными коробками сейчас выстроилась передо мной. Стояли, щурились. Кто-то зевал, деликатно прикрываясь ладошкой. Кто-то тихо переговаривался. Лица самые разные – от совершеннейших щеглов с розовыми щечками до продубленных невзгодами крепких парней, судя по глазам, прошедших и Крым, и Рым.
А погода просто шептала. Летнее солнце еще не успело войти в силу, поэтому жары не было. Да и колышущий деревья ветерок хорошо освежал лицо. Ну а то, что подъем ранний получился, так ведь и отъезд тоже ранний планируется. И пусть вчера отбой был далеко за полночь, но в теплушках парни свое доберут. Ну а поздний отбой приключился из-за затянувшихся бесед. Мы с комиссаром вчера, сразу после ужина, как начали говорить с прибывшими, так и прекратили (волевым усилием) лишь в начале третьего. Впечатления с этих разговоров вынес довольно обычные и особо не отличающиеся от тех, что получал раньше. Да и народ обычный. Кто-то спокойный, кто-то гонористый. Но так – в меру. Во всяком случае, их начальство было явно настроено на конструктив. Ну дык, на то оно и начальство…
Произошедшая (еще задолго до вечерних посиделок) идея с баней и переобмундированием не вызвала особого отторжения и произошла совершенно буднично. Офицеры просто упаковали свои мундиры, сдав их в обоз. Как я и предполагал, новая форма исключила бузу относительно погон, а свежеизготовленные значки примирили вояк с видимым отсутствием званий. Ну а юнкера, коих насчитывалось почти две сотни, даже тайно возрадовались. Ну так еще бы – про курсантов мы как-то изначально не подумали, поэтому сейчас им, после недолгих размышлений, были вручены знаки с одинокой маленькой звездочкой прапорщика.
В общем, как бы то ни было, вчера их и переодели, и сбили первую самую острую волну любопытства, густо замешенного на опасениях. А теперь, находясь перед строем вместе со своим комиссаром и полковым командованием, я обратился к стоящему рядом офицеру:
– Никанор Ефимович, начинайте.
Тот, орлом оглядев подчиненных, скомандовал:
– По-олк! Смирно! – и повернувшись ко мне, продолжил: – Гос… Товарищ командир бригады, представляю вам офицерский сводный полк! Командир полка – полковник Сагалаев!
В свою очередь оглядев строй и не отрывая ладони от обреза берета, не менее громким голосом выдал:
– Здравия желаю, товарищи офицеры!
Пару секунд мне казалось, что продинамят, сволочи. Вроде вчера обо всем было переговорено. В том числе и о способе обращения. Но кто там знает, что в их военных мозгах может переклинить? Тем более «товарищи» они привыкли произносить исключительно через губу. А тут вдруг – «товарищи офицеры»… Но опасался зря. Через три положенные секунды строй нечленораздельно рявкнул:
– Здра жла, тащ комбриг!
– Поздравляю вас с прибытием на фронт борьбы с оккупантами!
Получив в ответ троекратное «ура», я кивнул полковнику Сагалаеву:
– Никанор Ефимович, командуйте к торжественному маршу и сразу на погрузку.
Командир сводного полка кивнул, взяв дело в свои руки. После его команд офицеры, печатая шаг и отчаянно форся выправкой, прошли мимо кучки командиров, направляясь к вокзалу. По пути там даже барышни какие-то виднелись, кидающие букетики проходящим мимо бойцам.
Провожая хвост колонны взглядом, я вздохнул: ну, вот все и закончилось. Можно убирать пулеметы с крыш домов. А то тут местные «товарищи» жидким гадили непрерывно: «Возможны провокации! Захват города! Всеобщая резня! Падение Советской власти!». Ну какой может быть захват при наличии одного б/к и столь мизерными силами? Да и на самоубийц эти офицеры не походят вовсе. Парни как парни. Тем более – добровольно вызывались с немчурой и их присными воевать. То есть что такое «Родина», они знали хорошо, и понятие воинского долга все-таки превозмогло
