Владимир Лошаченко - Белый тигр
Жена информацией владела в полном объеме. Стало понятна реакция народа на референдум. По уровню жизни средний россиянин в разы обогнал и янкесов, и европейцев.
— Вот и славно, послезавтра поеду в контору, пообщаюсь с Алексеем Георгиевичем.
— С Раковым?
— Да, с ним.
Я поднялся и отвлекающим маневром обошел стол, потом подхватил жену на руки.
— Пойдем.
— И побыстрей — ответила Людочка.
Только любимая женщина никогда не надоест, она всегда будет желанной. После бурных ласк, короткий перерыв.
— Милая, а почто не спрашиваешь, зачем я женюсь и на ком.
— Ну, зачем — понятно — тебе нужен наследник, а на ком сам скажешь.
— Умница, все в точку. — Жену ты знаешь — Это Аленка.
— Но она совсем девочка.
— Вообще-то ей уже двадцать два года, для того времени в девках засиделась.
Ближе к вечеру пошли всей семьей на озеро — покупаться, порыбачить. Интересный разговор случился с сыном. Речь зашла о достоинствах и недостатках человеческой натуры.
— Самый страшный грех, Саша, — жадность.
— А что такое жадность? — резонно спросил маленький человечек.
— Жадность — это низменная черта характера человека. — К примеру — у тебя есть два яблока и ты одно даешь незнакомому мальчику. — Если ты с кем-то делишься, значит, ты не жадный.
— А почему самый страшный грех?
— Потому что жадный человек — это потенциальный предатель. — За деньги или другие ценности он способен предать друга, семью, родину, наконец.
— А тебе, будущему императору Российской империи, нужно с юных лет знать — жизнь твоя принадлежит российскому народу, который ты должен уважать и делать все для увеличения его благосостояния. — Будь в жизни честен и порядочен — тогда тебя будут любить и уважать. — Кроме этих нужных человеческих качеств тебе предстоит учиться.
— Долго, папа?
— Всю жизнь, Саша. — Один умный и древний философ сказал: — я знаю, что я ничего не знаю. — Твой жизненный путь — служение стране и народу.
Сынишка обнял меня за шею и прошептал на ухо:
— Я все понял, папа.
— Вот молодец, о, у тебя клюет.
Тигр носился по берегу, потом исчез — появился с мордой в птичьем пуху, видимо охотился. Поплескались в воде, к радости сына, поймали два десятка рыбешек.
На следующий день я с утра поехал в Главное управление Г.Б. к Ракову.
— Здравствуй, Алексей Георгиевич.
— Здравия желаю, Ваше величество.
— Я к вам по делу, необходимо груз доставить в Казань, под охраной. — Груз — золото, серебро и медь для моего Монетного двора. — Я металл закупил у Сбербанка, они закинут к военному аэродрому, ну а дальше ваша забота.
— Сделаем в лучшем виде, Государь.
— Хорошо. — Да, чем кончилась эпопея по выявлению виновных лиц за рубежом.
— Государь, нам удалось выяснить круг лиц, виновных в убийстве вашего праправнука и его жены.
— Ну и…
— Мы сработали через арабов и латиносов, в Англии отличились ирландцы.
— Конкретные виновники?
— Покарали всех. — Под молотки попали — Президент США, директор Ц.Р.У и его заместитель, в Англии — зам. директора МИ-6, в Израиле — начальник стратегической разведки и его заместитель, а также конкретные исполнители в количестве девяти человек. — Вот отчет о проделанной работе — и начальник Г.Б. подал мне сафьяновую папку.
Я сел за стол и внимательно прочитал документы.
— Алексей Георгиевич, спасибо. — Благодарю за службу.
— Служу России.
— Генерал, всех принимавших участие в операции «Возмездие» представить к наградам, а непосредственных исполнителей наградить солидной премией.
— Будет исполнено.
— Что с обстановкой в стране, попрошу ответить объективно, вы ведь знаете, вранье не пройдет.
Раков отчитывался полчаса.
— Будем считать удовлетворительно, работайте в том же духе. — Воров и прочих преступников — расстреливать без жалости. — Нам с вами по независящим причинам не удалось прошлый раз отправить специалистов, готовьте сейчас. — Через месяца два я их заберу.
При прощании Людмила шепнула:
— Ты больше не пропадай. — У нас через несколько месяцев родится девочка. — Рот закрой, ворона залетит, любимый.
Я поставил челюсть на место.
— Жена моя дорогая, с чего ты решила о ребенке?
— Чувствую — и поцеловала меня в нос. — Мы тебя ждем.
