Александр Мазин - Вождь викингов
Я не возражал. Отпустил Вихорька, который тут же без сил повалился на скамью, и поработал с норегом. Весельчак и здесь был хорош. Схватывал на лету. Шестом я работал по базе ушу – китайцы в этом доки, но Лейф очень быстро приспособился, и у нас с ним получилась неплохая игра. То есть именно игра. Я получил огромное удовольствие. Лейф тоже.
– Никогда подобного не видел, – признался он, когда мы закончили и уселись передохнуть на мешки с трофейной шерстью. – Ты очень необычно бьёшься, хёвдинг.
– Я готов учить тебя, – отозвался я. – Ты – великолепный воин.
Весельчак ухмыльнулся:
– Мне многие это говорили, но в последние годы мало кто мог меня побить. Только один человек: Торсон-ярл.
– Ты ему не родич? – поинтересовался я осторожно.
– Нет. Мы бились с ним. До первой крови, иначе я был бы мертв. Он быстр, как берсерк, и могуч, как горный тролль.
– Был, – уточнил я, успокоенный ответом.
– Почему – был?
– Я убил его.
– Ты?!
Я улыбнулся:
– Он был из такой же плоти, как ты и я. Даже не берсерк. Хотя однажды я убил и берсерка. Правда, он был намного меньше Торсона, иначе ты бы всё еще плавал под знаменем Вигмарра.
– Ага! – воскликнул Лейф. – Вот почему ты узнал прием, который я подсмотрел у Торсона! Этим приемом он победил меня.
– А меня – нет, – невозмутимо сказал я. – Лейф, у нас еще будет время поговорить. Похоже, мои люди хотят что-то мне рассказать.
Так и есть.
Ко мне направлялась делегация, возглавляемая Каппи Обжорой. И на физиономиях у всех была написала суровая решимость.
Что это такое? Бунт на корабле?
Каппи Обжора – впереди. За ним – группа поддержки в виде трех сёлундских недорослей.
На юношески гладком личике Каппи была написана решимость, приправленная некоторой долей опаски. Опаска – это хорошо.
– Что тебе надо? – поинтересовался я.
– Хёвдинг… – Точно что-то незаконное. Эко как глазки бегают! – Хёвдинг! Мы хотим, чтобы ты признал нас дренгами. С правом на долю!
Выпалил и ждет. Я встал. Потом медленно сжал кулак… Нет, не попятился. Стоит.
Я поглядел на свой кулак, потом на тинейджера и поинтересовался:
– Мы – это кто?
– Хавур, Тори, Грендель, Ренди, Элаф.
– Почему?
– Мы же бились, кровь вражескую пролили!
– Понятно, – процедил я. – Героями себя возомнили? Знаешь, что было бы правильным, герой?
– Что?
– Врезать тебе так, чтобы ты летел отсюда и до самой мачты.
Молодец, Обжора! Продолжал стоять, гордо выпятив подбородок.
– Но по первому разу прощаю. И даже готов дать ответ.
– Какой, хёвдинг?
– Нет, разумеется.
– Но почему? Мы же дрались, как все. И гребем не хуже прочих, а даже и лучше.
– Лучше – кого?
– Лучше Вики.
Так, уже и на Вихорька наехали.
– Если бы лучшие гребцы были лучшими воинами, – сказал я, – то самыми лучшими бойцами были бы гребцы с микльгардских галер. Что еще скажешь?
– Скиди стал дренгом сразу, как его взяли в хирд! А он был совсем молодой, ни в одной битве не участвовал.
– Ах, Скиди…
Ну, парень, ты договорился.
– Гуннар! Гуннар Гагара! Подойди сюда!
Точивший меч норег не спеша спрятал оселок, вложил меч в ножны, поднялся и вразвалочку направился к нам.
– Посмотри на этого мальца, Гагара! Он хочет стать дренгом. Как Скиди.
Норег приблизился к Обжоре вплотную. Каппи не отступил. Ростом он почти не уступал Гагаре, но выглядел рядом с ним щенком. Даже не по телосложению, а по той трудно определимой манере держаться и двигаться, которая сразу выдает опытного воина.
– Скиди – храбрец, – лениво проговорил Гагара. – Когда он бросил мне вызов, он был вот таким. – Его ладонь отмерила примерно метра полтора от палубы. Не совсем так, но я не стал его поправлять.
– Скиди вызвал Гуннара и победил, – сказал я.
– Это было красиво! – Гагара сверкнул белозубой улыбкой. Красавец-мужик. И на лице – ни одной отметины. А вот на шее – есть. От моего меча, Вдоводела. Который был тогда в руке Скиди.
– Ты готов повторить то, что сделал Скиди? – поинтересовался я у Каппи.
– Готов! – сглотнув, ответил Обжора.
– Ты сказал, – кивнул я. – До первой крови. Победишь – станешь дренгом. И они, – кивок в сторону группы поддержки, – тоже.
