Война, торговля и пиратство… - Игорь Леонидович Гринчевский
— Ты не совсем права, — возразил девушке Гайк. — Сейчас уже приняли бы и наши, и Долинных. Просто надобности нет. Мы можем сразу выдать требуемые изделия. Клинки, подковы, гвозди, наконечники, лопаты…
— Но всё равно, основная торговля идёт через Эребунских, верно? Они — не просто торговцы, они — тамкары[1]. Не просто торгуют, но и проводят расчёты между другими торговцами, зачитывают уплату налогов за поставленные товары и многое другое. Таких на всю Армению всего три рода: Арцаты-Серебряные, Эребунские Еркаты и Корабелы.
Старики промолчали, хотя не могли не знать и этого.
— Тамкары очень влиятельны. Руса объяснял мне, что вся наша зимняя война началась с того, что царь Михран очень не хотел возвращать долги Еркатам. Но при этом, хотя железо делали вы, а большую часть клинков — Долинные, по долгам с ним спорила ваша родня из Эребуни. Арам и Исаак спорили, если точнее.
Девушка сделала паузу, чтобы промочить горло.
— В итоге два царя нашли выход. Иберийский — подарил нашему земли, что ему не принадлежали. А армянский — отдал их вам в погашение долгов.
Гайк шевельнулся, но София жестом остановила его.
— Ответьте, честный ли это расчёт по долгу? Согласились бы Еркаты на такую сделку, если бы имели настоящую силу? Не мне ответьте — себе! Ведь потом пришлось немало воевать, род пролил кровь и потратил массу средств, чтобы забрать эти, якобы «свои», земли.
— Ты права, маленькая, — прохрипел старший из братьев. — Была бы у нас возможность, мы ответили бы: «Нет, царь! Дай нам серебро, как обещал! Или сам воюй за эти земли!»
Тут ему пришлось встать, налить себе вина из кувшина и смочить горло, прежде чем удалось продолжить.
— Но что ты имеешь в виду, говоря про «настоящую силу»?
— Я знаю, что на празднике четырнадцатилетия Вард был и гость из самого Вавилона.
— Был. Он представлял какой-то Деловой Дом, только я не запомнил какой именно.
— Неважно! — улыбнулась София. — важно, что вы его помните и слышали про Деловые Дома. Но знаете ли вы, что это такое?
— Это неважно, что знаем мы, — отреагировал Тигран. — Расскажи то, что знаешь ты. То, что связано с «настоящей силой». Потому что я пока что не понимаю.
— Вы знаете нашего Исаака. Или дядю Изю, как он разрешает называть себя тем, кому благоволит. Представьте себе семью, в которой таких Исааков соберется полторы-две дюжины. Не обязательно родных, они могут войти в семью и через брак с дочерью главы. Но каждый, каждый из них будет не менее влиятелен, чем наш «дядя Изя». А серебра и золота через него в месяц проходит столько, сколько у всего рода Арцатов за полгода.
Гайк только присвистнул. Похоже, он сожалел, что не знал этого несколько недель назад и упустил такое интересное знакомство.
— Но к Еркатам пришёл не один из «сыновей», да и Дом, скорее всего, не самый влиятельный, раз никто не запомнил его названия. И вот тут мы подошли к ответу на ваш вопрос. Было два Дома, которые знали все в мире и помнят до сих пор. Дом Сыновей Мурашу и Дом Сыновей Эгиби[2].
Братья отреагировали по-разному: Тигран недоуменно нахмурился, пытаясь припомнить, а Гайк уверенно кивнул, показывая, что эти имена ему знакомы.
— Только вот Домов тех давно нет. Хотя Дом Эгиби был основан ещё до того, как персидский царь завоевал Вавилон. Богатая была Семья и влиятельная, торговали землей, домами и рабами. Да и Дом Мурашу, хотя он и моложе, но тоже был очень влиятелен, тут девушка перешла на шёпот, полный горечи, и старикам пришлось вслушиваться:
— Вы знаете, что их сгубило? Называют разные причины. Но знающие люди называли мне главную: они захотели управлять даже царём царей. И он не потерпел этого. Разорил Дома и стер с лица земли Семьи.
Она замолчала. А потом прежним, сильным голосом резюмировала:
— Вы спрашивали, что может притягивать наших тамкаров сильнее, чем серебро и даже золото? Единственный вариант, который я вижу — это власть. Настоящая власть, а не тихое влияние драгоценных металлов. Возможность диктовать правителям, а не уговаривать и советовать.
И снова очень тихо:
— Вот только вы правы. Цари не любят таких игр. И чаще всего они заканчиваются смертью…
Тут она не выдержала и разрыдалась, спрятав лицо в ладони.
Тигран погладил её по плечу:
— Это мы, милая, ещё посмотрим. Да и вообще, любая жизнь рано или поздно приводит к смерти…
Утешение оказалось так себе, девушка только сильнее разрыдалось. Старики переглянулись.
— Я другого не пойму! — сказал Гайк. — Где они эту «настоящую силу» получать собрались? Над нашим царём стоит Александр Великий. Он не потерпит власти каких-то купцов и ростовщиков, даже если допустить, что они придумали, как окрутить Михрана.
— Это же касается и нашего иберийского соседа, — поддержал рассуждения Тигран. — А над колхами и сейчас власти ни у кого нет, нечего и перехватывать!
Спокойные рассуждения подействовали куда лучше. София перестала лить слёзы, протёрла глаза и с надеждой спросила:
— Так вы думаете, что я ошибаюсь?
Братьям осталось только развести руками. Что-то интересное в рассуждениях девушки было, власть, и в самом деле, могла привлечь тамкаров, но идей насчёт того, где и как они собираются её получить, у них не было.
* * *
— К сожалению, оказалось, что анилиновый чёрный не растворяется ни в воде, ни в спирте. Ацетон его, кажется, берёт, но… Делать чернила для детей на основе ацетона — я еще не сошёл с ума! — грустно констатировал я.
— Но ты же выкрутился, да?
— Это входит у меня в привычку! — грустно улыбнулся я. — Взял фиолетовую краску, которую получил из аспирина, добавил немного спирта, чтобы быстрее высыхало, немного глюкозы для вязкости и пожалуйста! Писать можно. Но возникла другая проблема, о которой я не подумал. Чернила получились кисло-сладкие на вкус и со спиртом. Их воруют и пьют слуги! Причём, что во дворце, что в Храме предков.
Розочка только прыснула, представив перепачканные фиолетовые языки, уличающие воришек.
— Их уже и пороли, и я с ними говорил, объяснял, что это может быть медленный яд. Без толку! Даже дети поняли, а эти…
— Тоже мне, проблему нашёл! Добавь что-нибудь горькое, но не ядовитое. Они и перестанут воровать! Ладно, дальше рассказывай, как ваш диспут прошёл.
— Важно не то, как он прошёл, а то, почему вообще случился! — проворчал
