Владимир Лошаченко - Белый тигр
Тесть кинулся из кабинета.
Посидев на пиру немного и насытившись, потихоньку свалил. Зашел в первую попавшуюся гостевую комнату, с трудом разделся и заснул, не коснувшись подушки.
Проснулся от щекотки в ухе, повернул голову, на меня в упор смотрел довольный Сынок, он лизнул меня в щеку и замурчал.
— А где Малышка?
С другой стороны кровати раздался громкий зевок — а вот и она, во всей красе.
— Встаю, встаю, нечего меня гипнотизировать. — Побежали, физзарядку сделаем.
Разминались в придворцовом саду, побегали, покувыркались, потом довольные друг другом отправились завтракать. После завтрака приказал отвезти меня к больному Ильясу.
В доме меня встретила его жена Айгуль. Она внезапно бросилась мне в ноги и принялась целовать мои сапоги. Совсем баба сдурела. Кое-как я отодрал от сего занятия.
— Перестань, сейчас же, что Ильяс?
Айгуль смеялась и рыдала, одновременно, никогда такого феномена не наблюдал.
— Государь, он первую ночь не кричал, спал спокойно. — В себя стал приходить, меня узнал.
— Вот и хорошо, пойдем к нему.
Провел сеанс энергетической терапии.
— Ильяс, через неделю-две на коня сядешь.
— Спасибо, Государь.
— Ай, поправляйся давай.
Толгат-хан воспрял духом и объявил о завтрашнем военном параде. Действительно, парад прошел по всем правилам, под звуки военных маршей — один комплект духовых инструментов я соорудил специально для тестя в свое время.
Стоя на импровизированной трибуне спросил его: — Каким количеством всадников располагаешь?
Толгат-хан навскидку ответил: — Шесть туменов, один из них ногайский.
— Тумены Ильяса входят в их число.
— Да, у сына два тумена.
— Я смотрю много молодых воинов появилось?
— Подросла смена, Государь.
— Толгат-хан, скоро в армии грядут большие перемены, позже поговорим.
Пятого июля, в понедельник, наконец, прибыли Савва Митрохин и Рувим Кацман. Через час после приезда, я устроил совещание, на котором кратко изложил основные направления развития нашего государства. Савва Митрохин от услышанного только крякнул.
— Государь, прожекты прекрасные, одна заковыка — люди, где их брать?
Я и сам крутил данную проблему, со всех сторон, Архипелаг Гулаг здесь не катит, рабство отменено. Вариант один.
— Я думаю, своим указом, забирать крестьян у бояр — из тех деревень что разорены и не приносят хозяину дохода. — Мы избавляем его от убытков, он же за них налог платит, что скажете по сему поводу.
— Гениально, Государь, — подал голос Кацман.
— Неплохая идея — поддержал Митрохин.
Рувим Кацман вздохнул: — Есть еще один камень преткновения — деньги.
— Рувим, сейчас в казне миллион с лишним. — У тебя люди порядочные для работы с казной есть?
— Найдем, Государь, но данной суммы маловато. — За короткое время я ее удвою. — Месяца через два-три начнут прибывать специалисты. — Наши приоритеты — нефтезаводы, металлургия, флот и бетонные дороги. — Поработать придется всерьез, вы команды сохранили?
— Дык, Государь, особ никто и не убегал, все в поле зрения.
— Пока сухо, нужно народ доставить к Южному Уралу, оттуда, от первого цементного заводы и пойдет сеть дорог. — Толгат-хан, прииски работают?
— Да, Государь, но только два. — Золотой и серебряный, остальные закрыты по нехватке средств.
— И сколько драгметалла за пятнадцать лет намыли?
— Полторы тонны золотого песка и две тонны двести — серебра.
— Не такие мы бедные, а Рувим? — Где хранишь?
— Дык, в подвале, в своей сокровищнице, все бумаги есть, все оприходавано. — Последнее поступление было в мае.
— Молодец, князь, дай я тебя обниму, большая подмога государству нашему. — Золото с серебром отвезти в Казань, там монету начеканят. — Рабочим на прииск отправить провиант, одежду и аванс, деньги с собой привез, новые.
— Государь, покажи, хоть глазком глянуть — подскочил Карчи.
— Смотри, за погляд денег не берут, тебе с женой, кстати, жалованье полагается за пятнадцать лет работы в школе — в Казани получишь.
Мужики, словно дети, сгрудились у стола, разглядывая монеты, пробуя их на зуб. Подошедший Рувим молвил: — Указ нужен, Государь.
— О чем ты?
— Указ, запрещающий чеканить монету, окромя Монетного двора.
— Погодь, Рувим, ты хочешь сказать на Руси кто-то монету чеканит кроме нас.
Кацман удивленно на меня уставился.
— Чеканят, Государь, в малом количестве, но чеканят.