– Эй! – зычно крикнул Гагара. – Освободите палубу! Сейчас меня побеждать будут! – И захохотал.
Гагару услышали. Наверняка и на соседних драккарах – тоже. Голосок еще тот. Не зря его Гагарой прозвали.
Место освободили охотно. Еще бы! Развлечение!
– Бой! – скомандовал я, и Обжора храбро ринулся вперед. Вечная его проблема. Первым делом безбашенно бросается на врага. С этим следует поработать.
Гагара плавным, очень экономным движением сместился в сторону, оказавшись между скамей, а Обжора чуток не рассчитал, проскочил мимо… И смачно схлопотал плоскостью клинка по ягодицам.
Это больно. Каппи аж зашипел. Развернулся вполне квалифицированно, прикрылся щитом… Получил толчок ногой прямо в центр щита и отправился в короткий полет, закончившийся в руках Гуннара Морского Кота, который пихнул молодого навстречу тезке.
Меч Гагары сверкнул с такой быстротой, что я даже испугался. Но голова Каппи осталась в целости. Чего нельзя сказать о его прическе. Отсеченный от торчавших из-под шлема патл клок закружился в воздухе. Да, оружие у Гагары – в полном порядке.
А вот Каппи побледнел. Еще бы! Он подумал, что сейчас останется без головы.
Гуннар отшагнул назад, качнул клинком приглашающе:
– Давай, сын бонда. Или ты испугался?
Оскорбление восстановило кровообращение в щеках Обжоры. Но он собрался. И начал действовать более умело. Впрочем, ему это не помогло. Тем более что он с самого начала знал, что Гагару ему не одолеть, а с таким настроением слона не продашь, как говорится. Да, это не Скиди. Зато язык у Обжоры подвешен отменно, что тоже в жизни немаловажно.
Гуннар перестал над ним издеваться. Тоже правильно. При всей грубости и кровожадности норега, он понимал, что они с Каппи – в одном хирде. А сопалубников травить нельзя. Они твою спину прикрывают.
Потому Гагара позволил Каппи продемонстрировать свое умение, или, точнее сказать, неумение, а затем легонько чиркнул кончиком клинка по щеке. Всё. Поединок окончен.
– Не горюй, малыш! – утешил его противник. – Зато теперь ты можешь рассказывать своим деткам-бондам, что дрался с самим Гуннаром Гагарой.
Глава 17
Страндхуг
Это был прекрасный фьорд. Очень живописный. Вода – как стекло. Быть такого не могло, чтобы здесь никто не жил. Тем более что первый водопад мы увидели едва войдя в устье.
– Гагара, – спросил я. – Ты, я слыхал, неплохо лазаешь по скалам?
– Лучше всех! – заявил норег.
– Не лучше меня! – мгновенно вмешался Лейф Весельчак.
Оба с интересом уставились друг на друга. Соревнование?
– Ваша задача – подняться повыше и попытаться увидеть, есть ли здесь люди.
– Сделаем, хёвдинг! – ответили нореги в один голос.
– И попытайтесь не свалиться: гребцов не хватает, так что вы оба мне нужны.
Дружный гогот.
Я просигналил драккарам: стоянка. Нореги спустили лодку и через несколько минут уже швартовались к камням.
Лазали они действительно прекрасно. Как ящерицы. У норегов выходы за птичьими яйцами – не просто спорт, а знак мужества. Хагстейн рассказывал: рядом с их поселком была скала, влезть на которую (и слезть, разумеется, что куда труднее) для подростков считалось непременным атрибутом мужества. И что, спросил я, все лезли? Оказалось, все. Но не все возвращались. На памяти Хогспьёта двое разбились на спуске, а один – застрял. Его потом снимали взрослые, и еще месяц паренек был объектом всеобщих насмешек, пока не сумел покорить вершину и самостоятельно спуститься. Но прозвище: Слабак – осталось с ним навсегда.
Но вернемся к нашим скалолазам.
Сначала опережал Лейф, но потом начался более трудный участок и вперед, вернее, вверх вырвался Гагара. На драккарах наверняка уже делали ставки: кто придет первым?
Первым наверху оказался Гагара, опередив соперника где-то на полминуты.
Минут пять они оставались наверху, потом начали спуск. За что я уважаю северян, так это за взаимовыручку. Соревнование кончилось, поэтому спускались они в паре. Не в связке (здесь так не принято), но помогая друг другу на трудных участках и подстраховывая с помощью захваченной с собой короткой веревки.
А я с нетерпением ждал результатов осмотра. Нам жизненно необходимо пополнить припасы. И сделать это очень желательно именно здесь, потому что, по моим прикидкам, мы находимся на южной оконечности Норвегии. И лучший путь отсюда домой – напрямик, то есть в открытое море.
Однако если поблизости не окажется человеческого жилья, причем не просто жилья, а селения достаточно большого, чтобы разжиться провизией на весь остаток путешествия, то нам придется и дальше тащиться вдоль берегов, удаляясь от конечной цели.
