Огнем, мечом, крестом - Герман Иванович Романов
Прошло три с половиной века, пока царь Иван Грозный не решил с Ливонским орденом всерьез разобраться, до полного его сокрушения. Последнее ему удалось проделать, только плодами победы не смог воспользоваться — сразу в эту борьбу включились датчане со шведами, да поляки с литвинами. А еще последний магистр ордена себе «кусок» порядочный урвал, проведя «приватизацию» Курляндского герцогства в своекорыстных интересах, основав династию Кетлеров. Претенденты «бодались» серьезно добрые полвека, пока все земли вплоть до Риги не оказались под властью «трех золотых корон». Вот только шведская власть продержалась чуть больше столетия, при них немецкие дворяне и городские верхушки даже в Дерпте университет создали для своих отпрысков. Но царь Петр Алексеевич, позже объявленный императором, взял и «прорубил окно в Европу», причем буквально топором — очень уж любил монарх собственными руками корабли строить. И земли хоть и завоевал, но при подписании мира выплатил «отступного» в виде нескольких миллионов талеров. Состоялась обычная сделка — шведы продали свои завоеванные владения, а русские формально приобрели у них опять же завоеванные земли. Остзейские бароны охотно присягнули уже на верность императорам Всероссийским, жизнь же покоренного их предками местного населения мало в чем изменилась…
— Не о том сейчас нужно думать, не о том — хотя в уме держать постоянно надобно. Тут за лето все решится — если рыцари восстание в Саккале подавят, то все, конец. В следующем году дружины просто не придут — после поражения на Калке у русских князей начнется междоусобица.
Шипов уселся на топчане, в «костюме» библейского Адама до его грехопадения. Хмыкнул, прекрасно понимая, что от неимоверной за эти дни усталости в бане его не просто разморило, вырубило основательно, так что мыли уже спящего, и таким же «тюфяком» сюда принесли. На полатях сено не было разбросано, а уложено в большую «перину» из «новины» — льняной серой ткани, неиспользуемой ранее. И укрыт был мягким одеялом из беличьих шкурок (сколько несчастных грызунов на такое «покрывало» ободрали, страшно представить) — успели сшить пододеяльник по его заказу. И подушка мягкая — но тут в жертву уже домашняя птица пошла, а где еще пух брать. Так что комфорт по нынешним временам немыслимый, к тому же дымом не тянет, и дерьмом не пахнет — прямо-таки благодать.
Встал с топчана, прошелся босыми ступнями по холодному полу, подойдя к лавке — на ней лежал пакет с его сменными вещами, что взял на рыбалку, чтобы утром надеть, но так и не смог, не до того было. А также его выстиранная одежда, кроме теплой куртки и штанов — те, видимо, еще сохли, им для этого куда больше времени требуется. Достал и надел футболку с трусами, затем носки, выстиранное и сухое уже белье сложил в пакет, мысленно посетовав, что нет ни мыла, ни нормальных моющих средств, которые придется «изобретать» — процесс не такой и сложный, главное наладить технологию производства. Но свои вещи нужно донашивать до полной непригодности, но при этом пошить уже из здешней ткани все необходимое, тут чуть ли не в каждом доме лен «расчесывают», как и коноплю. Хлопок произрастает в теплых странах, а потому одежда из него дорогая, а из шерсти отрезы сукна только англичане массово изготавливать будут, когда мануфактуры появятся. А здесь сейчас коз и овец не так и много, но изделия из шерсти в обиходе — все же северная страна, как ни крути и снежный покров сотню дней в году прочно лежит. Да по весне часто мокрый снегопад идет — такой тут климат, сырой, вечно влажный, и на дню погода может несколько раз изменятся, от тепла к холоду, от дождя к солнышку.
— Надо же, хорошо отстирано, я думал, что пованивать будет, — Шипов понюхал сухое термобелье, ухмыльнулся, представив какое амбре от него самого шло еще вечером. Вонял как скунс, чего тут говорить. И снова зарубку сделал в памяти, что народ должен чистоплотным быть, тогда меньше болеть будет. А это означало, что привычный образ жизни менять придется, дай бог за пару десятилетий управится, к хорошему люди быстро привыкают. А вот к дурному совсем иначе, тут должна целая смена поколений произойти. Потому против крестоносцев сейчас идет война долгая…
— Но ведь как-то литовцы отбились, те самые, которых сейчас жмудью называют? И не только отбились от крестоносцев, воюя сразу с двумя «орденами» сразу, но еще нападая при этом на Псков, Полоцк и другие русские княжества, изводя их набегами. Даже до Саккалы и Унгавии доходили — тут их бояться так, как и крестоносцев. Да и те же талабы то у Пскова, то у Риги искали защиты от литовцев, да и сейчас их опасаются.
Вопросы у него имелись, и много, вот только ответов на них он пока не знал. Попробовал размышлять вслух, расхаживая по полу. Тронул ладонью печь — камни были ощутимо горячие, протопку уже начали, как всегда происходило — только рассветало, он спал не меньше восьми часов, и этого за глаза хватило, чтобы чувствовать себя полностью отдохнувшим. Но мысли никуда не денешь, сейчас февраль и время еще осталось, чтобы ситуацию в свою пользу изменить, однако решения должны быть выверенными и точными, и тут нет права на ошибку, совсем нет. За серьезную оплошность его самого собственной головы запросто лишат, как шесть лет тому назад, после битвы при Имере, случилось с Лембиту, «князем Саккалы».
— Миндовг пока молод, ему двадцать лет, не больше, но племена литовские объединяет в одно государство, и ему подчиняются, потому что понимают степень опасности, исходящую от крестоносцев. На эстонских землях похожий процесс идет — недаром старейшины шесть лет назад первую, скажем так, «конфедерацию» создали, и погибшего Лембиту общим «князем» избрали. Вот только не победу одержали, а жуткое поражение потерпели, и на этом процесс объединения насильственно прервался. Сейчас вторая попытка идет, уже от отчаяния, потому покорились русским, признали в Новгороде и Пскове покровителей, с надеждой, что они помогут в борьбе против «меченосцев». Но князь