— Где?
— В Киеве, в Пскове, в Великом Новгороде.
— Урою блиноделов, хотя чего я взвился, что не запрещено, то разрешено. — Василий, пиши указ. В конце указа две строчки — за подделку государственной монеты — смертная казнь с конфискацией. — Теперь, господа министры, излагайте информацию о положении дел в государстве нашем.
Оба министра помялись, покхекали, да и вывалили:
— Дела скорбные, Государь. — Великий Новгород и Псков перестали налог платить в казну лет восемь назад, то же самое с Киевом, Смоленском и Черниговом. — Разброд и шатание на Руси, хорошо ты вернулся — Савва хищно улыбнулся. — Некоторым князьям, да боярам, окорот надобно дать.
— А чего царица? — поинтересовался я.
— Ей плевать было, она государственными делами не занималась.
— Понятненько. — Ладно, наведем порядок. — Рувим, собирай свою команду и мухой в Казань — займете свободный дом из конфиската, пока Монетный двор строится. — Тебе, Савва, сделайте копии указа и отправляйте крестьян на Южный Урал, после начала строительства всей коллегией переберетесь тож в Казань. — Василий, иди и выдай каждому министру под расписку по сто тысяч рублей. — Потом предоставите отчеты о расходе казенных денег, ступайте. — Толгат-хан, я гвардейцев из охраны приисков забираю. — У тебя задача, сформировать четые казачьих полка — они будут нести службу по ту сторону Уральского хребта. — Главное — они должны переселится туда с семьями.
— Ты хочешь раздвинуть границы? — догадливо спросил тесть.
— Не только, весь Урал — кладовая природных богатств — его необходимо осваивать. — Дальше пойдет Сибирь, а там территория вдвое, чем нынешняя Русь. — Да и богаче намного.
На листе бумаги я схематично изобразил карту Союза, где обозначил границы нашего государства.
— Видишь, это то, что есть, а это то, что будет.
— Ты шутишь, Владимир?
— Такими вещами не шутят. — Тебе оставляю тоже сто тысяч из казны на переселение казачьих полков, деньги понадобятся, плюс пятьдесят тысяч рублей на строительство женского монастыря. — Митрохин пришлет строителей. — Мы завтра уезжаем, сегодня отвальная.
Вечером посидели за столом, вина особо не потребляли — завтра дальняя дорога.
Утром беготня, воины Толгат-хана грузили на наши суда драгметалл, добытый на приисках. На корабли грузили провиант, заводили лошадей, в общем обычная суета перед отъездом.
Нарушил деловую идиллию Муса, темник тестя.
— Государь, помоги, на тебя вся надежда.
Он горланил, упорно елозя на коленях, постепенно продвигаясь в мою сторону.
— Почто орешь, Муса?
— Государь, помоги, жена помирает. — С утра наладилась рожать и никак, бабки-повитухи ничего сделать не могут.
— Понятно, коня мне, живо.
В пять минут доскакали до огромного рубленного дома — жилища Мусы.
Посреди огромного двора стоял шатер, рядом на костре висел таган, огромный котел с чем-то булькающим. Сынок, бежавший рядом, рыкнул на собак, те попрятались. Забежали в дом. Роженица лежала на большой деревянной кровати и стонала, рядом бестолково тыкались две старухи.
— Муса, хлебного вина, чистой холстины — быстро.
Подошел к женщине.
— Так, все вон отсюда — старухи молчком выкатились из комнаты.
Прибежал Муса, принес то, что я просил.
— Ты тоже выйди.
Оставшись один щедро полил руки водкой и тщательно вымыл. — Так-с, посмотрим, что тут у нас. — Ага плод встал поперек, но кесарево делать — у меня жабры коротки, проще плод поставить на место.
— Вот так, а теперь милая, кричи и тужься. — Давай, давай, вот и ребеночек.
Перевернул его вниз головой, шлепнул по попке — мальчишка заголосил. Нафиг пуповину перерезали, холстиной забинтовали.
— Держи, мамаша, своего сына.
Женщина даже сознание не потеряла.
— Рахмат, тебе, господин.
— Муса, беги сюда, сын у тебя.
Забежавший Муса, не ожидавший увидеть в живых жену и ребенка, элементарно брякнулся в обморок. Пришлось хлопать по щекам: — Эй, Муса, железный темник, елы-палы. — Очухался, ну и слава Богу, я поехал, некогда мне, корабль ждет.
Мы с Сынком, не дожидаясь реакции хозяина, свалили. Через десять минут плыли по Белой во главе каравана.
Прошло три года. Много событий случилось за это время — больших и мелких, главное, страна сделала первый шажок, вылезая из дремучего аграрного феодализма. Но обо всем по порядку. Во-первых, через два месяца после нашего прибытия из Уфы я женился.