Я поцеловал сына, жену и пошел к машине.
V глава
Подобно челноку я мотался за драгметаллом из прошлого в будущее и наоборот. Устал аки та собака, зато на Монетном дворе, под охраной, скопилось 900 кг золота и столько же серебра, причем высшей пробы. Меди приволок одну тонну восемьсот килограмм — о как! Монетный двор представлял из себя небольшой домишко, построенный в углу оружейки. Он имел собственную охрану. Пока я добывал металл, кузнецы нашли Франца Бергера — тот в момент вспомнил свои эскизы, а мои умельцы в темпе наштамповали матриц. Я не был оригинален и собрался выпустить монеты по тем же номиналам что в Союзе. Из золота только десятирублевки, из серебра — рубль, полтинник, двадцать копеек, пятнадцать и десять — остальное медь. На первое время денежной массы должно хватить, а дальше заморские страны — начнем прорубать окно к золоту, бартер должен уйти в прошлое. Издал указ о монетном дворе и замене денег, все деньги будут в ходу, но старые постепенно изымаются из обращения. Меня не привлекает денежная архаичная масса, всякие полушки и прочая.
Остальные меры веса и длины, тоже перевел в метрическую систему. Версты, сажени и пуды — рехнуться можно. Метрическая система тем и хорошо — точность измерения и простота, в общем, то, что доктор прописал.
В государстве, по моим подсчетам, в обращении образовалось миллиона полтора рубликов, маловато, но ничего, дорвемся до Индии, там золотишка хватает. Самое смешное, золото возьмем без единого выстрела. За нашу качественную сталь индусы нам пятки целовать станут, не говоря о желтом металле. Пока мои умельцы штамповали монеты, по соседству с тюрьмой срочно возводили Монетный двор с казной. Для чего пришлось переселить целый квартал частников. Не могу я держать такую кучу денег в своем подвале. Вот забота привалила, придется искать казначея со счетными дьяками.
В Кремле, в палатах, наводили порядок, сжигали и уничтожали все вещи, принадлежащие альфонсу-поляку и моему бывшему сыну. Приказал заодно уничтожить два трона, взамен соорудить другие. С Марьям не общаюсь, несмотря на ее просьбы, передаваемые через слуг.
Перед отъездом в Уфу решил проверить кадры в Канцелярии и Тайном приказе. Все мытари и дьяки были предупреждены — совравшему и утаившему свое воровство одно наказание — петля.
Из общей массы в восемьдесят три человека — повесили одиннадцать воров, выбили без выходного пособия с половинной конфискацией, тридцать два человека. Скуратову — исполняющему обязанности начальника двух контор, в срочном порядке приказал заполнить штаты. На его скулеж, ответил коротко:
— Надо, Сеня, надо. — Ложь ты и сам можешь отличить, пора пользоваться способностями.
Из всех моих задумок работало всего два заводика — свечной и производящий мыло, да зубной порошок. Ноутбук с синтезатором не работали, как и все средства связи — закончилось питание. У меня не было универсальных радиостанций, работающих от разных источников. Печенкой чую, вскоре появится Стас — безопасник будущего, та еще сволота.
В последний день перед отъездом мы с Семеном сидели в летней беседке, попивали винцо и обсуждали насущные дела.
— Ты гонцов отослал за Митрохиным и Кацманом?
— Неделю назад, они прибудут в Уфу согласно твоему повелению.
— Вот и славно. — Под Уфой нефтескважины нужно образовать, да нефтезаводик построить. На южном Урале — цементный завод.
— Зачем тебе завод, Владимир?
— Семен, что такое государство в первую очередь?
Семен принялся чесать затылок.
— Не мучайся, первые признаки государства, развитого, разумеется — дороги, пути сообщения — андэстенд?
— Ты хочешь дорожное покрытие крыть бетонными плитами?
— Верно мыслишь, из камня плиты тесать гораздо дороже.
— Большое дело замыслил.
— По другому ускорить прогресс нельзя, сколько золота не вбухивай, толку не будет. Излишек желтого металла только развращает людей, по этой причине погибла не одна империя.
— Карчи заберешь от Толгат-хана?
— Естественно, нечего ему там груши околачивать.
— Вот это правильно, пусть забирает свою Канцелярию, на фига мне за него воз тащить.
Посидели, помолчали. Тигры сопели рядом, прикидывались спящими, но я по их ушам видел — бдят.
— С собой возьмешь? — Семен кивнул на зверей.
— Придется, видишь, не отходят.
Скуратов неожиданно спросит:
— Тебе не вспоминается Белоруссия сорок первого года?
